Игорь Соколов - Ангел в минуту дефекации

© Игорь Соколов, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пережитое в оргазме подобно шоку запечатленного конца… Конца всей Вселенной…

Наверное, Богу было угодно, чтобы мы трахались как зверьки, редко задумываясь о смысле своего существования… Еще Богу было угодно, чтобы мы насиловали и мучили других, ибо вслед за способностью проникать внутрь другого существа нам была дана способность мучать это самое существо и наслаждаться его мучениями до абсолютного отсутствия каких либо проблесков разума… Нам нравился туман совокуплений и мы пропадали в нем до отупения…

Я познакомился с ней в кинотеатре, мы сидели с ней совершенно одни на последнем ряду.

Она громко хохотала, курила и одновременно сплевывала под ноги семечки. Благодаря ярко освещенному экрану я быстро разглядел ее безумное лицо… Сначала я испугался, а затем мне стало любопытно и во мне пробудился к ней живой интерес…

О, как страстно и упоительно долго мы насиловали друг друга ночью под лестницей в подъезде… В момент оргазма у меня сильно кружилась голова и я терял сознание…

И все же самым прекрасным в нашей мимолетной Любви было отсутствие разума…

Глупые и счастливые, мы уже сношались с ней где угодно, даже лежа в глубоких сугробах, в городском парке тихой ночью… Она ложилась на снег, широко распахивая свою кроличью шубу, я раскрывал свой овечий тулуп и падал на нее, и мы совокуплялись как полярные медведи, дыша чистым морозным воздухом и звездным небом, указующим наш путь… Мы были с нею счастливы как дети… Мы сношались сколько могли, много-много раз… Иногда мы всю ночь страстно дышали, едва успевая перевести дух… И снова погружались в булькающую атмосферу сладких проникновений…

Одним мгновением протянутым лишь в Вечность мы жили ночью, но та ночь уже прошла…

Рекорды ставили спортсмены, а мы оставили следы…

Беременность – веление природы, коварство с хитростью приносят нам плоды…

Плоды ведут уже к объединенью, к рождению из нас одной семьи…

Она слезно просила меня жениться, иногда где-нибудь посередине улицы она бросалась в грязь, вставая передо мною на колени, и так горько, и громко плакала, что мне почему-то хотелось, чтобы этих слез было еще больше, ибо в это мгновенье мне казалось, что это будет бесспорным доказательством ее Любви…

Однажды я не выдержал и сказал ей: Ну, что же ты так тихо плачешь, дорогая?!

Тогда она вытащила неизвестно откуда маленький черный пистолет и выстрелила им в меня… Более полугода я пролежал в больнице… Мысль о том, что я поступил очень дурно со своей невестой ни на минуту не покидала меня… Действительно, какие доказательства могут быть у чувства, пусть даже и самой большой Любви, ведь чувства приходят и уходят, а на их место приходят другие чувства, и так без конца, пока ты живешь и пока не помрешь, ты можешь сто раз полюбить и еще сто раз возненавидеть кого угодно на свете! И каких я от нее требовал доказательств, если она и так валялась у меня в ногах?!

Чуть позже, уже на второй день, придя в сознание, я узнал, что против нее возбудили уголовное дело, обвиняя в покушении на мою жизнь… Бедная от страха она наглоталась таблеток, и если бы не вовремя подоспевшие врачи, она была бы уже на небесах, а так, она была со мной рядом, в соседней палате, и мы можем друг друга навещать…

Уже довольно часто я въезжал к ней в палату на своем инвалидном кресле и с радостным криком бросал ей в кровать букет алых роз, которые мне рано утром срезали в больничном парке сердобольные медсестры… В больнице все нас любили и желали нам счастья…

Только она постоянно плакала и просила у меня прощения… И вообще молилась на меня как на Бога… Я же, как мог, успокаивал ее, говорил, что она еще найдет себе мужчину здоровее меня и намного лучше, и который не будет от нее требовать никаких дурацких доказательств любви, ибо ни у одного из живущих здесь на земле их нет…

А после того, как она пулей перебила мне позвоночник, я, увы, уже не могу удовлетворять ее как раньше, и вообще не могу, а поэтому и жить с ней не могу, ведь стыдно быть с виду мужчиной, а на самом деле вообще им не быть!

Бедная, в ответ на мои признания она утыкалась мне носом в подмышку и ревела как самое капризное дитя, дитятка, деточка моя родненькая…

Каждый божий день нас посещал следователь, этот человек с испитым, одутловатым и огненно красным лицом, горел беспощадным желанием, – во что бы то ни стало засадить мою несчастную невесту в тюрьму, дабы справедливость в его юридически принципиальных и дотошных глазах восторжествовала, но какая быть может справедливость, если я ее люблю?!

С большим трудом мне все же удалось убедить следователя, что виноват во всем произошедшем только я, поскольку без конца ее оскорблял, унижал, а временами даже насиловал.

В общем, следователь меня понял и больше не приходил, а потом людям всегда нужны какие-то деньги, ибо они, деньги довольно часто решают за нас великое множество самых разных проблем!

Вскоре со мной случилось нечто выходящее за пределы серенькой обыденности, – совершенно неожиданно, и, будучи абсолютно в своем уме, я, даже не выходя из больницы, стал загребать и грести в свою сторону монолитные пачки денег… Через свой крошечный ноутбук я научился играть на товарной бирже, чему меня научил один умирающий от геммороя бывший уже на пенсии брокер. У меня стало получаться и мои доходы стали расти как на дрожжах.

Вскоре я наскреб деньги на сложную операцию и сделал ее в Германии, откуда приехал к своей возлюбленной уже здоровым как бык. Три дня и три ночи играли мы свадьбу на берегу Тихого океана, на Мальдивах, куда пришлось везти всю нашу родню….

Кстати, мы с моей дорогой женой остались там на всю жизнь, ибо ей нравилось купаться и загорать, а мне кормить с руки гигантских черепах… Мы жили прекрасной и счастливой жизнью, но жизнь эта прошла так быстро, что мы даже ничего толком не поняли…

Наше богатство быстро истаяло, мы стали больными, старыми и никому ненужными людьми… И часто вечерами, в тени пальм нас с моей несчастной спутницей жизни мучает ностальгия по России, мы наперебой вспоминаем наши совокупления на снегу на ее кроличьей шубе и плачем, давясь опостылевшими креветками и сардинами…

Мы с тоской вспоминаем наши русские пельмени, разносолы, холодную из морозильника водочку, которую впрочем, можем выпить и здесь в этой несусветной жаре… Но главное, что мы никак не можем понять, почему эта жизнь, которую мы прожили, не имела никакого смысла… Во всяком случае, получается так, что не имела, ибо все, даже то, что мы здесь натворили, прошло как-то быстро, и незаметно улетучилось как легкий от поленьев дымок, на котором мы только что жарили выловленных нами