Кирилл Казанцев - Галера для рабов

– Порт семи морей? – задумался Желтухин.

– Точно, – зло отозвался Костровой. – Вы же, столичные, в каждой бочке затычка. Без вас никуда, снова говорим и показываем, – он иезуитски уставился на набычившегося Зуева, раздосадованного отсутствием льда в бокале и поэтому пьющего виски с выражением легкой брезгливости. – Зуев Павел Гаврилович, важный чиновник из государственной компании, сросшейся с Министерством обороны. И, естественно, в драных трениках. Ну, Москва, как иначе…

– Полковник, вы не охренели? Чего вы тут несете? – со злостью уставился на него Зуев.

– А он хам первостатейный, – фыркнула Есаулова. – На таких полковников давно пора ввести полный запрет.

– Спасибо, Полина Викторовна, – учтиво кивнул женщине Зуев. – За ваше здоровье.

Полковник непринужденно гоготнул. Он не обиделся. Еще раз оглядел угрюмые лица.

– Ну и рожи у вас, господа. Удивительное дело, коллеги, здесь представлена почти вся наша необъятная Родина – от Владивостока до Калининграда. И что характерно, мы видимся впервые. До сегодняшнего дня мы даже не подозревали о существовании друг друга.

– Я в курсе о существовании господина Вышинского, работающего в команде омского губернатора, – пробормотала Маргарита Юрьевна, не отрываясь от своего маникюра. – Но никогда его не видела и даже не подозревала о том, как он выглядит. Откуда я знаю, что вы и есть господин Вышинский? – она вскинула голову и как-то неопределенно уставилась на удивленного красавчика. Блондинка оказалась с какой-то долей разума.

– В смысле, Маргарита Юрьевна? – изумился Вышинский.

– Она права, – подтвердила Евгения Дмитриевна. – Чем докажете, что вы и есть заместитель омского губернатора? Можете показать документы? Или позвоним лицам, способным вас идентифицировать? Мы не можем это проверить, Роман Сергеевич.

– Ну, знаете… – развел руками Вышинский. – Есть же множество способов… Я могу вам часами распинаться о деталях и тонкостях своей работы в департаменте и в команде Виктора Ивановича… Послушайте, а в чем, вообще, тема? Почему я должен доказывать, что я – это я? Мне это надо?

– Да ладно, – отмахнулась блондинка.

– Действительно забавно, – ухмыльнулся Костровой. – Нам остается лишь верить друг другу. Хотя ума не приложу, зачем кому-то здесь обманывать…

– Мы жертвы, неужели непонятно? – всплеснул руками Глуховец. – На вашем месте, господа полицейские, я бы внимательно присмотрелся к экипажу. Возможно, эти люди не все связаны с похитителями, но кто-то из них – наверняка.

– А вот тут я с вами, Николай Юлианович, решительно соглашусь, – проговорил растекшийся по дивану Желтухин. – Это ясно, как дважды два, иначе и быть не может. Лично я на месте Федора Ивановича применил бы к ним решительные меры. Яхта все равно никуда не плывет, народ бездельничает. Или вы забыли, господин полковник, как выбивать показания?

– И пусть признаются ВСЕ, – прыснул Вышинский, у которого от спиртного уже порозовели щеки. – Даже непричастные. Вы этого хотите, Желтухин? Или нам нужно выявить ИСТИННОГО преступника?

– Я думал об этом, – проворчал полковник. – Но в этом случае будет маленькая война. Там четверо здоровых мужчин, две непредсказуемые бабы. А сколько бойцов мы с вами выставим, Желтухин? Я думаю, лучше подождать. Влипли так влипли. В судовождении и этих чертовых агрегатах мы ни черта не смыслим, похоже, здесь и в самом деле все неисправно… Нужно ждать, когда появятся похитители и внесут ясность.

Вздрогнула блондинка, выронила кисточку и приглушенно выругалась.

– Но это бред собачий! – взвыла Есаулова. – Зачем нас кому-то похищать?

– Похищают обычно с целью выкупа, – дал подсказку Бобрович.

– Но мы же не бизнесмены, в деньгах не купаемся! – продолжала неистовствовать градоначальница. – Это глупо – похищать нас с целью выкупа! Мы всего лишь обычные государственные служащие!

– Да у меня вообще ничего нет! – взвился Аркадьев. – Живу на зарплату! А вы знаете, какая у меня зарплата? Да это не зарплата, это… это… – он чуть не подавился.

– Не зарплата, а моральное удовольствие, – подсказал Вышинский. – Денег хватает на пятнадцать секунд. Да, господа, у нашего брата денег действительно бывает или очень мало, или не бывает. Мы все живем за счет жен.

