Марио Пьюзо - Дураки умирают

— Я снова развожусь, — сменил тему Озано. — Опять алименты. Но больше я точно не женюсь. Деньги на алименты у меня закончились.

Я рассмеялся.

— Да кто тебе поверит! Ты последний оплот института семьи.

Тут мы рассмеялись все, и я сказал, что не хочу идти в кино. Очень устал.

— Так пойдем в «Пипс», — предложила Джанель. — Выпьем чего-нибудь и поиграем в триктрак. Научим Озано.

— Почему бы вам не пойти вдвоем? — холодно спросил я. — А я вернусь в отель и высплюсь.

Озано наблюдал за мной с грустной улыбкой. Ничего не сказал. А Джанель сверлила меня взглядом, словно требовала, чтобы я повторил только что сказанное. Я не заставил ее ждать.

— Послушайте, я не шучу. Вы оба мои лучшие друзья, но я действительно ужасно хочу спать. Озано, будь джентльменом и займи мое место, — произносил я все это без тени улыбки. Мое лицо напоминало каменную маску.

Озано сразу же догадался, что я к нему ревную.

— Как скажешь, Мерлин. — Плевать он хотел на мои чувства. Он думал, что я веду себя как мудак. И я знал, что он поедет с Джанель в «Пипс», потом отвезет ее домой и трахнет, даже не вспомнив про меня. По его разумению, меня это абсолютно не касалось.

Джанель покачала головой:

— Не говори глупостей. Я еду домой на своей машине, а вы двое делайте что хотите.

Я, конечно, читал ее мысли. Эти две шовинистские свиньи пытаются ее поделить. Она также знала, что, уйдя с Озано, даст мне повод никогда с ней больше не видеться. И я, наверное, знал, что делаю. Действительно искал повод возненавидеть ее и, если бы она поехала в «Пипс» с Озано, возненавидел бы ее и порвал с ней.

В итоге Джанель поехала в отель со мной. Но я чувствовал ее холодность, хотя наши тела и дышали жаром. А чуть позже она отодвинулась, и, уже засыпая, я услышал, как она встала с кровати. Сонно пробормотал: «Джанель, Джанель».

Я — хороший человек. Мне без разницы, кто что думает, я — хороший человек. Всю мою жизнь мужчины, которых я действительно любила, унижали меня, и унижали именно за то, что, по их словам, любили во мне. Но они не желали смириться с тем, что меня могут интересовать другие люди, не только они. Вот это все и портило. Сначала они влюблялись в меня, потом хотели, чтобы я превратилась в кого-то еще. Даже человек, которого я любила больше всех, этот сукин сын, Мерлин. Он был хуже остальных. Но и самым лучшим. Он меня понимал. Второй такой мужчина мне не встретился, и я действительно любила его, а он действительно любил меня. И он старался как мог. И я старалась как могла. Но нам так и не удалось одолеть мужской шовинизм. Если меня интересовал другой мужчина, ему становилось дурно. Я видела по его лицу, что ему дурно. Конечно, и я не терпела, если у него завязывался интересный разговор с другой женщиной. Что тут такого? Но он был умнее меня. Маскировался. В моем присутствии он не обращал ни малейшего внимания на других женщин, даже когда они липли к нему. Мне на это ума не хватало, а может, я полагала, что все это фальшь. И его отношение к другим женщинам тоже фальшь. Но срабатывало. Заставляло меня еще сильнее его любить. А вот моя честность приводила к тому, что он любил меня меньше.

Я любила его, потому что он был чертовски умен. Во всем, кроме женщин. Тут оставалось только дивиться его тупости. Может, дело не в тупости, а в том, что он жил в мире иллюзий. Он как-то говорил мне об этом, сказал, что я должна быть лучшей актрисой, чтобы создавать лучшую иллюзию своей любви к нему. Я это понимала и старалась. Но чем больше я любила его, тем хуже у меня получалось с иллюзией. Я хотела, чтобы он любил именно меня, какая я есть. Может, никто не может любить человека таким, какой он есть… никто не может любить правду. И, однако, я не могу жить, не пытаясь быть собой. Конечно, я лгу, если это важно, но потом, если мне кажется, что наступил подходящий момент, я всегда признаюсь во лжи. И это все портит.

Я всегда рассказываю о том, как мой отец сбежал, когда я была маленькой девочкой. А напившись, говорю незнакомцам о том, что в пятнадцать лет пыталась покончить с собой, но никогда не называю причины. Истинной причины. Пусть думают, что виноват сбежавший отец, может, так оно и было. Я знаю, что я не ангел. Если мужчина, который мне нравится, угощает меня роскошным обедом и прилагает все силы, чтобы понравиться мне еще больше, я ложусь с ним в постель, пусть и люблю кого-то еще. Почему это считается ужасным? Мужчины постоянно это проделывают. Им можно. Но мужчина, которого я любила больше всех на свете, когда я ему об этом рассказала, подумал, что я дешевая шлюха. Он не мог понять, что все это ничего не значащая ерунда. Что мне просто захотелось потрахаться. Для любого мужчины это обычное дело.

Я никогда не обманывала мужчину в главном. Никогда не прибегала к трюкам, на которые горазды многие из моих подруг. Я никогда до такого не опускалась, никогда не говорила мужчине, что люблю его, если не любила, во всяком случае, вначале. Случалось, что потом говорила, после того как я переставала его любить, а он все любил, и мне не хотелось причинять ему боль. Но после этого уже не могла изображать любовь, и мужчины это понимали, охладевали ко мне, и мы окончательно разбегались. И я никогда не могла ненавидеть мужчину, которого когда-то любила, какие бы гадости он ни делал мне после нашего разрыва. Это мужчины мстят женщинам, которых больше не любят, во всяком случае, большинство мужчин, мне — так точно. Может, потому, что они по-прежнему любят меня, а я их потом любить не могу или могу чуть-чуть, что ничего не значит. Это большая разница: любить кого-то без памяти и совсем немного.

Почему мужчины всегда сомневаются в том, что ты их любишь? Почему мужчины всегда сомневаются в том, что ты им верна? Почему мужчины всегда уходят от тебя? О боже, почему все это так болезненно? Я не могу их больше любить. Мне надоела вся эта боль, а они такие говнюки. Такие мерзавцы. Они обижают тебя походя, как дети, но детей можно простить, что с них взять? Хотя и они, и мужчины могут довести до слез. Но с меня хватит и детей, и мужчин.

Любовники так жестоки. Больше любви, больше жестокости. Я не про казанов, не про донжуанов, не про «бабников», как называют их остальные мужчины. Эти подонки не в счет. Я про мужчин, которые действительно любят тебя. Или ты их действительно любишь, и они говорят, что любят, и я знаю, что это правда. И я знаю, что они причинят мне больше боли, чем любые другие на этом свете. Я хочу сказать: «Не говори, что любишь меня». Я хочу сказать: «Я тебя не люблю».

Однажды, когда Мерлин сказал, что любит меня, мне захотелось заплакать, потому что я искренне любила его и знала, каким жестоким он станет позже, когда мы действительно узнаем друг друга, когда все иллюзии уйдут, когда моя любовь выйдет на пик, а он будет любить меня куда меньше.