Игорь Тихорский - Ангел Бездны

Роль Анастасии Ильиничны Любезновой тоже прояснялась. Каширин заставил ее познакомиться с Огарковым, и она влюбила в себя бизнесмена, которого через некоторое время частично посвятила в аферу с долларами, не раскрывая их истинного происхождения. Огарков согласился играть роль подставы, тем более что ему самому был обещан немалый куш. Но Геннадий Тимофеевич оказался более осторожным, чем предполагали Любезнова и Каширин. Вместо того чтобы просто подарить возлюбленной и будущей супруге сорок тысяч, Огарков решил схитрить и завещал ей эту сумму, надеясь прожить еще не один десяток лет.

Сазонов понимал также, что у Каширина есть свои люди и в Москве, и в Питере, которые давали ему достаточно подробную информацию о ходе следствия в целом. Поэтому, когда Сергею Ивановичу сообщили, что органы вышли на Огаркова, Каширин испугался, запаниковал, приказал убрать предпринимателя, но с деньгами расставаться было жалко, и здесь была совершена еще одна ошибка. Сорок тысяч уже после смерти Огаркова были переведены на счет Сорокина.

Каширин надеялся, что легальный перевод денег со счета одной фирмы на счет другой подозрений не вызовет.

«Пожадничал», — злорадно подумал Сазонов.

Любезнова тоже должна была исчезнуть. Организаторы взрыва и похищения были людьми решительными и жестокими. Каждый мало-мальски засветившийся участник акции немедленно убирался. Возможно, Каширину было жаль терять любовницу. Поэтому он до последнего момента медлил с ее убийством. Анастасии он простил даже такой грубый промах, как продажа стодолларовой обгорелой купюры в обменном пункте. Убить возлюбленную бандит решил, только когда убедился, что за домом в Слободке следят. Уйти вместе с девушкой было гораздо сложнее, чем одному. И Каширин убил Любезнову, а сам уехал из обреченного дома на машине. Гипсовые слепки со следов колес, сделанные на песчаной дорожке от дома к проселку, показали, что убийца воспользовался автомобилем марки «ауди».

Была ли у Каширина машина такой марки, Сазонов не знал, но был почти уверен, что была. Правда, сыщики ее до сих пор не обнаружили, так же, впрочем, как и самого Сергея Ивановича Каширина.

Из абонентских ящиков, ключи от которых принес Виталий, сказав, что обнаружил их во время второй поездки в Слободку, в общей сложности было изъято восемь миллионов сто тысяч долларов. По мелочи разошлось девятьсот тысяч. Не удержались организаторы от соблазна потратить на свои нужды энные суммы. Конечно, сорок тысяч, завещанных Любезновой, и еще сорок сорокинских были изъяты. Двадцать тысяч припрятал Огарков. Именно двадцать, скорее всего, и были обещаны ему в качестве вознаграждения.

Предстояло теперь найти самого Каширина. При обыске в его кабинете была обнаружена шифровка из Москвы, в которой неизвестный сообщал об интересе, который начал проявлять к его личности Сазонов, и о «тянучке» с ориентировкой, запрошенной на него и на Бирюкова. Здесь же был найден и черновик ответа Каширина своему благожелателю, в котором заместитель градоначальника требовал немедленного составления на него и Бирюкова новых личных дел и введения данных в компьютеры. При этом бандит напоминал о несметных благах, которые должны свалиться на головы союзников, и страшных наказаниях для тех, кто посмеет ослушаться его приказов. Почему черновик, да еще и незашифрованный, не был Кашириным уничтожен, было неизвестно.

Сазонов мог лишь догадываться, что высокий чиновник был абсолютно уверен в своей безопасности и безнаказанности всего, что бы он ни предпринял.

Старший следователь заканчивал работу над рапортом, когда в дверь кабинета постучались.

