Нэнси Пикард - Потерянная невинность

Потом снова заскользил вбок, пересек желтую линию по диагонали и выехал на встречную полосу. Высокий сугроб замедлил скольжение, одновременно изменив направление движения автомобиля. Теперь грузовик ехал задом. Набрав скорость, он взлетел на подъем и, без усилия преодолев его, ухнул вниз, унося с собой оборвавшиеся внутренности Эбби. И все же пока грузовику удавалось оставаться на дороге. С обеих сторон его поджимали сугробы, и каким-то чудом он до сих пор избегал встречи с обочиной, дренажными канавами и ограждениями из колючей проволоки, отделяющими дорогу от пастбищ. Те, кто никогда не был в Канзасе, считали его исключительно равнинным штатом, что было глубоким заблуждением. Особенно это касалось данной местности, расположенной в самом сердце Кремниевых холмов. Дороги в этой части штата были длинными и прямыми, но при этом взлетали вверх и обрывались вниз, словно затвердевшие потеки кленового сиропа.

На мгновение в сердце Эбби зародилась безумная надежда, Что, если ее грузовичок, продолжая скользить задом по встречной полосе, каким-то образом доставит ее назад в город? Но это было бы настоящим чудом. Она беспомощно мчалась туда, откуда только что приехала, ощущая себя пассажиркой запущенных в обратном направлении «американских горок». Глядя в зеркало заднего вида, она молилась о том, чтобы в нем не блеснули фары приближающегося автомобиля. Пока дорога была пустынна. Окутывающая машину метель делала это странное обратное скольжение еще более зловещим. Ей казалось, что время остановилось, а значит, в ее распоряжении неожиданно оказалась вечность, что позволяло спокойно ожидать того, что неизбежно должно было произойти уже в ближайшие секунды. Более того, ей было даже немного любопытно, куда она в конце концов врежется. Единственное, что ее беспокоило, — это мысль о заблудившейся среди снежных вихрей Надин.

Она схватила лежавший на пассажирском сиденье телефон.

В эту зловещую паузу, глядя на две параллельные линии, прокладываемые ее грузовиком в снегу, покрывающем шоссе, Эбби неожиданно поняла, что вполне могла бы расстегнуть ремень безопасности, распахнуть дверцу и выпрыгнуть наружу. Но при падении ее мобильный телефон может разбиться или она получит травму и не сможет позвать на помощь. И тогда никто не узнает о Надин. Если мама Митча упадет, ее занесет снегом. Она может умереть…

«Если я не выпрыгну, я разобьюсь вместе с грузовиком. Надин…»

Сердце бешено колотилось у нее в груди, а в животе все переворачивалось. Хладнокровие окончательно покинуло Эбби, но она отказалась от идеи выпрыгнуть из кабины в попытке спастись. Вместо этого она нажала на кнопку быстрого вызова номера шерифа. Рекс Шелленбергер был ее старинным близким другом. Такими же подругами приходились ей Надин Марджи Рейнолдс и Верна Шелленбергер. И таким же закадычным другом Эбби и Рексу в незапамятные счастливые времена был Митч.

— Шериф Шелленбергер, — прозвучал в трубке невозмутимо-спокойный голос Рекса.

Но это было всего лишь приветствие автоответчика, после которого раздался сигнал, позволяющий попавшим в беду людям как можно скорее сообщить шерифу о своей проблеме.

— Рекс! Это Эбби! Надин Ньюкист бродит по кладбищу. В такую метель она может заблудиться и замерзнуть. Ее надо срочно отвезти домой. Приезжай как можно скорее!

Она почувствовала, как грузовик вильнул влево. Задние колеса съехали на засыпанную снегом щебенку, и автомобиль начало немилосердно трясти вместе с вцепившейся в бесполезный руль Эбби.

Заезд на американских горках подходил к концу одновременно с путешествием во времени.

Грузовик трясло все сильнее. Эбби подумала: никто не поверит в то, что она преодолела такое расстояние по обледенелой дороге.

Она запаниковала. В ее голове замелькали не облеченные в слова мысли и образы. Позвонить Тому, мужу Надин? Но все знали, что судью и в хорошую погоду на дорогу лучше не выпускать, а при малейшем намеке на сырость он и вовсе превращался в настоящую угрозу для остальных водителей. Ни один человек в здравом уме и трезвой памяти не согласился бы сесть в машину с судьей Томом Ньюкистом в качестве водителя, особенно в дождь, снег или гололед. «Если он выедет из дома в такую бурю, то или сам погибнет, или кого-нибудь убьет», — решила Эбби.

Она подняла испуганные глаза на ветровое стекло в то самое мгновение, когда оно взметнулось к небу.

В эту секунду Эбби снова заметила маму Митча. Халат Надин превратился в крохотный темно-розовый штрих на белом фоне, напоминающий тепличный цветок, по какой-то необъяснимой причине распустившийся посредине зимы. В последнее время Эбби часто видела Надин в этом дорогом халате, сшитом из мягкой шелковистой ткани. Несчастная женщина отказывалась переодеваться и целыми днями ходила в нем. Впрочем, это не имело ровным счетом никакого значения, поскольку Надин все равно была не в состоянии отличить день от ночи. Судья или приставленные им к жене сиделки время от времени пытались переодеть ее, но неизменно наталкивались на яростное сопротивление. Эбби знала, что халат очень тонкий. Тело под ним тоже было почти прозрачным. На нем не было ни грамма жира, способного защитить Надин от пронизывающего ледяного ветра.

На скорости шестьдесят миль в час грузовик Эбби врезался в стенку бетонного водостока. Удар сложил выхлопную трубу и смял раму. Коробка передач рассыпалась, и двигатель заглох. Грузовику было уже десять лет, и он не был оснащен подушками безопасности. Эбби была пристегнута, и это обстоятельство не позволило ей вылететь сквозь ветровое стекло, но не спасло от удара головой о дверцу.

23 января 1987 года

— М-м-м-м…

Митч целовал верхнюю губу Эбби слева направо, а потом нижнюю справа налево, снова и снова лаская поцелуями ее рот, пока ей не стало казаться, что еще немного — и она взорвется от удовольствия.

Ему было восемнадцать. Он заканчивал школу и собирался поступать в университет.

Ей было шестнадцать, и ее ожидало еще два года учебы в школе.

Она обожала целоваться с Митчем. Его ласки доставляли ей невероятное наслаждение. Она готова была всю жизнь пронести, лежа на спине на своей узкой кровати, подставив лицо под поцелуи Митча, который переставал целовать ее только для того, чтобы провести языком по ее полуоткрытым губам.

«М-м-м-м…» стало таким громким, что он накрыл ее губы ртом, пытаясь заглушить ее стон своим «Ш-ш-ш…». Это было так щекотно, что уголки ее губ приподнялись. Ощутив это, Митч тоже улыбнулся, отчего оба начали хихикать. Хихиканье, в свою очередь, перешло в приступ безудержного веселья, и Митч, задыхаясь, упал на спину, с трудом втиснувшись в узкое пространство между плечом Эбби и стеной.

Читать дальше