– Вот вы сейчас иронизируете или нет? – напряглась Евгения Дмитриевна.

– Нет, – покачал головой Вышинский. – Хотя, простите, допустил неточность. Отдельные из нас живут за счет мужей.

– Вы уверены, что скоро появятся похитители? – пробормотала Статская.

И снова воцарилось молчание. По логике вещей, если происходит похищение, то рано или поздно злоумышленники начинают себя проявлять. Но день уже перевалил на вторую половину, а злодеи не объявлялись. И снова подспудные страхи забирались в души. Выходить из кают-компании никому не хотелось. Лучшим лекарством от страха оставалось спиртное. Снова зазвенели бутылки, забренчали стаканы.

– Нас будут сегодня кормить, черт возьми? – ворчал Глуховец. – Они считают, что если нет электричества, то можно наплевать на свои обязанности?

– Капусту морскую пожуйте, я видела ее на кухне, – съязвила Евгения Дмитриевна. – Очень способствует пищеварению и выведению шлаков из организма.

– Ша, – встрепенулся Бобрович. – Может, не будем превращать эту каюту в дом Облонских? Во-первых, нужно немедленно распорядиться, чтобы капитан выставил человека следить за морем. И если появится судно на горизонте, отчаянно сигнализировать. Во-вторых, давайте, наконец, внесем ясность – как мы сюда попали? Ведь не может быть, чтоб никто ничего не помнил!

И снова началась суматоха на судне. Люди галдели, наперебой возмущались. Уровень шума в несколько раз превышал допустимый. Язвила блондинка – по поводу «настоящих мужиков», которых давно сняли с производства, и теперь некому защитить слабых женщин. Подобие порядка установилось лишь после того, как разъярившийся полковник хватил бутылкой по зеркалу, разбилось и то, и другое, а присмиревшая Евгения Дмитриевна робко пошутила, что это – «к неприятностям». Память у людей решительно бастовала, воспоминания не клеились. Многие юлили, пытаясь скрыть даже то, что помнили. Бобрович выпивал в баре, смутно помнил полузнакомые мужские лица – то ли по работе сталкивались, то ли из соседнего гостиничного номера. На улице развезло, он впал в состояние необъяснимого веселья, дальше – словно отрубило. У Глуховца аналогичная история, разругался с женой, благоверная удалилась из номера пятизвездочной ведомственной гостиницы, хлопнув дверью. Не дождался, бог ее знает, где ее носило и кто ее спонсировал, выбрался с горя «в народ» (что в обыденной жизни предпочитал не делать), забрел в ближайшее заведение. Пил у барной стойки, потом в деле фигурировала разбитная рыжая особа с лошадиной физиономией, с которой он пару раз вдарил на брудершафт… Вышинский отдыхал без супруги (хотя в природе таковая существует), подцепил по дороге с пляжа роскошную брюнетку. Та еще пожаловалась – мол, ну и времена, на пляже беременных мужчин больше, чем беременных женщин, и все такие утомленные солнцем. Мол, единственный приличный мужчина за день попался. Предлагала с чувством отдохнуть. «За деньги?» – осведомился Вышинский. «Боже, конечно, по любви!» – расхохоталась дама. Но закончилась встреча плачевно – потерей памяти. И зачем он отдалился от «ареала обитания»? Последнее внятное воспоминание: странная комната в странном доме, он лежит, разметавшись, на кровати, над ним склоняется полуобнаженное чудо с волосами цвета воронова крыла: дескать, уступи старушке место, красавчик. И как кастетом по голове. В общем, не пытайтесь это повторить. Чиновник Аркадьев ничего не пил и ни с кем не знакомился – во всяком случае, он на этом настаивал. Он вообще не ходок по этому делу. И совсем не потому, что ему «медведь на это дело наступил», как сумничал Желтухин. Просто у Зиновия Филипповича очень строгая жена. И не в отпуске он, а работает! Ехал на срочное совещание в мэрии из загородного дома, в машине были двое – он и шофер. В безлюдной местности под горой проголосовала девчушка в шортиках, с невинной мордашкой – он и сжалился над дитем, приказал шоферу притормозить. И вовсе не текли у него слюнки, хватит уже его оскорблять! Он исключительно из общечеловеческих побуждений – чтобы не заставлять девчонку тащиться по пыли да по жаре в город. Но как-то осложнилось все после того, как отхлебнули они с шофером освежающего напитка из предложенной баночки. Только и успел подумать – вроде жаловалась девчонка, что два часа страдает под солнцем, а тоник – холодный…