Вошел оперуполномоченный 5-го участка города. Сазонов мельком видел его однажды этажом ниже в Управлении во время инструктажа, который проводил с милиционерами патрульно-постовой службы и участковыми. Звали его Николай Васильевич, и запомнился он Сазонову, потому что задал тогда несколько толковых вопросов, на которые, впрочем, в то время не смог ответить и сам Михаил Логинович.

Николай Васильевич вошел и остановился у дверей в нерешительности, как бы опасаясь, что получит нагоняй за несвоевременное появление в кабинете начальства.

— Проходите, Николай Васильевич, — пригласил его Сазонов. — С чем пришли?

— У меня письмо вам, — начал участковый. — Я не решался беспокоить вас. Мало ли психов нынче письма в милицию пишут, но решил, может, что важное. Больно посетитель странный. — Он вынул из внутреннего кармана форменного кителя пакет и протянул его Сазонову.

Следователь взял конверт, повертел его в руках, но распечатывать не стал. Он вызвал экспертов, отдал им пакет, участкового попросил не уходить, подождать в приемной.

Через пятнадцать минут конверт вернули. Пиротехники с уверенностью утверждали, что взрывчатки нет.

Сазонов вскрыл пакет. Внутри оказалось несколько листков, исписанных мелким неуверенным почерком. Первые же строчки изумили и насторожили следователя.

«Господин майор! Вам, наверное, кажется, что Вы вот-вот поймаете меня! Напрасный труд, напрасные надежды!

Признаю, Вы со своими людьми проделали большую работу. То, что Вам удалось найти деньги и обнаружить часть моих людей, Вас должно тешить. Я же считаю это вызовом! Да, да, Вы, майор, бросили мне вызов!

Погибших людей мне не жаль. Они были винтиками в моей машине, но они принадлежали мне! Были моими союзниками и соратниками. Их гибель — на Вашей совести, майор! Поэтому я говорю: Вы бросили мне открытый вызов, и я принимаю его!..»

Сазонов оторвался от письма, подошел к дверям, выглянул в приемную. Участковый сидел на скамейке для посетителей. Следователь позвал его:

— Николай Васильевич, зайдите ко мне, пожалуйста!

Участковый поднялся, с готовностью вошел в кабинет и остановился в ожидании вопросов.

— Пожалуйста, садитесь, — пригласил Сазонов. — Мне бы хотелось кое-что выяснить в связи с этим письмом. Скажите, вы можете дать словесный портрет того человека, который оставил конверт?

— Могу, конечно, — с готовностью сказал участковый. — У меня в кабинете светло, я сижу спиной к окну, свет падает прямо на посетителя.

— И как же он выглядел, этот незнакомец?

— Разрешите, товарищ майор, я все по порядку расскажу?

— Конечно. Давайте по порядку.

— Значит, так. Я только-только закончил разговаривать с парнишками, которые в анархистов играют. Посоветовал им вести себя потише, потому что в противном случае их родителям придется за покореженное общественное имущество большие деньги платить… Их на моем участке…

— Про анархистов потом расскажете, Николай Васильевич! Ближе к делу, пожалуйста!

— Так вот, только я закончил с ребятишками беседу, вошел этот. Я у него спрашиваю: «Вам что, гражданин?» Он молчал, пока ребята не вышли. Потом подошел к столу и положил передо мной конверт. «Передайте, говорит, письмо старшему следователю Сазонову. Это очень важно!» Я говорю, отнесите, мол, сами. Тут всего-то пара остановок на автобусе. А он говорит: «Мне некогда, и в Управление меня, при нынешних строгостях, скорее всего, не пустят. А письмо важное для всех и в первую очередь, говорит, для самого Сазонова». Я говорю, ладно, мол, отнесу, когда буду в Управлении. Он поморщился и говорит: «Хорошо бы побыстрее». Я, честно сказать, рассердился: «Я, говорю, не курьер. Когда смогу, тогда и отнесу».