Борис Бабкин - Тайна наследницы

– Нет. А почему вы спрашиваете? Вы тоже думаете…

– Упаси Бог! А ты чего тогда к ней ходила?

– Да мама начала о каком-то наследстве говорить, мы поссорились, я и поехала к Туминой. Вошла, а там они катаются по полу. Мама и Тумина. Одежда порвана, видно, всерьез схватились. А мне сказали, мол, в секцию ходили вместе и до сих пор не признают решения судей, которые присудили ничью.

– Ну и зря не поверила, – улыбнулся полковник. – Так было.

– Вы серьезно? – опешила девушка.

– Зачем мне врать?

– А я думала, почему они дрались, – Вика засмеялась, а полковник подумал: «Причина, по-моему, ясна – Марецкий. И с твоим рождением, девочка, тоже не все так просто. Я на Надьку тогда по полной, как на допросе, наехал. Сказал, что пошлю официальный запрос. Вот и получил две пули».

– А Наде не звонил никто? – спросил он.

– С кем-то она ночью разговаривала, – ответила Вика, – когда я спала.

– Наверное, по работе что-то, – не дав ей развить тему, улыбнулся Антонов. Про себя отметил: «И охрану сразу приставила… Интересно, с кем она говорила?» – Обязательно узнаю, – сказал он вслух.

– Что узнаете? – не поняла Вика.

– Да я все об Оле думаю, – нашелся Андрей.

– Давайте я попробую узнать, где она была и с кем разговаривала.

– А эти доложат матери, и она всыплет тебе по первое число, – предупредил ее полковник. – И вообще, особо не разгуливай, а то влипнешь во что-нибудь. Вон мы с Олей как попали.

– Тумина так и не проявилась, – ворчал Князь, – а ведь могла бы позвонить, мать ее за ногу.

– Значит, что-то не срастается, – заметил Поп.

– Извини, Князь, – несмело начал худой мужчина в очках, – но в «Нью-Йорк таймс» написано было, что русскую журналистку хотели убить. И фамилию называли. Вроде Туми…

– Ты, очкарик, давай без вроде, – зло прервал его Князь. – Откуда у тебя эта «Нью-Йорк таймс» взялась?

– Так сейчас можно купить.

– Дуй за этой газетенкой, зачитаешь, – велел Ваныч. – Ты, значит, шпрехен зе дойч?

– Я по-английски читаю и немного разговариваю, – смущенно признался очкастый.

– Как тебя кличут?

– Инглиш Петька. Так в зоне, в Рыбинске, звали.

– Во, блин, – покрутил головой Князь. – Башковитая молодежь пошла. Ему бы бизнесом заняться да по загранке кататься, а он здесь. Ладно, дуй за этой самой «Таймс». За что он срок тянул? – спросил Ваныч Попа.

– Участкового чуть не прибил. Застал его у своей невесты, ну и… А на вид вроде как язвенник. Дай раз по зубам, он и кувыркнется.

– У него третий дан по карате, – сказал коренастый мужик. – В Ярославле на пересылке молодняк блатануть хотел, ну и выбрали жертву. Инглиш троих в больничку отправил. Вообще, ништяк пацан.

Князь кивнул.

– Он чтоб поблизости постоянно был. Не грузите его особо. А что за базар по поводу Капитана?

– Он в зоне одному грузину прилично настучал по бокам, – сказал коренастый. – Тогда как раз конфликт был. Грузин сейчас предъяву вроде Капитану выставил…

– Я перетру с Дато, он ему пасть закроет, – не стал дослушивать Князь. – Капитан – стоящий мужик, кипиша тут быть не должно. И вот что еще, – взглянул он на Попа. – Что за дела у Греха в Саратове?

– Он наркобарона чуть не пришил. Сына Греха на иглу посадить хотели.

– Понял, – кивнул Князь. – За сына любой за нож схватится. Хотя, в основном, молодняк сам на иглу садится. И не понимают, что все, крест на себе и на жизни ставить можно. Хотя это дело каждый для себя сам решает. Где тот Инглиш хренов? – раздраженно спросил он. – В Штаты, что ли, за газетой отправился?

– Да вот он, – кивнул коренастый.

