Станислав Родионов - Неудавшийся эксперимент

— Может, пока съездить за телевизором? — предложил инспектор.

— Телепат, — вздохнул Рябинин.

Он вынес постановление, поручив изъятие телевизора Петельникову: наконец-то у них будет хоть одно вещественное доказательство.

Когда Мазепчиков вышел в коридор, инспектор вздохнул:

— Ищем машины, мотоциклы, телеги…

— Да, а водный путь проморгали.

— Обыск у этого Мазепчикова делать будем? — поинтересовался Петельников.

— Ты ему не веришь?

— Верю. И мастер подтверждает, что телевизор был в воде.

— И я верю.

Из дневника следователя.

Хочу подсчитать, сколько и каких глупостей сделал за день.

Ну, допустим, не сумел догадаться, что краденое вывезли в лодке. Исковеркал отчество почтенной женщины. Допросил лишь одного свидетеля. Взял на обед мясо с тем красным соусом, от которого была огненная изжога. Расфуфыренной секретарше посоветовал прикрепить на себя табличку «Не кантовать» (якобы шутка). На вопрос Юркова, как перевести homo sapiens, ответил: «Хам сопатый» (тоже шутка). К вечеру позвонил зональный прокурор, и между нами случилась такая беседа:

— Товарищ Рябинин, у вас есть какие-нибудь начинания?

— Нет, у меня есть только окончания.

— Окончания чего?

— Предыдущих начинаний.

Всего семь глупостей.

Иногда я думаю, что моя жизнь из них и состоит — из глупостей. Разнообразие только в том, что есть глупости большие и есть глупости малые.

Дождь перестал только к вечеру следующего дня. Небо быстро освободилось от набухших туч, став чище и холоднее. Солнце запоздалым теплом приложилось к мокрому асфальту и блестящим крышам.

Осматривать озеро удобнее всего в полдень, когда солнечные лучи отвесны и касаются дна. Но откладывать ещё на одну ночь не решились, потому что у вещественных доказательств есть каверзное свойство — исчезать. Обронённую вещь могли на зорьке подобрать рыбаки или найти купальщики, или могло затянуть песком после дождей…

Рябинин стоял на берегу под универмаговской стеной-забором. Солнце уже осело к горизонту, ничуть не убавив своего летнего света. Порозовевший монастырь сказочно вставал, казалось, из самой воды. Озеро, измученное шквалами и ливнями, умиротворённо блестело. Серый, почти белёсый песок делал его прозрачным и на пятиметровой глубине.

Рябинин посмотрел вдоль берега. Шагах в двадцати на гранитном валунчике сидел какой-то светлый человек: белый китель, белые брюки, выцветшая кепка, и вроде бы шея и даже подбородок были закутаны белым полотенцем. Казалось, он хотел слиться со светлыми тонами монастыря, воды и песка.

Озеро изредка и тихо чмокало береговые камни. Рябинин наблюдал, как крохотные волны, а скорее, крупная рябь играет слюдой и мелкими песчинками. Среди этой взвеси он заметил небольшую странную рыбу, какую-то Т-образную, будто она держала ртом блестящую палочку, равную её телу. Рябинин присмотрелся… Нет, это не палочка, а другая рыбка, ставшая жертвой. Хищница тяжело плыла вдоль берега, не обращая внимания на человека, — её можно было взять рукой. Наконец, завихляв телом, она ловко схватила рыбку вдоль и заглотила в два судорожных приёма. И быстро ушла в открытое озеро.

Вроде бы всё правильно — хищник победил. Закон природы. Это же не преступление, а естественный отбор — убийства бывают только в людском обществе. Да и сам человек этих рыбок ловит удочками и сетями, глушит и солит, варит и маринует… И всё-таки Рябинину стало противно: на его глазах одно живое существо съело другое живое существо. В этом было что-то противоестественное.

Шлёпая по воде босыми ногами, подошёл Петельников: брюки закатаны по колено, рукава сорочки по локоть, пиджака и галстука нет и в помине. Инспектор был в своей стихии — стихии организаторства и действия.

— Сергей Георгиевич, извольте в лодочку.

Рябинин пошёл за ним. Путь лежал мимо валунчика с белым человеком. Поравнявшись, Рябинин мельком, но внимательно обежал его взглядом, наткнувшись на такой же острый взгляд маленьких глаз. Это был старик с желтокожим, чуть высохшим лицом. То, что Рябинин принял за полотенце, оказалось поднятым воротником кителя и белой бородкой, кипевшей, как мыльная пена.

— Кто это? — спросил Рябинин у инспектора.

— Пенсионер, вдыхающий озон.

Петельников обернулся и тоже бросил на старика оценивающий взгляд, но лишь потому, что заинтересовал следователя.

К берегу кормой приткнулась большая нарядная плоскодонка с ярко-голубыми боками и крупным номером. На носу расположился Мазепчиков, улыбнувшись Рябинину, как старому знакомому. На второй скамье рядом сидели понятые — пожилой мужчина в болонье и смуглая девушка в красной кофточке, которая обтягивала её хорошенькую фигурку. Шлёпнув портфелем по борту, стукнув понятого локтем по затылку и умудрившись высечь носком ботинка из спокойной воды снопик искр, Рябинин сел на корму.

Инспектор оглядел экипаж и спросил, как опытный затейник:

— Товарищи, плавать все умеем?

— А для чего? — насторожился понятой.

— Вдруг кувырнёмся, — весело предположил Петельников.

— Я не того… Не очень плаваю, — заёрзал понятой.

— Тогда кувыркаться не будем.

Петельников поднял корму вместе со следователем, сдвинул лодку с песка, побежал по воде, оттолкнулся, ловко в неё прыгнул и прошёл к вёслам — без толканий, шатаний и брызг. Инспектор огляделся и кому-то махнул рукой — тут же от берега оттолкнулись ещё четыре лодки, набитые загорелыми ребятами.

— Кто это? — спросил Рябинин.

— Спортивная школа. Пусть ребятки поныряют вокруг да около.

Он взялся за вёсла. Лодка заскользила по нетронутой воде, как повисла над огромным стеклянным миром.

Рябинин достал папку с протоколами и монотонным голосом объяснил понятым суть этой прогулки.

— Так что трупа не будет, — с сожалением сказал понятой в болонье, видимо, живший одними детективными историями.

— С трупами, папаша, нынче трудновато, — согласился Петельников, работая упругими вёслами, как игрушечными.

— Почему трудновато?

— А мы с этим делом боремся.

— Люди-то мрут…

— Так вы же хотите трупа окровавленного, после кошмарного убийства?

— И неплохо, если это поучительная история из жизни, да показать её по телевизору для воспитания.

— Меня бы посадить в телевизор, — обрадовался Петельников, — я бы сутками рассказывал многосерийные и поучительные истории.

— Давайте одну, пока плывём зряшным ходом, — предложил любитель телетрупов.

— Расскажите, — попросила и девушка.

Понятые сидели к Рябинину спинами, но он не сомневался, что эта девушка смотрит на инспектора и уже не замечает ни монастыря, который зарделся от закатного солнца; ни ладного следа-дорожки, отливающей свинцовым блеском; ни свежести воздуха, состоящего из запаса воды, рыбы и тины; ни следователя Рябинина, который сидит сзади и тоже знает уйму историй.