Аманда Линд - Один коп, одна рука, один сын

— Да? Фигово.

— Да, черт, вообще-то я ее очень любил.

— Есть другие телки.

— Да, но она особенная.

— Чем?

— Она меня бросила. Сказала, что я зациклился на насилии.

— Черт, как запарно.

— Да, фигня какая-то.

— Что значит зациклился? Конечно, ты не похож на ди Леву, [4] Томас ди Лева — шведский певец и автор песен, проповедник стиля нью-эйдж. — Примеч. пер. но кому такой нужен? Прикинь, с ним трахаться, ха-ха…

— Да, но, может, кстати, это было бы и не так плохо. Знаешь, он спец по тантре. Говорят, по четыре часа в день этим занимается.

— На такое у меня нет времени.

— Да, ты же работник культуры, хе-хе…

Трио отправилось к бару, где Ингела уже приготовила каждому по пиву. Фрэнси пошла в офис покормить Бэлль. Когда она вернулась в зал, там появилось еще несколько знакомых лиц. Бенни, профессиональный вор. Сэм, снайпер. Лиза, юная дама, лишенная всяких чувств, кроме страсти к пластиковой взрывчатке. Три бывшие проститутки, которых рекрутировала Крошка Мари и натаскивала, чтобы превратить их в ее собственных клонов. И еще несколько рядовых, четыре мужика и две бабы, умеющие подчиняться, но в то же время способные проявить инициативу.

Юсеф много раз говорил Фрэнси, что подчиненных надо подбирать глупее себя, иначе всегда будет риск мятежа, но она его не слушала, потому что не хотела иметь дело с роботами. Ее удручало, когда люди подчинялись вождю до самой смерти, переставая самостоятельно думать и чувствовать.

Она прекрасно усвоила уроки Гитлера, Сталина, Мао и других психов, использовавших власть, чтобы промывать мозги своим братьям и сестрам, запирая их тем самым в невидимой клетке.

Наконец явились Джим с Луизой. Джим держал завернутую в черный полиэтилен бугристую коробку. Следом вошла Крошка Мари, еще не переодевшаяся после свидания. На нее обратилось множество взоров. Она выглядела как-то необычно. Как-то мягче. Щеки горят, волосы распущены, а не собраны в хвост. Все, кроме нее, подошли к Фрэнси и поцеловали ей руку. Начал все это Джим, вдохновленный фильмом «Крестный отец», который лет пять назад крутили по телевизору, и с тех пор целовать руку вошло у них в обычай. Фрэнси не возражала. Кроме того, это было правильно, ведь она в первую очередь их предводитель, а не друг.

— У нас новый враг, — заявила она, стоя бок о бок с Крошкой Мари перед выстроившимися полукругом гангстерами. — Закариас Кон. Его называют просто Зак. Оливера убил он. Зак знает, где я живу. Он или кто-то из его людей напал на меня в «ЭнКо» накануне Рождества. Он пытается переманить моих клиентов в Стюреплане, но я не собираюсь сидеть сложа руки. Мы нанесем ответный удар.

Она замолчала и окинула взглядом свое войско.

— Кто-нибудь из вас слышал о нем? — спросила Фрэнси.

Послышался тихий гул голосов, но никто не ответил.

— Никто?

Тишина. Фрэнси надеялась, что кто-то из них слышал это имя и укажет хоть тоненькую ниточку, за которую можно будет потянуть. Она села на стул и стала барабанить пальцами по лбу, как всегда делала, когда была крайне раздражена. Поэтому все притихли.

— Теперь оружие должно быть при вас круглосуточно, — приказала она. — У всех, кого знаете, вы должны спрашивать про Зака. Если они откажутся говорить, применяйте силу жестче, чем обычно. Малейшее подозрение — наносите удар. Покажется, что за кем-то слежка, — убивайте. Если можете, увезите свои семьи подальше. Где бы вы ни находились, готовьте пути отхода.

Фрэнси стала сильно раскачиваться на стуле.

— Все получите кучу денег, если будете себя хорошо вести, — добавила она. — Я рассчитываю на вашу лояльность круглосуточно.

Все закивали. В жилах закипела кровь. Враг. Насилие. Деньги. Музыка для ушей! Если кому-то и было страшно, он этого не показал. Обнаруживать друг перед другом свою слабость нельзя, это вредит боевому духу.

— Нужно провести инвентаризацию запасов оружия. Вероятно, придется как следует вооружиться, — продолжала Фрэнси. — В принципе, у нас должны быть ресурсы, позволяющие взорвать все что угодно.

— Нес! — заорала Лиза, любительница «печь куличи» из пластита.

— Ни страха, ни эмоций, ни пощады!

— Да! — взвыла Лиза и вскинула руки вверх.

Она была из тех, кто легко впадает в подобие христианского экстаза.

— Мы их раздавим! — резюмировала Фрэнси.

— Да!

Это вновь закричала Лиза. Крошка Мари закатила глаза — ей не нравились истерички.

— Тащи деньги, — сказала ей Фрэнси.

Крошка Мари пошла в офис, набрала только ей и Фрэнси известный код и достала из сейфа конверты с зарплатой, из которых предназначавшийся ей был самым толстым. Она его сложила и засунула под бронежилет, который носила почти постоянно. Затем вышла к остальным. Фрэнси раздала конверты, поговорила с людьми о том о сем, и ее армия разошлась. Кое-кто остался, чтобы сыграть, но большинство отправились по домам. Остались также Джим, Луиза и Крошка Мари. В пакете, который притащил Джим, оказался рождественский подарок для Крошки Мари. Она с нетерпением его открыла.

Рука.

— Это рука Ронни Д., — пояснил Джим, — думал, тебе подойдет для коллекции.

Коллекция Крошки Мари была хорошо известна в определенных кругах, но ее никто никогда не видел.

Даже Фрэнси.

— Спасибо, — поблагодарила Крошка Мари, слегка расчувствовавшись, — очень мило с вашей стороны.

— Да ладно, такая мелочь, — с широкой улыбкой ответил Джим.

— Могу вам принести что-нибудь от следующего гада, которого я убью.

— Супер! Блин, так мы можем начать обмен культурными ценностями.

Они еще немного подурачились на эту тему, потом пошли выпить в баре. Фрэнси удалилась в офис, где сидела и вертела в руках вырезку из вчерашней газеты, где говорилось о выловленной из озера голове. Бедный Оливер. Бедная Джейн. Бедные дети. Она проследит, чтобы ни Джейн, ни дети ни в чем не нуждались.

Она сняла трубку и позвонила домой. Ответила Наташа.

— Что-нибудь купить по дороге? — спросила Фрэнси.

— Нет, все есть, — сказала Наташа. — Мы с Адрианом только что вернулись из магазина.

Фрэнси повесила трубку. Что-то тикало. Это сейф был по-прежнему открыт. Вдруг ей страшно захотелось залезть туда, запереться изнутри и провести в размышлениях неделю или две. Пока она не придумает, как выиграть войну с Наташей. Войну за Адриана.

По обе стороны от Джейн стояли ее дочери, сын — наискосок за спиной. Она была похожа на огородное пугало в трауре, нос покраснел от бесконечного сморкания. В ушах сверкали бриллиантовые капельки, подаренные ей на сорокалетие Оливером и оплаченные Фрэнси, но об этом она, конечно, не знала. Руки в перчатках судорожно сцеплены, темно-каштановые блестящие волосы развеваются на ветру, лезут в лицо. Она казалась еще более худой, чем обычно, хотя худеть дальше было некуда. Острые скулы торчали, глаза казались запавшими и покраснели от слез.