Александр Апраксин - Три плута

— А я был за справочкой послан в государственное казначейство, в конке ездил, а этот вот кусок хотел пешочком добежать. Только вот дождичек.

Разговор с этим товарищем по службе так успокоительно подействовал на Смирнина, что ему ясно стало полнейшее отсутствие опасности. Он опять повеселел:

— Так вы теперь в банк возвращаетесь? Да? Ну, и я с вами.

— Как же так? Ведь у вас отпуск взят на три дня? Погуляли бы, право, еще до завтра. Потом ведь снова за лямку. Там богаты не богаты, а уж если останетесь служить, так надо наравне со всеми.

— Вот то-то же и есть! — ответил Смирнин. — Только что же это мы стоим под дождичком? Садитесь-ка лучше со мною в коляску, и я вам дорогою расскажу.

— Так решили ехать?

— Да, мне, кстати, надо там, на службе, кое-кому должки заплатить. Позвольте! Ведь я и вам десять рублей состою должным.

Они сели в экипаж, и Никанор, получив требуемое приказание, повез их в банк «Валюта».

— Вспомнили-таки! — обрадовался сослуживец Смирнина. — Ну спасибо, что не забыли. Ведь я это вполне понимаю: голова страшно кружится при получении больших денег. Сколько раз я наблюдал: считает в банке какой-нибудь человек деньги, бледный весь, нихняя губа отвиснет и трясется, руки дрожат как в лихорадке, кругом озирается, каждого шороха боится. Подумать можно — вор! Ей-Богу, извините, пожалуйста, но люди чрезвычайно меняются, человек может колоссально растеряться при получении огромных денег. А вот вы не забыли и таких мелочей — мои десять рублей вспомнили. Ну, спасибо вам, спасибо!

Между тем Смирнин успел достать деньги и передать их сослуживцу.

Взяв десятирублевку и аккуратно спрятав ее, тот спросил:

— Так как же теперь свою жизнь думаете устроить, Иван Павлович?

— Службу думаю бросить.

— Вот как-с. Ну, что же, понятно — более широкое направление хотите теперь себе дать. В большие корабли попали — большое и плаванье. Да и то надо сказать: не следует место занимать и отнимать верный кусок хлеба, быть может, у целой семьи, когда самому нет надобности в этом. Куда же вы теперь полагаете? Поступите на другую какую-нибудь службу или имениями займетесь?

— Я думаю прежде всего проехаться за границу, — ответил совершенно уверенно Смирнин. — Мне, знаете ли, надо поосмотреться, все обдумать.

В этот момент они подъехали к банку.

Появление Смирнина там произвело целую сенсацию. Все бросились поздравлять его, закидывать вопросами. Он со всеми рассчитывался, щедро заплатил вахтеру по векселю.

— А ведь с тебя бы надо литки! — сказал один из тех сослуживцев, который был ему поближе.

— Правда, правда, спрыснуть следовало бы! — раздалось с разных сторон.

— В таком случае, господа, вот что предложу вам, — громко сказал Смирнин. — Сегодня мне некогда, а завтра милости прошу всех ко мне. Я живу еще в прежнем доме, только этажом ниже. Прошу всех ко мне!

— Вот это дело!

— Прошу часов в семь вечера. Прошу всех, буду рад от всей души.

Это приглашение было принято всеми, так как полагали иметь дело с честным человеком. Смирнина это очень занимало, однако не радушие и сердечное гостеприимство руководили им, а желание пустить всем пыль в глаза, всех удивить и затмить.

Он начинал чувствовать голод и простился с товарищами, сопутствуемый самыми добрыми пожеланиями.

Дождь лил все сильнее, и это рассердило Ивана Павловича. Все перед ним было открыто: он мог теперь поехать в любой лучший ресторан, а между тем почему-то столица вдруг показалась ему ужасно пустой. Во всем городе был только один человек, к которому он мог заехать, а именно Маргарита Прелье, но, взглянув на свои новые часы, он подумал, что ее, вероятно, нет еще дома. Проведать Мустафетова не имело никакого смысла, так как тот наверняка устраивает какие-нибудь свои дела. Где жил Рогов, он даже и не знал. Тому ведь еще нужно было отделаться от своего ложного звания помощника присяжного поверенного.

И вот вышел на крыльцо банка человек, в распоряжении которого было более полутораста тысяч, который добыл эти деньги путем преступления, который до такой степени желал иметь их, что ежеминутно рисковал Сибирью, и который на другой же день их получения не знал, куда с ними деваться.

Он дал Никанору адрес Маргариты Прелье и решил, что если не застанет ее, то поедет в какой-нибудь ресторан.

Но Маргарита была уже дома. Она очень обрадовалась его подаркам и созналась, что сама очень голодна.

— В ресторан! — скомандовал Смирнин, садясь с нею в коляску, и назвал улицу.

Они заняли одно из угловых мест в большом зале. Их окружила обслуга во фраках, но это не удовлетворило Ивана Павловича, и он потребовал к себе одного из распорядителей. Явился довольно красивый брюнет во фраке.

— Вот что нам нужно, — обратился к нему Смирнин, прекрасно усваивая повелительный тон. — Мы хотим пообедать тонко, безукоризненно, но и так, чтобы чувствовать, что мы действительно пообедали. Вы понимаете?

— Понимаю. Тонко, хорошо и много?

— Совершенно верно. А для начала дайте нам одной только зернистой икры. Да вот еще что: нет ли у вас хорошей сухой мадеры? Ост-индской, — прибавил он, вспомнив, как накануне распоряжался Мустафетов.

— Сейчас подадут, — ответил распорядитель.

— Смерть есть хочется! — обратился Смйрнин к своей даме.

— Признаюсь, и мне, — ответила Маргарита.

— Ты хоть чай утром пила. А у меня хоть бы маковая росинка во рту была. Все ездил, хлопотал, покупки делал, должки уплачивал.

— Я тоже.

— Как? И у тебя есть долги?

— А то как же бы я жила? Только пустись в нашу жизнь, так вот сейчас и опутают тебя сетью разные поставщики. Нужны наряды, приличная квартира, и серьги, и браслеты, а то за нищенку примут, и дальше трех рублей не уйдешь. Все это предлагается тебе напрокат, с платою посуточно, понедельно, а пройдет месяца два — переплатишь больше, нежели вещи стоят, и все-таки у тебя своего ничего нет.

— Это ужасно!

Поданная зернистая икра в сопровождении действительно прекрасной мадеры тотчас же отвлекла Смирнина и его подругу от этой мрачной темы. Вскоре подошел распорядитель и, держа в руках какой-то лист, стал докладывать:

— Суп, если вам будет угодно, подадут настоящий черепаховый.

На лице Смирнина, не привыкшего к таким тонкостям, невольно отразилась гримаса:

— Только не черепаховый!

— В таком случае черепаховый суп не надо, а подадут вам раковый крем с шейками, фаршированными раковыми спинками.

— Знаю. Дальше что?

— Пирожки разных сортов. Потом можно подать рыбу «соль», соус нормандский или «au gratin». Может быть, тюрбо угодно, с голландским соусом?

— Нет, уж лучше, я думаю, «соль».

— Хорошо-с. Потом не позволите ли подать вам телячьи филейчики, соус пуаврад?