Кирилл Казанцев - Авторитет из детдома

– А ты правду говорил, что приехал ради меня и что всегда будешь со мной?

– Ну куда же я тебя, такую зареванную, отпущу? – и Фокусник снова крепко прижал девушку к себе. Она не протестовала.

Ночь потихоньку отступала перед напором рассвета. Первые лучи еще не появились над горизонтом, но в сером воздухе уже клубился розоватый предутренний туман. Услышав шум подъехавшей машины, Гандыбин, шатаясь, вышел на крыльцо. На второй бутылке виски его огромный организм все-таки начал правильно реагировать на алкоголь, и подполковник чувствовал приближение блаженного отупения, следующей станцией за которым шел мертвецкий сон. Тамара попыталась обойти Гандыбина, но тот нетвердой рукой схватил ее за запястье.

– Ты где была? Я тебя спрашиваю!

– Не твое дело, где я была, – холодно ответила Тамара, вырвала руку, оттолкнула приемного отца и, взбежав по лестнице, закрылась в комнате.

– Я еще не договорил! – рявкнул снизу Гандыбин. – Иди сюда! Я кому сказал?

– Оставь меня в покое. Я не хочу ни с кем разговаривать, – прокричала Тома из-за двери.

– Ладно, ладно, завтра разберемся, – пробормотал себе под нос мент, громко захлопнул входную дверь и побрел спать.

В сон подполковник провалился, как в огромную черную яму. Да и снилось ему, будто бы он идет за чьим-то гробом, везде цветы, но дешевые, из китайского пластика. Оркестр, состоящий из двух бомжей, играет «Мурку» на двух игрушечных гармошках, а между могилами танцуют вприсядку цыгане в красных спортивных костюмах.

– Кого хороним? – спросил подполковник у самой могилы.

– Да тебя ж, ешкин кот, – осклабился прямо в лицо Индус и толкнул его в чернеющий провал. Гандыбин подорвался в холодном поту, сквозь занавески тонко тянулись теплые солнечные лучи, где-то далеко закукарекал петух. – Вот ведь чертовщина! – выругался он и снова заснул, теперь уже без сновидений.

Будильник зазвонил и поднял Копотя до зари. Он сразу созвонился с Леней и, как оказалось, разбудил его. Сделал по привычке несколько упражнений, заварил большую кружку крепкого и сладкого кофе, оделся поприличнее и выскочил на улицу.

С напарником они встретились уже в электричке на Москву в заранее оговоренном вагоне. Спустя два часа оба уже спускались на эскалаторе в столичный метрополитен.

– А ты ничего так нарядился, даже не отличишь от москвича, – подколол Копотя Леня. Тот был в светлом льняном – и явно недешевом – костюме.

– Да ты тоже в столицу явился, как на свадьбу, даже барсеткой обзавелся, – съязвил напарник. – Где прикид взял?

– В цирке как-то по пьяни у директора выиграл. Его тогда жена как раз бросила. Пил по-черному. Вот я и воспользовался случаем…

На самом деле друзья заранее оговорили форму одежды как почти парадную. Логика была проста – прилично и даже солидно одетого мужчину простой обыватель подозревать в воровстве будет в последнюю очередь. Для этой цели и аксессуары подобрали – Николай раздобыл очки в тонкой черной оправе без диоптрий, из-за которых походил на уверенного в себе преподавателя одного из столичных вузов. Фокусник в сером тонкой шерсти костюме и с барсеткой больше был похож на мелкого предпринимателя, у которого неплохо идут дела. Да так оно, в сущности, и было. Леня весь светился от счастья, но трепаться о личном без повода не хотел. Копоть же был занят мыслями, планами – и приписал это его новое состояние азарту перед началом интересного дела.

Сойдя с эскалатора, друзья переглянулись и подошли к самому краю платформы. Послышался предупреждающий гудок, и на станцию с шумом подъехал состав. Подельники, как синхронные пловцы – не сговариваясь, сделали глубокий вдох, набрали полные легкие воздуха, с шумом выдохнули. И, словно ныряя с трамплина в воду, заскочили в вагоны. Двери закрылись, поезд тронулся с места.

Вагон был набит людьми, как бочка селедкой. Час пик еще не прошел, и на каждой остановке происходило активное броуновское движение: кто ехал на работу, кто с ночной смены домой, кто на учебу, кто просто по делам. Наметанный глаз Копотя уже на пороге вагона определил несколько потенциальных жертв. У Николая по этому поводу была своя теория. Он считал – и не без основания, – что психология жертвы и палача, или в данном случае вора и потерпевшего, похожи, как две стороны одной медали. Они притягиваются неумолимо, подобно любовникам на курорте. К примеру, вот этот сонный увалень, которого, похоже, подняли на работу, но разбудить забыли и из кармана которого призывно торчит кошелек – явно ведь провоцирует любого вора. И не исключено, что до своей станции он доедет без «лопатника». Но сейчас Копотю нужно было другое – он умело избавил мужика от старого потертого мобильника и переключил внимание на крашеную блондинку. На девушке были миниатюрные белые шорты со стразами, в ярко-розовых накладных ногтях сверкал новенький айфон. Она эффектно тряхнула белой гривой, что-то жеманно прочирикала в аппарат и спрятала его в мини-сумочку. Подрезая ее подкладку и выуживая айфон, Николай считал себя чуть ли не Робин Гудом, восстанавливающим мировую справедливость. Наконец двери распахнулись, и часть народа, толкаясь и спеша, вывалила на перрон и направилась к эскалатору. Николай, напирая на передних, успел умыкнуть у солидного вида мужчины в черной футболке дорогой телефон-коммуникатор.

Из соседнего вагона вместе с толпой выпал изрядно помятый Леня, они не спеша поднялись по эскалатору, пересели на вторую линию и на всякий случай проехали несколько остановок. «Лучше замести следы, чем недобдеть», – повторил старую поговорку Копоть.

– Сколько у тебя? – спросил Фокусник.

– Три.

– А у меня только два.

– А что ты думал? Я же тебя сам натаскивал, ремеслу учил. Думал учителя переплюнуть? – довольно хмыкнул Копоть.

– Так вот ты так? Хорошо! Давай на спор. Кто больше за полчаса возьмет! Заметано? – Фокусник протянул в ожидании руку.

– Заметано!

Они скрепили договор рукопожатием и заскочили в подошедший поезд метрополитена.

Дальше все больше походило не на серию грабежей, а на гонки под девизом «ловкость рук и никакого мошенничества». Копоть и Леня заходили в вагон, вытягивали у людей мобильники, отключали их незаметно, пересаживались в следующий поезд и все это проделывали в таком сумасшедшем темпе, что скоро совсем потеряли счет времени.

– Коля. Стоп, выходим, – одернул Фокусник Копотя на очередной станции. – Нам пора.

– Сколько?

– Пятнадцать.

– Шестнадцать! – торжествующе прошептал Леня.

Город медленно погружался в вечерние сумерки, как корабль, затонувший на большой глубине, ложится на дно седеющего океана. Рабочий день давно закончился, однако люди не спешили расходиться по домам – было тепло и тихо, столики летних кафе и открытых террас были заполнены отдыхающими, в воздухе разносился слабый аромат цветущего жасмина. Где-то вдалеке послышалась и стихла сирена «Скорой помощи», мчащейся на экстренный вызов. Все как обычно. За исключением одной детали.