– Вот тут написано, – подошел к Князю Инглиш.

– Жива она или ранена? – нетерпеливо прервал его Князь.

– Жива. На нее дважды покушались, но кто-то ей помогает. А сейчас ее местонахождение никто не знает. «Тумина, известная своим профессионализмом, в данное время пытается выяснить имя наследницы русского авантюриста Федора Алясина, известного под кличкой Аляска, – начал читать Инглиш. – В России…»

– Хватит, – буркнул Князь. – Значит, Тумина там и все еще ищет. Настырная девка! Кстати, что с бабой полковника? Жива или крякнула уже?

– Жива, – сказал Поп. – А он ковылять начал. Тарзан в мента шмалял, обалдеть можно. Ведь баклан по жизни, по бухе может на гоп-стоп пойти, а тут в мента…

– Ты вот что, – велел коренастому Князь, – перетри со своим ментом. Интересно, как баба полковника в аварию угодила. И где она была.

Немолодая женщина вышла из подъезда и направилась к своей «Ауди». Неизвестно откуда появившийся парень ударил ее по голове короткой резиновой дубинкой и, подхватив выпущенную ею сумочку скрылся за углом дома.

– Помогите! – раздался из открытого окна первого этажа испуганный женский крик. – Милиция!

На улицу выбежал мужчина в трико и домашних тапочках.

– Верунчик, – приподнял он голову женщины, – милая, ты как? – Дрожащей рукой вытащил сотовый.

– Мама, ты дома? Мама! – позвала Вика, вернувшись домой.

– Надежда Сергеевна уехала в Тулу, – сказал телохранитель, бритоголовый верзила. – Записка в комнате на столе.

– Спасибо, – кивнула Вика. «Я в Туле по работе, – писала мать. – Вернусь завтра вечером. Без охраны никуда не выходи. Поверь, все очень серьезно. Мама».

Вику охватила тревога. Что происходит? Несчастье с дядей Андреем, с тетей Олей… Странная настойчивость по поводу охраны… Девушка не могла забыть слов матери: «Ты богатейшая девушка. Скоро весь мир будет у твоих ног».

– Что это значит? – задумчиво прошептала Вика и вскочила: «Ой! Надо же съездить на Пятницкую. Выяснить, почему тетя Оля так странно вела себя. И что она там делала?»

Выслушав Соколина, Антонов спросил:

– Ты ничего не путаешь?

– Никак нет, товарищ полковник, – ответил старший лейтенант. – Ваша жена была у Веры Ивановны Ляпиной, она врач-педиатр. Частный врач с отличной репутацией.

– Погоди… А что Оля делала у педиатра?

– Я вот что хотел сказать. Два часа назад на Ляпину напали у подъезда.

– Жива? – шагнул к нему Антонов.

Соколин кивнул.

– Сильный удар по голове, судя по всему, резиновой дубинкой. Бил умелец. Прямо по макушке. Оглушает мгновенно, потом человек долго не может восстановить память. По крайней мере так говорит китайская медицина. На макушке находится точка…

– Да хватит, Соколин! – рявкнул полковник. – Достал ты уже этой китайской хреновиной! Что медицина говорит?

– Ну минимум трое суток будет без сознания. Удар был нанесен…

– Потом что? – нетерпеливо перебил его Антонов.

– Врачи опасаются за ее память, – виновато начал Соколин, полковник выругался:

– Твою мать! – И вздохнул: – Ну не то чтоб твою…

– Понимаю, товарищ полковник, – кивнул Соколин.

– Вот что, старлей, – помолчав, сказал Антонов, – может, не одна она там работала. Ну секретарь или медсестра какая… Ты бы скатал туда, пообщался. Мужик ты молодой, внешне очень даже ничего. Для женского пола, – уточнил он. – Обаянием тебя Бог не обидел. В общем, попробуй выяснить, что там делала Ольга. Мне кажется, врача этого не просто так по макушке треснули. Убивать не хотели. Нужно было, чтобы на какое-то время она не могла сказать о том, почему у нее была Ольга. А следует из этого, что речь шла о том, о чем знать не должен никто. Оля, видимо, была настолько ошарашена, что забыла про все, потому и вела себя за рулем так безрассудно.