Джеймс Чейз - Всё имеет свою цену

— Не будь дурой! Это единственный шанс получить сразу целое состояние. Ты рискуешь не больше, чем рисковала, вытолкнув из окна Ван Томлина.

— Я не выталкивала его!

— Ну, ладно, ладно, у нас достаточно времени, Элен. Мы вымерим каждый шаг, мы придумаем себе железное алиби.

— Я боюсь этого Меддакса, — сказала Элен, — Он может обвинить нас в убийстве Дестера.

— У меня есть ответ на этот вопрос, Элен, — сказал я, доставая письмо. — Твой муж просил меня опустить этот конверт в почтовый ящик. Оно адресовано его адвокату, и на наше счастье я забыл отправить его. Слушай, я прочту тебе.

Пока я читал письмо, Элен сидела неподвижно и слушала. Ее лицо еще больше побледнело. Глаза горели зеленым холодным огнем.

— Дьявол! — воскликнула она. — Значит, он и не собирался отдавать мне деньги. Даже если бы я вырвала их, то это письмо испортило бы все! Дьявол!

— Это теперь не имеет никакого значения, — сказал я, спрятав письмо в бумажник. — Теперь эта бумага спасет нас от камеры смертников в том случае, если мы допустим ошибку и нас обвинят в убийстве. В случае нашего провала, благодаря этой бумаге, нас могут обвинить только в мошенничестве.

Элен протянула руку.

— Дай мне это письмо, Глин.

Я покачал головой.

— Нет, оно останется у меня. Ты очень хороша, Элен, но я не доверяю тебе! Я не собираюсь предоставить тебе возможность вытолкнуть меня из окна или навесить на меня обвинение в убийстве. Письмо — это моя гарантия, я буду беречь его, как зеницу ока. Оно поможет мне держать тебя в руках!

Элен бесстрастно смотрела на меня.

— Лучше отдай письмо мне, Глин, — почти нежно сказала она.

— Нет.

Она медленно пошла к туалетному столику. Взяв гребенку, она с невозмутимым видом стала расчесывать волосы.

— Теперь тебе все известно, — сказал я, внимательно наблюдая за ней. — Ты хочешь начать игру?

— Мне по-прежнему она кажется слишком опасной, — ответила она. — По-моему, этот Меддакс все равно разоблачит нас.

Она открыла ящик стола. Я ждал этого движения и, вскочив, в два прыжка оказался около нее и отбросил ее от ящика. Там лежал автоматический револьвер двадцать пятого калибра. Элен набросилась на меня. Я не ожидал, что она такая сильная.

Во время борьбы мы упали на пол, и она стала душить меня. Ее лицо в этот момент было просто страшным. Я ударил ее в солнечное сплетение, она застонала от боли. Я навалился на нее всей своей тяжестью и постарался прижать к полу, но она отбросила меня ударом колена в грудь. Мы оба одновременно бросились к ящику стола, но я успел чуть раньше и, схватив револьвер, прицелился.

— Мне не хочется стрелять в тебя, — сказал я задыхаясь, — но придется, если ты сделаешь хоть одно движение!

— Отдай мне письмо, — сказала она.

— Я уже сказал тебе «нет»!

— Ты еще пожалеешь…

— Но не так, как я пожалел бы, если бы отдал его тебе.

Я отступил к двери, не спуская глаз с Элен.

— Мы поговорим завтра, — сказал я, — остынь. Руководство я беру на себя. От тебя требуется только сказать «да».

Я закрыл дверь, вышел из дома и направился в гараж. Сев в «роллс-ройс», я выехал из ворот.

Успокоился я только тогда, когда положил письмо и револьвер Дестера в сейф, а ключ от сейфа вложил в конверт и адресовал управляющему банком с просьбой сохранить его, пока он мне не потребуется…

В ту ночь я спал очень мало: слишком много нужно было обдумать. Вопрос о том, как выдать самоубийство Дестера за убийство, можно было пока отложить. В первую очередь надо было придумать, как объяснить его отсутствие в доме, как отделаться от кредиторов, которые, прослышав об увольнении Дестера, могут потребовать продажи дома, а главное — холодильника.

Сначала мне пришла в голову идея снять какой-нибудь отдаленный коттедж и перевезти холодильник туда. Но потом я отказался от этой мысли. Во-первых, он был очень тяжел, мы вдвоем с Элен не справились бы. А во-вторых, это могло бы навести Меддакса на след. Итак, холодильник должен стоять там, где стоял, на глазах у всех, и мне только оставалось молить бога о том, чтобы никому в голову не пришло заглянуть в него.

К восходу солнца я уже четко разработал первую часть плана. В половине седьмого я вошел в спальню Элен.

Лучи восходящего солнца пробивались сквозь щели жалюзи. Элен лежала на спине, ее рыжие волосы разметались по подушке. Она курила и бесстрастно смотрела на меня.

Закрыв за собой дверь, я подошел к кровати.

— Хелло, — сказал я, — все еще сердишься на меня?

— Что ты сделал с письмом? — спросила она.

— Положил его в сейф. Оттуда, кроме меня, его никто не возьмет. Забудь о письме. Это не причина для ссоры. Мы партнеры в игре, где ставка — семьсот пятьдесят тысяч долларов. Зачем нам ссориться?

Элен промолчала и отвернулась.

— Итак, тебе было дано на размышление несколько часов, каково же твое решение? Начнем бой за страховку или нет?

— Как ты собираешься осуществить это?

— Пока не знаю. Я не начну думать об этом до тех пор, пока не выясню, пойдешь ты со мной или нет. Одно мне ясно: мы имеем девяносто девять шансов из ста на успех. Я не ввязался бы в это дело, если бы не верил в удачу. — Так ты со мной или нет?

Она кивнула.

Я наклонился и поцеловал ее. Я ожидал, что она увернется, но этого не последовало. Она лежала, глядя в потолок, и не ответила на поцелуй. С таким же успехом я мог бы поцеловать свою собственную руку. Должно быть, такие вот поцелуи и довели Дестера до бутылки.

Я усмехнулся.

— Ну, как хочешь.

Она равнодушно посмотрела на меня. Я вспомнил слова Дестера о том, что любить ее было все равно, что любить мертвую.

— О'кей, можешь оставаться айсбергом, — сказал я, — есть и более важные дела. Мы должны раздобыть где-то денег.

Вот когда Элен ожила.

— Я не дам тебе ничего.

— Не будь дурой! Чтобы начать дело, нужны деньги. Я вкладываю в него свои две тысячи долларов. Ты тоже должна вложить в него сколько можешь. Сейчас я поеду в Сан-Франциско и продам «кадиллак».

— Это моя машина! Не смей ее трогать!

Я встал.

— Неужели тебе все нужно разжевать? Сегодня суббота и, возможно, за эти два дня ничего не произойдет. Но в понедельник кредиторы обязательно прослышат, что Дестер уже уволен, и тогда они все — в машинах, пешком, на велосипедах и на такси — ринутся сюда. Чем мы их встретим? Нам нужно будет убедить их, что у Дестера есть деньги. Для этого выберем из них двоих-троих самых въедливых и заплатим. Они разнесут об этом по городу, и если нам поверят, то остальные на время отстанут от нас. С сегодняшнего дня я становлюсь секретарем Дестера. Скажем, что ему предлагают работу на коммерческом телевидении. В данный момент он находится в Нью-Йорке, где оформляет это назначение. До его возвращения все дела веду я.