Вячеслав Жуков - Топор войны

Колян постарался улыбнуться.

– Все нормально, Оленька. – Тоскливо на душе стало. Вот и мать умерла, и с любимой менты разлучают. Ведь пришли сюда уж точно не для того, чтобы выразить свои соболезнования по поводу кончины его матери.

Больше он ничего Ольге сказать не успел. Откуда-то сзади выскочили два парня. Наверное, они шли за ним в толпе провожающих, терпеливо вымеряя расстояние от дома и до кладбища. Эти двое крепышей навалились на него, профессионально закрутили за спину руки. Не прошло и двух минут, как Колян очутился в «луноходе».

Кажется, среди провожающих никто так ничего и не понял, а машина уже отъезжала от ворот кладбища. И в маленькое окошко в задней двери Колян видел, как по дороге за ним бежала Ольга. Плакала и что-то кричала, но Колян не мог разобрать ее слов. В бешеном порыве он со всей силы ударил ногами по двери, но тут же получил кулачищем в челюсть от одного из милиционеров. Удар оказался настолько сильным, что Колян на некоторое время отключился.

Пистолет Колян спрятал в заранее сделанном тайнике в подоконнике. А вот с обрезом допустил оплошность. Наверное, лучше было бы избавиться от него. При обыске милиционеры нашли его. Но самой неожиданной оказалась предъява по нападению на инкассатора.

Молоденький лейтенант по фамилии Рябцев старался вовсю, проводя изощренные допросы. Узнал он Коляна. Проезжал на ментовской машине по улице и видел, как тот разговаривал с водителем-инкассатором. Колян его рожу тоже видел, но отрицал свою причастность к нападению. И вдруг как обухом по голове: менты повезли его к старому карьеру, где несколько рабочих откапывали инкассаторский «уазик» с двумя трупами.

– Что скажешь, Комков? – допытывался молодой лейтенант.

А Колян ничего не мог сказать, потому что не понимал, как менты могли узнать про карьер. Смутное подозрение пришло к нему: уж не Ракита ли стуканул? Не зря же исчез куда-то сразу после ограбления, и сколько Колян ни звонил ему, не мог дозвониться. И разыскать другана не удалось. А у родителей один ответ – Леша срочно уехал в Москву, вызов пришел из института. Колян уже собирался съездить в столицу, в этот Плехановский институт. Надо было деньги поделить, которые остались у Ракиты. И вдруг – этот арест.

Менты тогда что-то плели про радиомаячок, который будто бы был включен на инкассаторском «уазике». Колян верил и не верил, но отпечатки пальцев, оставленные им на руле, доказали прямую причастность к нападению.

Потом был суд. От вышки его спасло то, что на момент совершения преступления ему не исполнилось еще восемнадцати. Свое совершеннолетие он отмечал в камере СИЗО, уже находясь под следствием.

Но и того срока, на какой не поскупился судья, оказалось достаточно с лихвой. Впереди его ожидало двадцать лет строгача. Хотя адвокат уверял, что за хорошее поведение пяток ему могут потом скинуть. Но даже и те пятнадцать, которые определили ему потом Верховным судом, показались сущей каторгой. Но Колян и за это был готов богу молиться. И спасибо адвокату: пятнадцать лет – это все-таки не двадцать. Вот только, что будет с Ольгой? Захочет ли она ждать его столько лет?

И тогда Колян впервые задумался по-настоящему о том, что совершил. А лейтенант Рябцев на последнем допросе так и сказал, что теперь ему одна дорожка – в бандюки. Эх, лейтенант, лейтенант! Как в воду глядел. Колян это и сам скоро понял, очутившись в тюрьме.

В тюрьме все оказалось не так, как в камере предварительного заключения. Режим здесь был намного жестче, и за малейшую провинность надзиратели не скупились на наказания. И за полтора месяца отсидки Колян два раза успел побывать в карцере. А потом вдруг его перевели в другую камеру. Колян знал, что так бывает, особенно с такими ершистыми, как он. Вертухаи не жалуют их.

Сразу в глаза бросилась чистота, которая была в камере, куда Колян попал. Ни плевков на полу, ни окурков. На шконках чистые простыни и наволочки на подушках.

– Ну иди сюда. Не стой у порога, – услышал он негромкий, даже немного вялый голос.

В углу, на нижней шконке, поверх новенького шерстяного одеяла лежал довольно пожилой, но еще достаточно крепкий на вид человек с седыми волосами. Он таращил глаза в телевизор.

Колян глянул на сокамерников, с которыми ему теперь предстояло провести какое-то время.

За столом сидели восемь амбалов и резались в картишки. На приветствие новичка даже не обратили внимания, шлепая картами по столу.

Колян пошел к седоволосому человеку, немного оскорбившись за такое невнимание. Уж могли бы хоть головами кивнуть, раз язык присох поздороваться.

– Располагайся, – кивнул седоволосый на соседнюю койку, не отрывая взгляда от экрана. По телевизору транслировался хоккейный матч.

Рядом висела здоровенная полка, заставленная книгами. Колян сел на койку, пробежал взглядом по названиям книг. В основном приключенческая литература.

Заметив его интерес к книгам, седоволосый спросил:

– Хочешь почитать чего-нибудь?

Колян замялся. Отказываться неудобно – сразу видно, седоволосый здесь на особом положении, – но о чтении он не думал, не успев толком обосноваться в камере.

– А я люблю почитать на ночь. Так сказать, перед сном. Ты какие книги любишь читать? – спросил вдруг седоволосый. Его вопрос оказался настолько неожиданным, что Колян не смог сразу ответить. Потому что перед отсидкой почти ничего не читал. И ответил не слишком определенно:

– Ну, вообще-то детективы.

Седоволосый хмыкнул, пожевывая губами. Он не отводил взгляда от экрана – что-то там, в игре, ему не нравилось. Но он не утратил уважения к молодому сокамернику и заметил по поводу его читательского выбора:

– А вот у меня вся жизнь – сплошные детективы. – И тут же предложил: – Давай хоккей досмотрим.

Колян против такого расклада не возражал.

Когда хоккей закончился, седоволосый, не вставая со шконки, сказал одному из картежников:

– Сулико, выключи телик. Мне надо побазарить с парнем.

Здоровенный грузин в несвежей майке, весь в наколках проворно вскочил из-за стола, подошел и выключил телевизор, опять даже не посмотрев на Коляна. И Колян догадался: чтобы снискать уважение у этих уголовников со стажем, он должен доказать, что не хуже их.

– Меня зовут Борис Леонидович, – с достоинством представился седоволосый.

– А меня… – начал Колян, но Борис Леонидович перебил его:

– Я знаю, как тебя звать.

Колян немного удивился, а седоволосый неторопливо продолжил:

– Знаю, что ты сидишь за убийство инкассаторов…

– Знаете? Откуда? – ляпнул и тут же пожалел. Ведь глупцом себя выставил. Тюремный телефон работал лучше всякой другой связи. Заключенный еще только на этапе, а в конечном пункте о нем уже все знают.