Аль Странс - Завещание

― От вас и на помеле улетишь! – бросил в сторону адвокат Развозов.

― Кто–то должен был помочь ему купить билет в ту ночь! Кто? Вы его, не знаете ли? У Артура Львовича нет в Питере таких солидных связей. Но у вас есть.

― Ничем не могу помочь.

― Значит, вы никак не помогали вашему брату скрыться от рук правосудия?

― Правосудием тут и не пахло. Это более походило на «суд линча», – ответил вместо клиента адвокат.

― Так как, Генрих Львович?

― Мой подзащитный не обязан отвечать на этот вопрос, он пользуется правом молчания.

― Что ж, – поразмыслив, произнес Мартынов, – на сегодня всё. Можете быть свободны.

31

― Папа, что происходит?

― Я не понял, что сказали, извини Артур.

В этот момент в поезде объявили на английском. Артур поднялся с места.

― Папа, идем. В одном из вагонов обнаружили какой–то подозрительный предмет, бомба что ли? Просят всех выйти из вагонов.

Поезд остановился посередине пути. Люди спрыгивали на землю, поддерживая друг друга. Раздался вой сирен машин служб безопасности и скорой помощи. Артур с интересом наблюдал процесс операции по обезвреживанию возможного взрывного механизма в вагоне. Саперы в защитных костюмах и шлемах вошли в вагон. Из служебной машины выкатился робот, похожий на игрушечный трактор с гусеницами, видеокамерами, винтовкой. Все замерли. Саперы вынесли на шесте черную дорожную сумку, отнесли её подальше в поле. Робот проследовал к месту. Сумку накрыли колпаком. Раздался выстрел. Ничего не произошло. Тревога оказалась ложной, а сумка просто забытой вещью кого–то из пассажиров. По радио объявили о необходимости быть внимательными и не забывать свои вещи в вагоне. Артура поразило спокойная деловитость саперов и людей вокруг. Ни паники, ни страха. Словно так и должно быть. Словно это их ежедневная действительность. И, однако, какие сильные и смелые люди должны здесь жить, чтобы зная об опасности изо дня в день, продолжать свою обычную жизненную рутину.

― Папа, я потрясен! У нас в Нью Йорке бы всё перекрыли, люди бы разбежались в панике, полиция бы остановила движение на полдня, как минимум. А у вас… нашли бомбу, обезвредили, взорвали и поехали дальше, как ни в чем не бывало!

― Ты видишь, как всё здесь непросто! И я тоже поражаюсь этой стране. И виню себя за то, что так пренебрежительно относился к ней раньше! Что ж, один из грехов прошлого! И вот я здесь…

Он посмотрел в окно, за которым зеленело море, и положил руку на руку Артура.

― Знаешь, здесь, даже не зная языка и ментальности местных жителей, я вдруг и довольно быстро, почувствовал себя дома. Странно, не правда ли? Не было во мне этой сентиментальности прежде. Цинизм и холодный расчет были. А тут вдруг обнаружил в себе и другие черты. Странно.

32

Когда Генрих Львович с адвокатом вышли от Мартынова, на улице стояло самое типичное питерское межсезонье. То есть, снег таял и лежал грязными клочьями на обочинах дороги, небо грозило то ли дождем, то ли мокрым снегом, дул колючий холодный ветер и прохожие, скользя и спотыкаясь, спешили укрыться от непогоды.

― Позвольте вас пригласить отобедать со мной, Илья Арсеньевич! Вы столько для меня сделали сегодня… Я просто потрясен!

― Отобедать с удовольствием, Генрих Львович, но в другой раз. У меня самолет в Москву. А вот выпить хорошего крепкого кофею, я с радостью. Ведите.

Они расположились в одном из уютных кафе близ Невского проспекта.

― Эспрессо двойной и стакан минеральной, – заказал адвокат.

― Очень рекомендую вам попробовать их пирожных, у них замечательный кондитер!

― Что ж, если настоятельно рекомендуете, я согласен, – рассмеялся молодой коллега Генриха Львовича, – с детства люблю сладкое.

― Ну, и отлично. А теперь позвольте всё же понять, как вы так скоро всё разузнали по этому делу? И ещё вопрос, почему согласились оставить все дела в Москве и прилететь сюда, помогать нам?

― На оба ваших вопроса ответ один – Юрий Иванович!

― Потрясающий человек! Я знаком с ним всего пол-года, а уже чувствую близость как к родному.

― Есть у него это. Но он бы и не взялся работать для вас, если бы не был уверен в вашей порядочности и особо запутанной истории в вашем случае. К тому же, преследование властями своих граждан для Юрия Ивановича, как красная тряпка для быка.

― Но Вы… Вы же блестящий адвокат столицы…

― Я ученик Мастера Карпа, мастера с большой буквы, и отказать ему я не мог, когда он предупредил меня, что вы обратитесь. С другой стороны, дело, которое он мне обрисовал, очень меня заинтересовало. Я подключил к выяснению деталей свои столичные связи и вот прилетел к вам, Генрих Львович, полностью подготовленный к экзамену! Экзамену Юрия Ивановича! – он рассмеялся.

― Спасибо. И вам и Юрию Ивановичу. Но что вы предвидите, что будет дальше? Вы лучше меня разбираетесь в этих ситуациях. Я, правда, тоже юрист, но моя сфера уже долгие годы заключение сделок купли-продажи недвижимости и прочего. А в уголовных делах, я честно признаться, профан.

― Дальше Мартынов будет вас всех теребить, давить, искать. Улик у него пока нет. Но… учитывая, что положение вещей изменилось и жизнь некоторых людей сегодня в безопасности,– насколько я понимаю, – не правда ли, Генрих Львович,– то он предпримет все усилия, чтобы обнаружить того, кого ему надо. С юридической точки зрения нет никакого повода для преследования. Нет состава преступления. Вопрос, что захочет Мартынов инкриминировать э–э–э… определенному лицу и его окружению. Это мы увидим. Ну, а пока спасибо за угощение. Замечательный кофе и пирожное! Лечу в Пулково, пора, самолет. Держите меня в курсе дела. О следующем свидании с Мартыновым предупредите меня хотя бы за несколько дней, прошу вас. До свидания.

Он легко поднялся и, крепко пожав Генриху Львовичу руку, уверенный и сильный вышел из кафе.

33

Ранним утором самолет Пулковской авиакомпании плавно приземлился в аэропорту Бен Гурион в Тель Авиве. По трапу, окунаясь в средиземноморскую влажную сауну, сошла группа туристов из России. Среди них была пара, которая, может быть, несколько выделялась нервным и подозрительным поведением мужчины. Был он худ и бледен, и, казалось, цель его визита в страну была именно подлечить расшатавшиеся нервы. Дама его напротив, была приветлива и спокойна и просила мужа не нервничать и начать, наконец, отдыхать.

― Андрей, уймись! Что ты нервничаешь?– выговаривала своему супругу симпатичная белокурая дама весьма привлекательной внешности.

― Оставь меня в покое! – огрызался её худощавый и бледнолицый супруг.

Группа тем временем достигла зала ожидания, пройдя благополучно паспортный контроль, и выстроилась у бегущей дорожки, несущей чемоданы пассажиров.