Станислав Родионов - Кембрийская глина

— Так что мы ещё поработаем, — заключил Рябинин и, как только закрылась за ним дверь, спросил инспектора: — Что такой весёлый?

— Топтунов пришёл в себя.

Рябинин понял, что он тоже улыбается.

— А чего разодет? С танцев?

Петельников был в своём лучшем костюме.

— Да, ночку поплясал. Под хорошую музыку — неплохо, — улыбнулся он.

— Всё этот… шейк? Или казачок? Что теперь танцуют?

— Нет, Сергей Георгиевич, танцевал танцы попроще. Краковяк да барыню.

— Познакомился с кем?

— А как же! Для того танцы и придуманы.

— Может, новых знакомых мне представишь?

— С удовольствием. Собирайся, надо проехаться.

— Ну?!

— Можно бы, конечно, тебе и не ехать, но хочется сделать сюрприз. У меня на улице «Волга».

Если Петельников считал, что лучше проехаться, то надо проехаться. Только нечего было прельщать «Волгой» — за тайной Рябинин поехал бы и на лошади. На всякий случай он захватил портфель с протоколами, потому что встречи следователя отличаются от нормальных встреч тем, что иногда их приходится оформлять документально.

Машина сорвалась с места. За рулём сидел Петельников. Рябинин знал, что сейчас начнётся виртуозная езда с обгонами, с превышениями скорости и визгом тормозов на поворотах. Как её называл инспектор — спортивная. Однажды лично начальник райотдела внутренних дел отобрал у него права.

— Будешь лихачить, пересяду на трамвай, — предупредил Рябинин.

— Для лихости у меня сегодня маловато сил, — признался инспектор.

Он был чисто выбрит, но лёгкая синева под глазами и какая-то едва заметная серость на щеках делали лицо несвежим. И всё время щурился, словно его слепили встречные фары. Эти ночные «танцы» даром не проходят. Рябинин не раз замечал, что не спали они синхронно: если инспектор выходил на след, то у следователя начиналась бессонница.

Машина долго ползла по центру — тут и при желании акселератором не поработаешь. Миновав главные улицы, Петельников поехал быстрее. Рябинин думал, что они спешат на маслобазу, но машина пересекала город в другом направлении. Спрашивать он не хотел.

— Надеюсь, Сергей Георгиевич, едем на последнюю встречу, — сказал инспектор. — И точка. Конец.

— Мне ещё вести следствие, — заметил Рябинин.

— Это будет уже тихое следствие.

— Уголовному розыску следствие всегда кажется тихим, — буркнул Рябинин.

— А всё-таки мы ловко с тобой управились, а?

— Нет, Вадим, не ловко.

— Почему? — Инспектор даже отпустил глазами улицу. — Преступник-то у меня на крючке.

— А Топтунов у нас где?

— Ну, Сергей Георгиевич… Розыск и следствие похожи на бой. А в боях бывают и раненые, и даже убитые.

— Бывают, — согласился Рябинин. — Но моя вина ещё и в том, что я увлёкся одной версией — Кривощаповым.

Машина уже бежала по тихим улицам. Старые дома сменились высоченными двенадцатиэтажными башнями, пошли окраины. Центр города оставался неповторимо старомодным, историческим, и люди берегли его. Поэтому вся новая архитектура окружала город высокой зубчатокаменной грядой, которая официально именовалась сухим словом «жилмассив». В новых районах было полно света, простора и тишины. Дома стояли друг от друга далеко, они утопали бы в зелени, не будь такими высокими. По панелям шли редкие прохожие, и не было заторного потока машин, который так раздражал в центре.

Инспектор ехал по широкому проспекту, не собираясь останавливаться. Рябинин не спрашивал. Он любил в машине расслабиться, ни о чём не думать, отдаваясь прелести движения. Струя летнего ветра полосовала правую щёку из бокового окна, и совсем было бы хорошо, не кури Петельников. Дым почему-то метался по машине сине-белёсыми лентами и никак не мог вырваться на проспект, к зелени и синему небу.

Двенадцатиэтажные дома кончились. Город оборвался сразу, как это бывает с новостройками. Машина вырвалась на шоссе. Рябинин понял, что путь предстоит не близкий. Он начал дремать…

Через час они въехали в низкорослый посёлок. Это был райцентр, население которого почти всё работало в городе, тратя на дорогу немало времени.

— Едем дальше? — спросил Рябинин.

— Приехали.

Петельников долго колесил по узким зелёным улочкам. Машину покачивало на буграх. Рябинин одной рукой вцепился в сиденье, а другой — в очки, которые тряски никак не выносили.

Наконец инспектор остановил «Волгу» на берегу небольшой речки у продуктового магазина. Рябинин помнил эту речку по карте — она впадала в озеро.

Они вышли. Петельников кивнул на продовольственный магазин:

— Сергей Георгиевич, сигарет надо купить. Зайдём.

Они поднялись в магазин, довольно-таки крупный для посёлка. Человек пять стояло в очереди, да монтёр копался в проводке. Пахло варёной картошкой и свежим деревом, может, поэтому большой приземистый зал выглядел как-то не по-магазинному.

Они подошли к продавцу, который отпускал сливочное масло.

— А подсолнечное есть? — вдруг громко спросил Петельников.

— Сколько хотите, — сразу сказал продавец и оторвался от жёлтого бруска.

Перед Рябининым за прилавком в белом халате стоял механик Юханов.

Видимо, кровь бросилась в лицо следователю и продавцу одновременно. Юханов немо смотрел из своих прорезей-щёлочек, не в силах оторвать нож от липкого куска. Широкое лицо всё багровело, пока не сделалось синюшно-малиновым. Затем краска вдруг схлынула, и кожа вмиг сделалась жёлтой и тусклой.

Рябинин ожидал увидеть его, но только не здесь и не в такой роли. Он сжимал повлажневшую ручку портфеля и думал в эти немые секунды, почему же он сразу не догадался и не разглядел эти узкие полоски — не разглядел их ненасытного блеска. У него вдруг вспыхнуло непреодолимое желание схватить двухкилограммовую гирю и бить в это широкое и жёлтое лицо до тех пор, пока из него не посыплются десятки и пятёрки.

Юханов не шевелился, вперившись взглядом в нежданных посетителей. Молчала очередь, ничего не понимая.

Подошёл монтёр, который оказался инспектором Леденцовым. Он проворно шмыгнул за прилавок и ловко вытащил нож из рук продавца-механика.

— Значит, подсолнечного масла сколько хотите? — переспросил Петельников.

— Может, завернёте пятьдесят тонн? — горько усмехнулся Рябинин.

— Да он их давно продал, — ответил за Юханова Петельников, — это товар ходкий. Неплохо устроился, а? В магазине один. Сам себе хозяин. Ночью у люка загрузится и по озеру к самому магазину утром доставит.

— Чёрт с ним, с маслом, — громко сказал Рябинин. — Дело наживное. А вот что будет с Топтуновым?

— Тут, надо думать, и денежки с вещичками, — сказал Леденцов, вытаскивая из-под прилавка два чемодана. — Хотел маслица допродать — да на самолёт. Вот ненасытный-то!

Петельников шагнул за прилавок. Они с Леденцовым начали осторожно снимать с Юханова белый хрустящий халат, словно хотели показать всем, что там, под халатом, внутри…