Сергей Зверев - Кидала

Сменив направление, Малкольм нажал на спуск во второй раз. Охранник рванулся в сторону, и пуля вошла ему в живот. Ничуть не сомневаясь, президент «Хэммет Старс» сделал еще один шаг вперед и нажал на спуск в третий раз. На этот раз пуля угодила в сердце.

Оглянувшись и удостоверившись, что третьего охранника нет, Малкольм бросил свой пистолет на пол, оставив его на виду, и бросился к лифтам. Как и следовало ожидать, кабина первого из них находилась на тридцатом этаже — на нем уехали Джексон и компания, второй стоял здесь.

Вызвав лифт сверху и заблокировав дверь второго, Малкольм стал ждать. Он старался быть спокойным и рассудительным, но чем дольше длились стоны тросов кабины и чем лучше слышался рев приближающегося к зданию сильного мотора «ЗиЛа», тем беспокойнее становилось у него на душе.

Он нажал кнопку «3» на панели первого лифта и вошел во второй лифт, когда Мартынов входил в здание.

Обе кабины устремились вверх, когда навстречу Мартынову из туалета вышел третий охранник. Он слышал какой-то грохот в холле, но посчитал, что это глупые выходки Хатчера, снова включившего на всю мощь свой реп в проигрывателе.

Сейчас же, видя трупы и приближающегося к ним Мартынова, охранник бросился к нему, не отдавая себе отчета в том, что делает. Мартенсона он знал достаточно хорошо для того, чтобы не верить в его вину. Смерть Хатчеру и Блюму мог причинить Господь Бог, их напившийся ангел-хранитель, наконец, но никак не рассудительный и всегда спокойный советник мистера Малкольма.

— Мистер Мартенсон! — это последнее, что успел произнести охранник, повалившись на мраморный пол с разбитой челюстью.

Андрей увидел пистолет на полу… Он увидел трупы и прошел мимо оружия с таким видом, словно давно знал, что оно оставлено для него.

«Глупый, глупый Стив, — думал он, шагая к лифтам, — неужели ты рассчитывал на то, что я подниму с пола пистолет, из которого ты уложил двоих копов?»

Приблизившись к лифтам, он осмотрел табло и нажал кнопку вызова первого лифта.

Как он и полагал, кабина приехала пустой. Шум на первом этаже никто поднимать не станет: мало ли кто может войти в этот момент в здание? Главное для него приготовлено там, на тридцатом этаже, почти на небе, откуда не слышны ни выстрелы, ни стук мечей о щиты тех, кто дерется за справедливость у ног повелителей мира сего…

Он шагнул в лифт, нажал на кнопку «30», и тут же вышел из кабины, бросившись к лестнице.

Лифт, пущенный таким образом в московской девятиэтажке, легко не только догнать, но и обогнать. Но поспорить в скорости со скоростным лифтом в Вегасе — это утопия… Однако Мартынову очень хотелось свести к минимуму тот отрезок времени, что уйдет у банды Малкольма на оценку ситуации.

Как и следовало ожидать, он проиграл.

Беспорядочная стрельба на тридцатом этаже началась в тот момент, когда он не добежал и до 20-го. Пока людоеды Малкольма будут соображать, зачем они расстреливали в упор пустую кабину, он поднимется еще на пару этажей…

Кабинет советника президента компании, иначе говоря — кабинет, на стеклянной вставке двери которого золотыми буквами значилось: Mr. Martenson A., располагался на двадцать пятом этаже здания. Малкольм любил, чтобы преданные ему люди имели свои офисы и находились рядом. Оружия в своих апартаментах Мартынов никогда не держал, от этой дурной привычки русские избавляются еще на родине, но там был нож. Точнее, даже не нож, а кортик, купленный Мартыновым на одной из пристаней Гудзона, омывающего Манхэттен. Он купил оружие русского морского офицера у какого-то матроса за пятьдесят долларов, и теперь этот штык, пригодный больше для парадов, чем для ближнего боя, лежал в столе советника. Андрей несколько раз порывался лично взять молоток в руки и прибить для кортика гвоздь в стену, но всякий раз на это не было времени.

Вообще, Мартынов хорошо понимал, что не в кортике дело. После прослушивания канонады на тридцатом этаже даже дураку стало бы ясно, что нужен не кортик, а огнемет как минимум. Но Мартынову нужны были цель, мотив, которые заставляли бы его подниматься наверх навстречу смерти. Его голову уже давно покинул холодный расчет, он поднимался наверх, повинуясь непреодолимому желанию ответить за неправильное к себе отношение. Мартынова можно было корить за это, обвинять в эгоизме и нежелании заботиться о тех, кого он приручил за два последних месяца, но при этом нужно было понимать, что изменить этого человека не в силах никто и ничто.

Как и было договорено, семь миллионов долларов покоились на банковском счете и ждали хозяина. Мартынов ли придет за ними, Малкольм ли, или в отсутствие обоих через семь лет за ними прибудет возмужавший юноша из России, никто теперь не знал. Единственное, в чем Мартынов был уверен, это в трех миллионах долларов, которые должны были обеспечить будущее близким ему людям.

На улице его ждал третий человек, за которого он тоже нес ответственность. Он оставил Сандру в кафе напротив арены, вручив ей MasterCard для оплаты напитков. Если ее и будет кто искать, то не в самом дорогой забегаловке рядом с The Strip. Один коктейль Bond № 007 — взболтанный, но не смешанный мартини стоил здесь $15. Рюмка Smirnoff — столько же, «Маргаритка» — любимый напиток наследницы миллиардного состояния Peris Hilton — 20. Вряд ли Сандра будет пить это все одно за другим, смешивая и взбалтывая, однако кафе Phenix на Paradise Road не из тех заведений, где можно сидеть с утра и до вечера, заказывая один раз в час чашку арабики. Заподозрив неладное, уже через двадцать минут к столику приблизится администратор с дебильным охранником и вежливо попросит покинуть заведение… Карта нужна была Сандре, чтобы отпугивать монстров, заказывая периодически супердорогие напитки и пончики…

И в тот момент, когда он подумал о том, что на двадцать пятом этаже в его офисе могут быть люди Малкольма, он вошел с лестничной площадки на двадцать третий этаж и, сам не зная точно, куда следует, направился вдоль тускло освещенного коридора. Дойдя до его середины, он с удивлением остановился. Дверь, что привлекла его внимание, была прикрыта, как и остальные, но из-под нее высвечивалась тонкая, почти невидимая, полоска света.

Шагнув к стене, Мартынов присел и прижался ухом к замочной скважине… Это было невероятно, но он слышал мягкие шаги и чье-то мурлыканье. Изредка эти звуки растирала и превращала в обычный шорох скользящая по полу швабра.

Аккуратно Мартынов отворил дверь.

Взору его предстала домашняя, почти умиляющая картина: спиной к нему в позе пьющего оленя расположился полотер, к ушам его были прижаты динамики наушников, он мыл пол и подпевал таким образом, что совершенно невозможно было понять, кто его заводит с компакт-диска: Мадонна или Бобби Браун.