Марианна Баконина - Смерть на выбор

— Что происходит? — Лизавета удивилась, услышав собственный голос. Тихий и слабый. Доносящийся издалека.

— То, что и должно, то, чего ты добивалась.

— Ты о чем? — Лизавета потрясла головой в попытке унять звон в ушах.

— Ты кому-то прищемила хвост. Очень сильно. Ты что, ничего не помнишь?

Лизавета покачала головой и попробовала сесть. И упала.

— Час от часу не легче… Тебя что, по голове били? — Он схватил Лизавету за руку, заметил кровь и вовсе перепугался. — Что-нибудь болит?

— Нет вроде. — Девушка машинально дотронулась до лица.

— А кровь откуда?

— Может, твоя…

— Это вряд ли. Попробуй сесть. — Саша приподнял ее за плечи, помог опереться о стену. — Сними куртку.

Лизавета лязгнула молнией, случайно задела воротником ухо и ойкнула.

— Вот откуда кровь, сережку выдрали, гады.

— Какие гады? Ты ж ничего не помнишь?

— Зато сообразила. — Девушка подтянула колени к подбородку.

— Отличается умом и сообразительностью. Наш говорун, — грустно улыбнулся Саша.

— Одного не могу понять, как они меня вычислили.

— А кто они? Это существенно, по крайней мере сейчас.

— Почему?

— Не люблю размахивать кулаками после драки — раз мы здесь, значит, тот, кто охотился на Локитова и его интервью, узнал, что оно у тебя.

— Но как? Я никому, никому, кроме тебя и этого оперативника, не говорила.

— Вот, уже двое… — многозначительно подытожил Саша Байков. — Еще? Дербенева?

— Еще… Витя из «Бетакама»… Наташка вряд ли — она ничего до монтажа не знала.

— В любом случае то, что знают двое, знают все. В принципе и я мог проболтаться. Так ведь?

— А здесь подсадной уткой работаешь? — Лизавета потянулась к оператору Байкову, ей вдруг безумно захотелось погладить его по голове. Тот отстранился.

— Все может быть. А своему оперативнику когда разболтала?

— Вчера утром, по телефону.

— Ах, еще и по телефону!

— Ой, только не надо про все эти «жучки» и прочее. Мы уже обсуждали мифы о всемогуществе.

— Да какие «жучки». Сейчас малограмотные домушники умеют подключаться к телефонным парам — два проводочка прикрутил и готово. У тебя где телефон подключен? На лестнице.

— Кажется… Я, честно говоря, не интересовалась.

— А они интересуются. Но это не важно. Судя по твоему кино…

— Оно и твое тоже.

— Отчасти. Так вот, судя по твоему кино, нами занимаются люди, связанные с Балашовым.

— Ему сам мэр руку жмет. Скажешь, он?

— Ничего нельзя сказать заранее.

— Слушай, а где мы?

— Ничего не помню. Как после наркоза.

— Что-то в этом духе… Может, выглянем?

Лизавета осторожно по стеночке встала. Саша двигался быстрее.

— Стоишь?

— Ага. Только высоковато. — Они толклись возле окна. Потолки их узилища только казались низкими. Ни Лизавета с ее метром семидесятью тремя, ни высокий — метр восемьдесят — Саша не могли даже дотянуться до края окна.

— Давай я тебя подсажу…

Саша согнулся. Лизавета, по-прежнему держась за стену, вскарабкалась ему на спину.

— Держишься?

— Все равно не видно…

— Сейчас попробую выпрямиться. Осторожно. Кое-как девушке все же удалось зацепиться за нижний край оконного проема, а потом и за решетку.

— Что там?

— Кустики, садик какой-то. Природа.

— А что за место?

— Бес его знает. Я здесь раньше не была. Грязь кругом, листья, зданий не видно.

— За город вывезли, чтоб легче дышалось, гуманисты хреновы, — эмоционально высказался Саша.

— Я с тобой совершенно согласна, — сухо ответила Лизавета, не любившая крепкие словечки. — Больше вроде ничего. — Лизавета сползла с Сашиной спины. Из-за этой физкультуры закружилась голова — девушка покачнулась. Оператор успел ее подхватить и бережно довел до единственного места в темнице, которое можно было считать диваном, — он усадил ее на одеяло, подтянул его повыше, чтобы она не прислонялась к бетонной стенке.

— Прекрати пугать меня, старуха!

— Нет, все в порядке. Просто странное ощущение — будто барахтаешься в безвоздушном пространстве. И вздохнуть не можешь, и руки-ноги не слушаются.

— Для борца с организованной преступностью ты что-то очень слабенькая. Пускаясь в эту авантюру, следовало бы просчитать всякие варианты.

— Никогда не считала себя наивной, — девушка отыскала глаза Саши Байкова, — веришь ли, но ничего подобного я и предположить не могла.

— С трудом, шери. — Саша постепенно становился таким, как всегда. Ему нравилось воображать себя вольным парижским художником с камерой. Поэтому он всех знакомых дам при встрече целовал в обе щеки и не упускал случая назвать шери, мон анж или еще как-нибудь столь же изящно. — Ты ж чуть не каждый день в эфире. Сводки зачитываешь. «Захват заложников, похищение людей становится все более распространенным преступлением. По сообщению пресс-центра ГУВД, сотрудниками пятого отдела РУОПа освобожден предприниматель, которого более пяти суток удерживали в гараже боевики так называемого Казанского сообщества. Пострадавший — его все пять дней подвергали пыткам, требуя двадцать тысяч долларов США, — доставлен в больницу. Ведется следствие». — Саша Байков весьма удачно стилизовал вполне стандартную цитату из новостей. Интонации — Лизаветины. — Странные мы все люди. Твердим об опасности, о преступлениях, а себя считаем заговоренными. Милая, поджидали именно тебя. И кому как не тебе знать, кому и зачем ты понадобилась!

— Это как-то связано с передачей, — наморщила лоб Лизавета и тут же перебила сама себя: — Извини, я говорю глупости. Но все слишком нелепо.

— Связано. Можно к гадалке не ходить. Именно из-за этого интервью убили Кастальского и Локитова.

— Почему тогда меня не убили?

— Потому что промашечка вышла. Они считали, что ликвидация участников поможет спрятать концы в воду. Но интервью выплыло опять, у тебя. Теперь им не хочется рисковать. Они ищут третью силу, которая возродила угрозу из пепла и небытия. Ведь есть третья сила?

— Ты имеешь в виду этого «просто Павла»?

— Разумеется. Смотри. — Саша уселся рядом с Лизаветой и с блаженным вздохом вытянул ноги. — Не понимаю, как кавказцы могут часами сидеть на корточках… Так вот. Ладно, твое сотрудничество с этим рьяным опером — это чистая самодеятельность. Но потом на тебя выходят какие-то люди. Люди влиятельные и информированные. Они вычислили тебя, которая охотно впуталась в это дело. Они подсунули тебе информацию, профессиональную информацию, как справедливо заметил твой оперативник. Потом всучили кассету. И тоже на высоком профессиональном уровне. Ты делаешь все, что они хотят, и при этом не знаешь ничего. Ни одного имени, ни одного адреса или номера телефона. Вот такая картина маслом. Теперь тебя здесь начнут терзать, а ты молчать будешь, как сальвадорская партизанка. Просто потому, что нечего сказать.