Алексей Рыбин - Трофейщик

Говорил Виталий Всеволодович за обедом, как всегда, много и на разные темы — о войне в Чечне, о строительстве метро «Адмиралтейская» — «Что делают, идиоты, рухнет город, рухнет, все изроет, загадит русский народ-богоносец», — о том, что его «ауди» пора на свалку, о выставке Шемякина в Манеже. Вяленый Сережа поддакивал, роняя то и дело капли жира на скатерть и на брюки, предусмотрительно прикрытые прежде белоснежной, а теперь мятой и грязноватой салфеткой. Осведомился Лебедев и о том, как обстоят дела у Вани на работе, как поживает его бывшая жена, хватает ли ему денег на жизнь — тяжелые времена теперь, как говорят американцы, — нужно очень быстро бежать, чтобы стоять на месте, — коротко хохотнул Виталий Всеволодович и поинтересовался, что Ваня думает делать дальше — не всю жизнь на «скорой» мотаться, в самом деле: умный, способный взрослый мужчина, давно пора уже подумать о будущем.

— К отцу бы съездил. Он что, пишет? Нужно тебе мир посмотреть, а то ведь здесь совсем зачахнешь.

— Да, — согласно кивнул Ваня, — действительно, а то глядишь, коммунисты снова всех за горло возьмут, так и не разъездишься особенно…

— Да что там коммунисты, какие-такие коммунисты. — Виталий Всеволодович помахал вилкой в воздухе. — Не в этом дело. Кто у них там не коммунист? Ельцин, может быть, секретарь обкома, не коммунист? Вот Сережа у нас — тоже коммунист. — Лебедев весело махнул рукой в сторону вяленого.

— Ну, когда это было, — пробормотал тот с набитым ртом.

— Во-во. Нас, Ваня, хоть горшком назови, только в печку не посади. Ты зря придаешь такое большое значение словам. Коммунисты, демократы, фашисты… Жили мы и при коммунистах, и отец твой жил, и ты, и сейчас живем неплохо. Да, Антоша? Неплохо живем, а? — Лебедев резвился, глаза его блестели, на щеках выступил румянец. — Что ты думаешь, все эти спикеры и парламентарии, они за дело Ленина сражаются?

— Да нет, конечно, Виталий Всеволодович, что тут говорить… Да и если уж на то пошло, «дело Ленина» само по себе довольно сомнительно.

— Ну, вот видишь. Это только народ-богоносец несчастный все за чистую монету принимает. Стадо баранов. — Лебедев снова усмехнулся. — Даже не баранов. Козлов. Так же воняют. Сами ничего, ни-че-го сделать не могут. Го-о-сударство им дать должно. А с какой стати? Те, кто сами могут головой и руками работать, при любой власти хорошо живут. А это быдло безмозглое всегда будет в заднице сидеть. Дай ему денег — пропьет за неделю и снова просить прибежит. Сколько примеров уже было. Лескова почитать — еще тогда человек все понял и сумел выразить. Так эти уроды не читают даже — куда там! — Лебедев поднял фужер с минералкой. — За наше светлое будущее!

Ваня плеснул себе в рюмку «Белого орла» и чокнулся с Лебедевым и вяленым Сережей, который за обедом всем напиткам тоже предпочитал водку.

— Я прошу прощения, но мне на службу, — сказал Ваня, вставая из-за стола. — Спасибо вам, обед был прекрасный.

— Да что ты, Ванечка, все ведь на скорую руку… Но я рад, что ты доволен. Впрочем, это все Антошина заслуга. Ну, пойдем, я тебя провожу. И подумай о своей работе — видишь, и с друзьями тебе спокойно не посидеть, дерготня сплошная.

В прихожей Лебедев взял Ваню под локоть.

