Евгений Сухов - Гениальный грабитель

— Один из наших источников утверждает, что в ячейках были алмазы на очень большую сумму.

— Увы! Ничего не могу добавить к уже сказанному.

— А вклады были застрахованы?

Всего-то небольшая пауза в разговоре, губы банкира дрогнули в язвительной ухмылке. В этот момент оператор, искушенный в методах Станиславского, максимально приблизил лицо управляющего, показав на коже каждую пору, отчего его лицо стало выглядеть безобразно бугристым и толстым. Степану вдруг почудилось, что оно может лопнуть, и через треснувшую кожицу, как это нередко бывает у перезрелых овощей, наружу брызнет неаппетитного вида содержимое. Обошлось. Лицо вдруг будто сдулось самым неожиданным образом — оператор, налюбовавшись произведенным драматическим эффектом, рассматривал теперь журналистку и банкира со значительного расстояния, как если бы чего-то испугался.

— Да… У нас все вклады застрахованы.

— А не могли бы вы сказать, на какую именно сумму?

Губы банкира сошлись в трубочку, как если бы он подумал дотянуться до журналистки губами:

— Я не могу вам сказать точную цифру, но это где-то около полумиллиарда долларов.

— Получается, что ваш банк и клиенты не пострадали?

— Наш банк пострадал в любом случае, вы забываете о репутации.

На несколько секунд оператор остановил объектив камеры на сгорбившейся спине директора банка, устраивающегося в кресле служебной машины, а потом вновь переместил камеру на напористую журналистку с упрямыми складками в уголках губ и не по-женски волевым лицом.

— С вами была корреспондент «Дежурной части» Евангелина Федорчук.

Степан выключил телевизор и позвонил по мобильному телефону Назару.

— Ты у себя?

— А где мне еще быть, по-твоему?

— Тоже верно. Вот что, через десять минут выходим.

— Куда?

— Ты что, спал, что ли?

— Было немного, — неуверенно отозвался Назар. — День был непростой, сам понимаешь. Даже и не помню, как сморило, просто вырубился!

— Это хорошо, значит, как следует восстановился, потому что в ближайшие сутки я не обещаю тебе легкой жизни. Так что встречаемся на выходе.

— Послушай, Степан, мы тут даже не перекусили. Жрать охота.

— Что вам все жрать охота?

— Сами удивляемся, просто жор какой-то нападает. Ничего поделать с собой не могу.

— Ничего, в дороге перекусим, — пообещал Степан и отключил телефон. — Ну чего ты стоишь? — посмотрел он на Варвару, нервно покусывающую губу. — Ты что, остаешься?

— Нет.

— Тогда в чем дело? Собирайся. У тебя пять минут.

Тщательно побрившись (ничто не должно выделять его среди общей массы проживающих) и умывшись, Шабанов набросал в сумку то немногое, что у него было, — сменную пару белья, бритвенные принадлежности. Сборы у Варвары заняли более продолжительное время: она что-то подкрашивала и подводила кисточками на своем лице, но когда девушка повернулась, то Степан натолкнулся на ее решительный взгляд. Чем не амазонка, направлявшаяся на войну!

— Я готова, — сдержанно произнесла Варвара.

— Выходим через черный ход.

Вытащив из-под кровати сумку, скорым шагом направился к выходу:

— Ты выходишь первой, я закрою.

Терпеливо подождал, пока Варвара ступит за порог, и громко, не таясь, захлопнул дверь. Запасной вход находился в самом конце коридора, подсвеченного тусклой лампой. Вытащив отмычки, без труда подобрал нужную к английскому замку — тонкую с немногими насечками по обе стороны, — и уверенно шагнул в темноту, дохнувшую прелой затхлостью. Следом зашли остальные. Подсветив фонариком крутую лестницу, спустились на первый этаж, заставленный громоздкими ящиками с острыми металлическими углами. Внизу узенькая дверь, закрытая на защелку. Открыв ее, вышли на улицу в прохладную ночь.

Подле крыльца нервно покуривал Назар. Константин стоял у припаркованного автомобиля, оперевшись ладонью о капот. Парню не терпелось съехать из гостиницы как можно дальше в противоположную сторону от Москвы. Его можно было понять, нечто похожее испытывал и сам Шабанов. Почему-то верилось, что вдали от столицы меньше всего можно ожидать неприятностей. Очень хотелось не ошибиться.

— К чему такая конспирация? — буркнул Назар. — Могли бы по-человечески выйти. Нас ведь здесь никто не знает.

— Забыл пословицу?

— Какую еще пословицу? — глухо спросил Назар, сдерживая раздражение. Степан умел напрягать, отвечая загадками.

— Береженого бог бережет!

Шабанов снял машину с сигнализации. Небрежно бросил сумку на пол перед пассажирским сиденьем, как если бы вместо алмазов в ней лежало грязное белье. Через зеркало заднего вида рассмотрел лицо Назара, явно недовольное, — тот или не выспался, или действительно был очень голоден. Константин угрюмо помалкивал, снедаемый невеселыми мыслями. Парень был из максималистов, и Шабанов его тоже понимал, каково это — владеть брызгами от сокровищ, когда еще вчера верил, что тебе принадлежит весь мир. Такая невеселая мысль может подавлять кого угодно.

Варвара села рядом, поджав длинные ноги под кресло.

— Устроилась?

— Как будто…

Не включая габаритов, Шабанов отъехал немного в сторонку; спрятавшись за густым ельником, вышел из машины.

— Серж, это что за дела? Мы никуда не едем, что ли? — спросил Назар.

— Не торопись, давай посмотрим.

Ждать пришлось недолго. На втором этаже, в комнате, где расположились Шабанов с Варварой, вдруг неожиданно вспыхнул свет фонаря, и узкий луч, прощупав стены, опустился в угол, к стоявшей там двуспальной кровати.

— Видал? — спросил Шабанов.

— Да. Кто это?

— Вот сейчас мы посмотрим.

Не прошло и пяти минут, как дверь отворилась и на порог гостиницы вышли два человека, в которых Шабанов тотчас узнал «синих», повстречавшихся ему в бильярдной.

— Ты их знаешь? — спросил Константин напряженным голосом.

— Встречался.

— Кто они?

— Думаю, что их послали те, кто до нас ограбил банк. Лишние свидетели им не нужны. Хотели здесь нас грохнуть и подкинуть улики… Все, надо ехать, — шагнул Степан к машине. — Сейчас заедем куда-нибудь в лес да сожжем весь этот мусор, что у нас в багажнике.

— А не проще ли будет выбросить его куда-нибудь на помойку? — невесело подсказал Назар.

Машина завелась, едва Шабанов повернул ключ: мерно и одобрительно заработали клапана. Автомобиль напоминал жеребца, застоявшегося в стойле, вот дашь ему волю, так он и выскочит в чистое поле, только держи!

— Не проще, — угрюмо ответил Шабанов. Ближний свет фар осветил полоску серого асфальта и разросшийся ельник, едва ли не вплотную подступивший к забору гостиницы. — На всех этих мешочках имеется печать банка, какие-то бумаги с фамилиями и прочая ерунда. Все это нужно сжечь! После нас ничто не должно остаться.