Альберт Баантье - Маска смерти

Фледдер искоса посмотрел на него.

— А Пауль ван Флодроп… Кто его убил?

— Тоже доктор Лестерхейз, — твердо сказал Де Кок. — Хотя задумал план преступления и выполнил его доктор, инициатива всего этого принадлежит Бертусу из Утрехта. Сложность заключалась в том, что Бертус не знал точно, что Аннетье рассказала Паулю, и ему казалось странным, что Пауль потребовал миллион у доктора Лестерхейза, а не у него, Бертуса. Это заставило его предположить, что Паулю ничего не известно о докторе. Решив, что ему представляется отличный случай устранить Пауля, Бертус позвонил Лестерхейзу и сообщил, что идея этого шантажа принадлежит не Аннетье, а Паулю ван Флодропу.

Фледдер даже присвистнул.

— И тогда доктор Лестерхейз совершил второе убийство…

— Да…

Молодой следователь обхватил руками голову.

— Ну и дела! — простонал он. — Теперь я понимаю, почему вы поторопились арестовать доктора Лестерхейза — вы уже поняли, что он был убийцей…

Старый сыщик улыбнулся.

— Да, к тому времени я уже догадался, что Аннетье не была больна пейдсом, и знал, что она зачем-то посещала больницу Южного Креста. Я исправил твое первоначальное упущение.

— Упущение? — удивился Фледдер.

Де Кок кивнул.

— Я разыскал водителя такси, который в то злополучное утро вез пассажиров от Центрального вокзала до больницы Южного Креста, и оказалось, что водитель знаком с Бертусом из Утрехта, он его уже не раз подвозил. Вспомнил таксист и женщину, что ехала в то утро вместе с Бертусом в больницу Южного Креста.

— А причем тут телефонный звонок Петера Карстенса? — Фледдер нахмурился. — Кто-нибудь спрашивал у него книгу о явлении чуда?

Де Кок покачал головой.

— Петер Карстенс на всех своих работах ставил собственный знак. Вчера вечером к нему заявился доктор Лестерхейз и предложил ему сделать копию книги, которую он получил.

Фледдер вздрогнул.

— И это была книга о явлении чуда?

— Да. С его именным знаком!

— Копия, которую художник сделал по заказу Аннетье Схеепстра…

Де Кок кивнул.

— Книгу эту Аннетье вручила своей медицинской сестре, которая приняла ее в больнице, та положила ее в сумочку и, ничего не подозревая, отдала сумку Лестерхейзу.

Де Кок откашлялся. Длинный рассказ немного утомил его. Он поднял бокал и выпил коньяк.

Госпожа Де Кок настороженно следила за ним.

— Бертус из Утрехта по-прежнему на свободе? — спросил Фледдер.

Де Кок замотал головой.

— Наши люди из бригады по борьбе с наркотиками арестовали его в аэропорту Схипхол, когда он уже приготовился сесть в самолет и лететь в Нью-Йорк.

В разговор вступил Фледдер.

— Сегодня днем мне позвонил следователь из Пюрмеренда, спросил, интересует ли нас еще галстук, которым был задушен Пауль ван Флодроп.

Де Кок покачал головой.

— О галстуке мы поговорим позднее.

— Когда? — выпалил Фледдер.

Старый сыщик пощипал кончик своего носа.

— Когда снова столкнемся, дорогой Дик, с таким ужасным проявлением человеческой низости, как убийство.

…Был прекрасный летний вечер с теплым бризом и яркими зарницами в небе. Уступая настоятельным просьбам жены, Де Кок надел под пиджак свитер и теперь с наслаждением прогуливался по палубе «Нептуна», ощущая себя старым морским волком. Ровно в восемь часов вечера яхта снялась с якоря и вошла в устье реки Ей.

Стремительно подкативший к причалу старенький «фольксваген» так резко затормозил, что взвизгнули шины. Из кабины выскочил молодой человек и отчаянно замахал руками. Де Кок сразу узнал Фледдера.

— Снова исчезла молодая женщина! — прокричал помощник инспектора, сложив руки рупором.

Де Кок застыл в нерешительности и тоскливым взглядом окинул скопление легких корабликов, покачивающихся на воде. Потом тоже сложил ладони рупором и поднес их ко рту.

— Я ничего не понимаю! — крикнул он.

— Исчезла еще одна молодая женщина! — снова прокричал с берега Фледдер.

Де Кок пожал плечами и развел руки, со злорадным удовольствием наблюдая, как увеличивается полоса воды между бортом яхты и берегом. Старый моряк в шкиперской кепочке подошел к нему.

— Молодой человек что-то кричал?

Де Кок кивнул.

— Мне тоже так показалось… Но иногда меня одолевает тот же недуг, каким страдала моя старая мать…

Мужчина встревоженно посмотрел на инспектора.

— Что такое?

Де Кок широко улыбнулся.

— В иные минуты она становилась глуха и безмолвна, словно Будда…