Андре Банзимра - Приговорённый обвиняет

Мэзон издал презрительный смешок.

— И что же было дальше?

— А дальше, когда Бернхайм уже в больнице пришел в сознание, вы были возле него и угрожали расправиться с теми, кто был ему дороже всего — женой и детьми, если он не опознает в Адамсе своего убийцу.

Мэзон встал.

— Оставьте меня в покое! У вас никаких доказательств. И потом это дело закрыто.

Дэвид с ненавистью посмотрел на него.

— Согласен, Мэзон, по этому делу следствие закончено. Но есть другое дело, следствие по которому продолжается. И если Анна Плэйтон вас шантажировала, мы это узнаем. Не исключено, что мы одновременно узнаем и чем она вас шантажировала. У этой особы должен был быть сейф в банке. Шантажисты часто хранят таким образом любопытные бумаги на случай, если с ними произойдет несчастье. Могу вас заверить, что мы тщательнейшим образом изучим этот материал, как только он попадет к нам в руки.

Дэвид вдруг почувствовал усталость.

— Послушайте, — сказал он, — если вы убили Анну Плэйтон, рано или поздно мы это узнаем. Вам покажется странным то, что вы сейчас услышите от человека, работающего в полиции. Бегите, исчезните, убирайтесь куда угодно, только чтобы вас никогда не нашли! Я в состоянии доказать, что вы убили Бернхайма и Анну Плэйтон. Но сколько у меня это займет времени? А я не хочу, чтобы этот несчастный инспектор умер в газовой камере…

В четверг утром около одиннадцати часов Грегори Пенсон пулей влетел в кабинет директора тюрьмы в Нью-Верале. Молодой адвокат едва сдерживал гнев. Однако поскольку он был человеком несмелым и уж, во всяком случае, не агрессивным, то несколько оробел, оказавшись лицам к лицу с Дугласом Кристмасом. Тот поклонился ему, не вставая из-за стола:

— Догадываюсь, что привело вас, метр Пенсон. Кое-кто из ваших коллег уже побывал у меня.

— Послушайте, — стараясь, говорить спокойно, сказал адвокат, — вы ведь не отмените посещения приговоренных к смерти. Это было бы…

— Нет, метр, — прервал его Кристмас. — В прошлый четверг я допустил ошибку и проявил слабость, разрешив посещения, несмотря на беспорядки, имевшие место накануне. Больше я не собираюсь рисковать. Этой ночью в отделении опять были волнения.

— Что там произошло?

— О, все то же. Пикар снова проделывал свои фокусы, а все окружающие пришли в возбуждение. На сей раз это продолжалось до шести утра. Приближение казней не способствует разрядке. — Директор тюрьмы нахмурился. — Так что сегодня, метр Пенсон, я не откажусь от принятого решения. Посещений не будет. Я не хочу подвергать своих служащих…

— Но послушайте, — перебил его Пенсон, — вы же не думаете, что кто-нибудь отравит еще одного надзирателя! И, в конце концов, можно усилить надзор…

— Семь лет тому назад, метр, один приговоренный напал на вооруженного охранника и чуть не задушил. Смерть Вильяма Ли и так привлекла излишнее внимание к учреждению, которое я возглавляю. Я не желаю больше никаких инцидентов.

Пенсон с удивлением посмотрел на своего собеседника.

— Вы как будто считаете, что Ли был отравлен кем-то из заключенных. Но это еще не установлено.

— У меня это не вызывает сомнений, метр Пенсон. Убийство объясняется тем возбуждением, которое накануне охватило все камеры.

Пенсон на мгновение задумался.

— Я не разделяю ваше мнение. Мне скорее кажется, что убийство надзирателя было результатом хладнокровно принятого решения. К яду не прибегают в состоянии раздражения. Тогда могут задушить, ударить ножом, выстрелить из револьвера.

Директор заметил:

— Можно прибегнуть и к яду, если думать, что это лучший способ не быть пойманным.

— Вот, вот! — воскликнул Пенсон. — Но это-то как раз и свидетельствует, что убийца не из заключенных. Этим нечего терять.

— Но, метр, вы забываете о надежде. Несчастные живут мыслью, что их помилуют или отсрочат казнь. — Директор вздохнул. — Не настаивайте, метр Пенсон. Неважно, кто убил Вильяма Ли, я не намерен рисковать.

После некоторого молчания Пенсон сказал:

— Господин директор, прошу вас сделать исключение для Эдварда Адамса. К нему пришла мать. Она слепая. К тому же совершенно подавлена, потому что в воскресенье сын отказался от свидания с ней. Я обращаюсь к вам с просьбой не столько ради моего клиента, сколько ради этой бедной женщины.

Кристмас отрицательно покачал головой:

— Я не могу сделать исключение для Адамса. Представьте себе, как на это будут реагировать остальные заключенные?

Молодой адвокат не мог скрыть досады.

— Но это же абсурдно! — воскликнул он. — Адамс единственный, кто вел себя безупречно. Нельзя же наказывать того, кто этого не заслужил…

Он был удивлен, увидев презрительное выражение на лице директора, который сухо заявил:

— Я не уверен, что Адамс так уж безупречен. Я очень хорошо знаю своих заключенных. У меня хранятся их досье и поступают отчеты о поведении в камерах, так что могу иметь суждение о каждом из них…

— И каково же ваше мнение о моем клиенте, господин директор?

— Не очень хорошее, метр Пенсон. По-моему, Эдвард Адамс — хитрый притворщик… Он совершенно лишен моральных устоев, его снедает чудовищное честолюбие, он нарочито создает запутанные ситуации. Мне знакома эта категория: передо мной прошло немало таких людей. Это гордецы, убежденные в своем умственном превосходстве. Преступление для них — способ проявить свою гениальность.

— Почему вы такого мнения об Эдварде Адамсе? — спросил адвокат.

Директор сделал неопределенный жест.

— Ну, в первую очередь об этом говорит его прошлое. Адамс считал, что ему одновременно удастся обмануть и полицию и гангстеров, в чью банду он вступил. Он прирожденный двойной агент.

— Вы заблуждаетесь…

— И потом его поведение в тюрьме, — продолжал директор. — Оно более чем подозрительно. Я не возьмусь, конечно, утверждать, что это он инициатор убийства надзирателя… Однако не удивился бы, если оказалось, что это так.

— Ну зачем ему надо было убивать?

— Просто так, метр Пенсон. Без всякой причины. Чтобы самому себе доказать свое превосходство. Это абсолютно в его характере.

— Вы сами не знаете, что говорите, — сказал Пенсон раздраженно. — Адамс — честнейший человек, и я отдам голову на отсечение, что он стал жертвой махинаций. — Его голос задрожал: — Как вы можете думать, что он убил Вильяма Ли! Да разве вы не знаете, что он поклялся найти убийцу? Не располагая никакими возможностями, он ведет расследование. И это вместо того, чтобы позаботиться о своей собственной судьбе. Он увлек за собой и нас — мисс Линдфорд и меня!

— Не только вас, метр Пенсон. Влиянию Адамса поддался даже инспектор, которому поручено вести расследование этого дела. Доктор Девон, метр Уоррик, наконец, я сам, мы все оказались на положении подозреваемых. И все это дело рук Адамса! Этот артист готов на все, чтобы поставить нас в нелепое положение. Вот что такое ваш Эдвард Адамс…