Вячеслав Жуков - Подсадных уток убивают

На влажном от ночного тумана асфальте машину занесло. Но Сонин будто не заметил этого. Лицо его не выражало ни малейшего беспокойства.

– Тут уже недалеко, – сказал Званцев, чтобы как-то разбавить томительное молчание, и посмотрел на капитана.

Но Сонин и на этот раз не ответил.

«Молчун недоделанный!» – мысленно обозвал его Званцев и включил рацию на прием. Но эфир был чист. И старшина, любитель поболтать, чувствовал себя с молчуном-капитаном стесненно.

Проехав еще километра три по лесной дороге от шоссе, они увидели машину сельского участкового лейтенанта Ярыгина и костер на поляне. Сам Ярыгин сидел у костра. Но он был не один. Невысокого росточка худенький мужичок подкладывал дрова в костер.

Подъехать к костру оказалось невозможно. Машину они оставили рядом с «Москвичом» Ярыгина и пошли пешком.

Впереди шел Званцев, освещая дорогу фонарем.

– Здорово, мужики! – поздоровался старшина с Ярыгиным и незнакомым мужчиной, одетым в телогрейку и в кепке.

Сонин тоже поздоровался и с ходу спросил:

– Ну где?

Ярыгин выглядел усталым, он показал рукой на белое, едва различимое в темноте бесформенное пятно.

– Вон.

Только присмотревшись, Сонин различил тело и подумал, что рядом пройдешь, не заметишь.

– Вот что, Званцев, пойдем, посветишь мне. Надо осмотреть труп.

Старшина сразу сник, молча встал, приготовив фонарь. Смотреть на труп желания у него ни малейшего не было. Покойников он боялся с детства. Званцев протяжно вздохнул.

Но тут старшину выручил участковый Ярыгин:

– Посиди тут. Я посвечу капитану. Дай фонарь.

Званцев был готов за это ему сто раз сказать спасибо.

– На, бери, – протянул он фонарь, усаживаясь поудобнее возле огня. К нему вернулось хорошее настроение.

Мужичок в кепке сидел, завернувшись в телогрейку без пуговиц, и с деловым видом мусолил во рту окурок папиросы. Докурив, он спросил:

– Покурить-то есть? А то мы полторы пачки истратили, пока вас дожидались.

– Есть. На, – протянул Званцев сигареты. – Давно тут дежурите?

– А с вечера. С восьми, – ответил мужичок, прикурив от костра.

Званцев, взглянув на часы, тихонько свистнул.

– Это чего, шесть часов? Ну вы, молодцы, даете. Нравится, видать, вам тут, на свежем воздухе, – сказал он с насмешкой.

Морщинистое лицо мужчины сделалось злым.

– Целую смену сижу. Хозяйка теперь меня из дома выгонит. Вы бы хоть выпить захватили. Сил нет на сухую терпеть такие мытарства, – проговорил он плаксиво и шмыгнул носом.

Старшина показал на Сонина:

– Вон начальник. Он тебе выпьет.

– Это тебе он начальник. А я без погонов. Я вольный человек, – огрызнулся мужичок и натянул на брови кепку.

– Ну да. А после выпивки тебе бабу подавай городскую. Своих деревенских небось всех уж оттоптал? А? – Старшина развеселился и посмотрел на поляну, где лежал труп женщины.

И мужичок в кепке, проследив за его взглядом, сказал с искренним сожалением о трагической судьбе девушки:

– Жалко ее. Как картиночка, красивая. Лежит, будто спит.

– Ее изнасиловали? – спросил старшина.

– А я почем знаю. Я ее нашел тут еще не совсем застывшую. Но уже не живую. Пока в деревню прибег, пока по телефону «Скорую» вызвали, – проговорил мужчина с досадой, как будто, если бы «Скорая» и милиция приехали раньше, застав ее еще не совсем остывшей, все могло быть по-другому.

– А ты, вообще-то, кто будешь? – наконец догадался спросить старшина, повнимательней разглядывая грязное, перепачканное сажей, лицо мужчины.

– Да я местный. Пастух. У фермера работаю. Пасу стадо коров, по хозяйству помогаю.

– Слушай, а может, это ты ее пришил? – Званцев решил провести собственное расследование. «Запросто мог. А потом вызвал милицию и вроде как он ни при чем», – подумал старшина.

Пастух перепугался, отодвинулся на всякий случай от милиционера. «Еще врежет по печенке. Их трое, и все милиционеры. Все заодно. Я один посторонний. Свалят всю вину на меня, и суши, хозяйка, сухари», – боязливо вздохнул он и сказал в свое оправдание:

– Да что ты! Непричастный я к ней. Врать не стану, по молодости сидел в тюрьме. Но не за убийство, а за длинный язык. – И, увидев, что его доводы не производят на милиционера должного эффекта, добавил: – Да и не совладать мне с ней. Она молодая, здоровая. И опять же городская.

– Ладно, не заводись, – поспешил успокоить его Званцев. – Это я так, на понт тебя взять, а ты уж сразу за сердце хватаешься.

Пастух положил в костер сосновую ветку, и в темное небо брызнул фонтан искр.

– Схватишься тут. От такого обвинения не только за сердце схватишься, а и штаны обмочишь. С вами, ментами, только свяжись. – Он боязливо покосился на Сонина и участкового Ярыгина, все еще осматривавших труп. Сонин ему сразу показался слишком грозным. «К такому попади, душу вынет из тебя. Уж очень серьезный мужик», – думал пастух, все еще не отойдя окончательно от испуга по поводу обвинения.

Со стороны дороги, между деревьями, замелькали фары.

– Наши едут, – сказал Званцев.

Пастух теперь сидел сникший и молчаливый и ничего не ответил. Ему было все равно и хотелось только лишь одного – побыстрее уйти отсюда.

К костру подошли следователь прокуратуры и криминалист с чемоданом в руке, в котором размещалось все его оборудование.

– Ну вы и забрались в дебри, – недовольно сказал следователь, здороваясь за руку со Званцевым. С пастухом он здороваться не стал.

– Да уж не за столом чаи гоняем, – в шутливой форме ответил Званцев.

Закончив осмотр трупа, Сонин подошел к костру и присел ближе к огню.

– Проклятый холод. До чего не люблю осень. Ночью прохладно, а днем жара, хоть загорай, – сокрушенно сказал капитан, а Званцев его слова воспринял по-своему:

– Да какая же это осень? Еще только конец августа. – Это прозвучало упреком.

Но капитан Сонин не ответил. Да и что, собственно, с того, август сейчас или сентябрь. По ночам теплей уже не станет.

– Может, вы бы меня отпустили? – попросил пастух у Сонина, считая его здесь самым главным. – Ну чего я тут высиживаю. И есть хочется.

Казалось, только теперь Сонин вспомнил про пастуха, даже подумал: «А и в самом деле, чего он с нами торчит? Списать данные, и пусть идет домой».

– Вы не видели убийцу? – спросил капитан, посчитав, что Ярыгин продержал пастуха здесь скорее для компании. Оставаться одному в лесу с трупом не хотелось, вот и наговорил деревенскому лаптю, будто он едва ли не самый важный свидетель. А какой из него свидетель, если он знать ничего не знает.

Ярыгин подал Сонину лист бумаги с объяснениями пастуха.

– Откуда мне видеть? Я же все рассказал, – показал мужик на Ярыгина. Тот в подтверждение кивнул головой.

– Может, мы отпустим человека? – обратился Сонин к прокурорскому работнику. – Чего ему тут сидеть. А завтра он явится на беседу.