— Как там вчера, все обошлось? Ты уж извини, но сам понимаешь — поранился человек, а ружье у него не зарегистрировано, сложности могли возникнуть. Вот тебе, кстати, за труды. — Он привычным уже для Вани жестом выудил из кармана пачку денег и положил ему в руку. — Ваня, тут дело серьезное, я не хочу тебя пугать, но на всякий случай прошу еще раз — ничего не видел, ничего не слышал, никуда не ездил.

— О чем речь, Виталий Всеволодович, мы же договорились.

— Ну вот и хорошо. Созваниваемся. Счастливо тебе поработать.

Пока Лебедев закрывал за Ваней дверь и возвращался в гостиную, ласковая отеческая улыбка на его лице растворилась, ее сменило выражение строгое, озабоченное, даже хмурое. Не останавливаясь у стола, он бросил вяленому Сереже: «Пошли» — и исчез за портьерой, скрывавшей дверь в кабинет.

— Ну, показывай, что там у тебя. — Лебедев стоял у окна и не смотрел на вошедшего за ним Сережу, сжимавшего двумя руками толстый портфель.

Сережа стал доставать и выкладывать на письменный стол папки, общие тетради и отдельные листочки бумаги в полиэтиленовых обложках.

— Вот, Виталий Всеволодович, все, что удалось вчера раскопать. Не так уж мало. Полковник ведь не в курсе…

— Чтобы я не слышал здесь этого слова! — тихо, но с неожиданной злобой зашипел-закричал Лебедев. — Сколько раз тебе говорить?

Сережа молча взял папку бумаг и придвинулся к Лебедеву.

— Вот…

— Что «вот»? Объясни, где что. Я не могу твои каракули расшифровывать.

— Вот, смотри. Это — из картотеки, наши копальщики, зарегистрированные. Это — те, кто в розыске. По возрасту не подходит ни один. Вот поисковые организации, связанные с ветеранами. Работники музеев… Школьники. Этих вычислили по данным из больниц. Кто подорвется, кто товарища подстрелит…

Лебедев перебирал бумаги, бегло просматривая десятки характеристик на засвеченных трофейщиков — любителей дармового оружия, золотых зубов, искателей кладов и просто сумасшедших. «Белая гвардия», «Товарищество российских офицеров», «Белая роза», «Возрождение», «Союз монархистов», «4-й Рейх», «Свастика», «Новые сталинцы» — сталинцы юные, сталинцы пожилые… Лебедев перелистывал страницы с возрастающим интересом. Анархисты, гитлеровцы, организации «Борьба», «Белое дело», даже «Красные бригады» в родном городе, оказывается, существуют.

— Ух ты! «Союз борьбы за освобождение рабочего класса». Во дают мужики! Совсем спятили. И что, все с оружием?

— Все. У одних побольше, у других поменьше. Вооружаются, революции готовят, перевороты, фюреров своих пестуют. Только что харакири еще себе не начали делать.

— Так что же, все так и гуляют с оружием по городу? Их же брать надо!

— Да кому они нужны, козлы! — В голосе Сережи появились прежде не слышные железные нотки. — Пусть ковыряются, пригодятся, может быть, со временем. А взять их всех — сутки, да нет, что сутки — за полчаса всех можно. Ладно, вот смотри — это уже моя работа. Ребята дикие, неорганизованные, каждый сам по себе. Вчера только раскопал. Пять человек, но, может быть, друзья у них еще этим занимаются. Все молодые: то, что ты просил. Энтузиасты.

— Хорошо. Сережа, спасибо, извини, что погорячился, нервы уже сдают. Столько проблем — только успевай поворачиваться.

— Виталий, ты смотри, все-таки особенно не заморочивайся со своими делами. А то полковник… — Он сделал паузу, глядя Лебедеву прямо в глаза и ожидая реакции на нарушенное табу, но Лебедев молча слушал. — Полковник, — повторил Сергей Андреевич Замето, капитан госбезопасности, — может снова начать землю рыть, уже не отмажешься. Много чего за эти годы случилось.