Анатолий Афанасьев - Зона номер три

— Сто баксов, — объявил на всякий случай. — Больше нету.

— Ты что — псих? — Теперь она смотрела на него в упор, дыша духами и туманами.

— Почему?

— Вон видишь качка?

— Вижу.

— С ним и толкуй.

— Я бы предпочел без посредников.

— Ага, быстрый очень, да?

Ему понравился ее голос, чуть ломающийся, как у подростка.

— Не то что быстрый, не люблю сутенеров.

— Ты не мент?

— Тебе-то что, — разозлился Гурко. — Ментов, если хочешь знать, раз в месяц проверяют на трипака. Как официанток.

Девушка неожиданно хихикнула. Контакт был установлен. Он подошел к крепышу, который с готовностью подался навстречу.

— Заберу вон ту телку, — спросил Гурко. — Не возражаешь?

— На скоко?

— Чего — на скоко?

— На скоко заберешь? На час, на два?

— Да хоть на всю ночь.

— Двести зеленых.

— С какой стати, — обиделся Гурко. — Она что у тебя, трехствольная?

— Покажи документы.

Гурко возмутился по-настоящему.

— Может, тебе ключи дать от квартиры?

Сутенер усмехнулся, протянул пачку «Мальборо».

— Девочки у нас хорошие, сам видишь. Но затраты большие. Пока ее выучишь, оденешь, выведешь в люди… Мы должны их беречь. Тем более, участились случаи немотивированного изуверства.

Похоже, он был из бывших «технарей»: без наглости, рассудительный, с тайной грустью в очах.

— Плюс к этому, — добавил сутенер, — фирма гарантирует безопасность сделки. Кстати, знаешь, кто Зиночкины родители?

— Кто?

— У нее папахен завкафедрой в МГУ. И матушка больная. Зиночка их содержит. Это о чем-нибудь тебе говорит?

— Сто пятьдесят и ни копейкой больше, — уперся Гурко. — Я не спонсор.

Крепыш махнул рукой, и Зиночка отделилась от табачной лавки.

— Поедешь с господином. Обслужишь без всяких выкрутасов. Поняла?

— Он же чокнутый, разве не видишь?

— Не твоя забота, — обернулся к Гурко: — Пятьдесят целковых аванс, милейший.

Не споря, Гурко достал деньги.

До дома было рукой подать, но он сделал круг аж до Теплого Стана. Ожидал, что сядут на хвост, но чего не было, того не было. В машине девушка, нахохлясь, молчала. Еле уместила длинные ноги, упершись круглыми коленками в «бардачок». Гурко тоже оставил разговоры на потом. Ситуация для него была необычная: это первая женщина, которую он купил за деньги. Кукла надутая. С удивлением чувствовал, что тянет к ней. Да так, что пальцы на баранке немели. Он вспомнил, когда последний раз обнимался с женщиной. Два месяца назад. Людочка-почтальонша. Принесла ему перевод. Она часто носила ему переводы, и он угощал ее кофе с ликером. Этим знакомство и ограничивалось. У нее был пьющий муж-таксист, который сколько зарабатывал, столько и проматывал. Укладывался тютелька в тютельку. Дочь восьми лет. Обыкновенно Людочка рассказывала ему за кофе об очередных наглых похождениях непутевого мужа, и они мирно расставались. Крепко сбитая, коренастая женщина лет тридцати пяти. У него и в мыслях не было на нее польститься. В своем угрюмом затворничестве он уже начал забывать, как пахнет женская кожа. Но в тот раз от выпитого ликера, что ли, в ее печальных глазах зажегся и не гас бедовый огонек ожидания, и Гурко, опомнясь, любезно предложил: «Может, приляжем?»

— Как хочешь, — сказала почтальонша. Ничего особенного: прилегли, справили нужду и разошлись, взаимно удовлетворенные. Он был рад, что в бабий час не обидел, не оттолкнул наивную душу. Надеялся, что это зачтется ему на том суде, где не спрашивают, кто прав, кто виноват, а судят по общему впечатлению.

Очутившись в квартире, проститутка Зина сбегала в туалет, заглянула в ванную, а потом по-хозяйски расположилась в кресле в гостиной, расставя коленки так профессионально, что ни о чем другом уже не хотелось думать.

— Наверное, пора выпить? — предложил возбужденный Гурко.

— Давай выпьем. Но я и без этого могу.

Он не понимал, почему она так раздражена. Возможно, это следствие какой-то особой выучки, на которую намекал сутенер в тельняшке. Либо он действительно ей так противен, что спешит поскорее от него отделаться. Ломая над этим голову, принес из кухни коньяк, фрукты, рюмки, расставил все на столе. Налил себе и ей. Девушка подняла рюмку, понюхала и с отвращением проглотила.

— Закуси, вот лимончик, — Гурко пододвинул тарелку.

— Не хочу.

— А ты компанейский человек, — одобрил Гурко. — Все у тебя выходит как-то весело.

— Тебе компания нужна или дырка?

— Компания, — признался Гурко. — Последнее время заработался, поговорить не с кем было.

Ожидал проявления хоть какого-то любопытства, но не дождался. Девушка тупо уставилась на свои коленки, будто впервые их увидела. Тогда решил сам немного поведать о себе.

— По профессии я социолог, но кому это сейчас нужно, верно? Вот и приходится пахать на разных дядей. А платят шиш. Во всем себе отказываешь, чтобы подкопить на телку. И то выходит не чаще, чем раз в полгода. Тебе интересно, что я рассказываю?

Девушка самостоятельно наполнила рюмку и выпила с еще большим отвращением, чем первую.

— Тоже, понимаешь, — продолжал Гурко, — мечтал стать рэкетиром или сутенером, но видно, способностей не хватает. Остается завидовать. Надо было раньше родиться. Прежде все было по-другому. Мужчины шли в физики, в хирурги. Это было престижно. Девочки поступали в педагогический институт. Мальчишки играли в космонавтов. Смешно, да? Но все же что-то в этом было романтическое, согласись.

— Не люблю умненьких, — сказала Зина. — У них всегда яд на языке.

Видя, что добрый разговор не клеится, Гурко извинился и пошел принять душ. Стоя голяком перед зеркалом, думал о том, что завтра, вероятно, ему будет стыдно. Но винил за это генерала Самуилова, который вывел его из душевного равновесия.

— Кто ты такой, Олег? — спросил он себя в зеркале. — Примитивное животное? Взбесившийся самец, застоявшийся в стойле? Так пойди оседлай залетную кобылку — и успокойся наконец!

Пока его не было, проститутка Зина ополовинила коньяк, но не выглядела пьяной. Правда, голос у нее перестал ломаться и фразу: «Ну что, раздеваться?» — она произнесла приятным басом.

Кутаясь в халат, Гурко уселся напротив, плеснул себе в рюмку. Глядел ей в глаза, и она выдержала его взгляд. У нее было простое нежное личико с детскими очертаниями скул.

— Это верно, что ты дочь профессора? Вспыхнула, затрепетали ресницы.

— Кто тебе сказал?

— Твой сутенер, кто же еще.

— Давай так, парень. Я на работе. Я товар, ты покупатель. Бери, за что уплачено, но в душу не лезь. Договорились?

— Проститутка не должна быть такой гордячкой, — возразил Гурко. — Это отпугивает клиента.

— Ты чего добиваешься? Я же вижу, ты не просто так меня снял.

Если она действительно это видела, то это прокол.