Э. Винсент - Лето мафии

— Как я уже сказал, этот малыш умеет держать язык за зубами. Очень хорошо. В половине девятого?

Отец кивнул.

— В половине девятого.

— Увидимся утром… — Анджело открыл дверь. — А ты, молчун, будь осторожен.

Махнув рукой, он вышел.

Отец, отпив кофе, поднял взгляд и сказал:

— Он спросил, так как ему известно, что Аттиллио был с тобой.

Я сел напротив.

— Раз я был там, Порошок был там со мной.

Отец снова глотнул кофе.

— И теперь Джи-джи хочет, чтобы ты достал остальной товар, как и было обговорено.

— Совершенно верно — я должен обчистить склад Драго.

Отец изумленно поднял брови.

— Что?

— Сам знаю, — согласился я. — Это ни в какие ворота не лезет.

Шумно засопев, отец поставил кружку на стол.

— Я займусь этим сам!

Покачав головой, я ответил:

— Не надо, папа! Тут явно какая-то чертовщина. Пока что я не знаю, что и почему, но Джи-джи не случайно пытается натравить меня на склад, принадлежащий члену Семьи.

Отец вынужден был согласиться.

— Тут никаких вопросов! — раздраженно заметил он. — Тут что-то есть — но что именно?

— Послушай, папа, — сказал я, — я взялся выполнить заказ и должен достать товар. Джи-джи только что прямо не пригрозил, что если я не привезу ему оставшиеся тридцать ящиков… Если ты вступишься за меня и его остановишь, мы так и не узнаем, в чем дело.

— Ну а если Драго узнает, что ты обчистил его склад, у тебя вместо носа появится дырка от пули.

Я пожал плечами.

— Возможно… но или это, или мы будем и дальше блуждать в темноте.

Прищурившись, отец начал рассуждать вслух:

— Джи-джи должен был понимать, что ты обязательно расскажешь обо всем мне. Он понимает, что это полное безумие, и хочет, чтобы я об этом знал. Почему?

— Есть только один способ это выяснить, — сказал я. — Обчистить склад.

Отец махнул рукой, решительно отвергая это предложение. Подавшись вперед, я переменил тон:

— А как насчет того… я это сделаю, но представлю все так, будто за этим стоит кто-то другой?

Отец покачал головой.

— Джи-джи все равно будет знать, что это твоих рук дело.

— Но я обстрою все так, что он ничего не сможет предпринять, — сказал я. — У меня есть одна мысль.

Выпрямившись за столом, отец внимательно посмотрел на меня. Затем медленно взял кружку и допил кофе. Почесал переносицу указательным пальцем. Наконец улыбнулся, и я понял, что отец мной гордится, но вместе с тем его раздирают противоречивые чувства. Ему нужны ответы, но он сознает, что получить их будет очень опасно.

— Полагаешь, ты сможешь? — спросил он.

Я пожал плечами. Как я считал, мне пришел в голову очень неплохой план, но в нем были тонкие места, и я не сомневался, что отец станет возражать. Поэтому я решил пока что ни во что его не посвящать. Я ограничился уклончивым:

— Попробовать стоит.

На мгновение задумавшись над моим ответом, отец сказал:

— Уже поздно. Я хочу хорошенько все обдумать. Поговорим завтра и тогда уже решим.

— Последнее слово будет за тобой, — сказал я.

Встав из-за стола, отец сгреб пиджак и направился к двери. Я взял кружку, подошел к раковине и бросил через плечо:

— Спокойной ночи, папа.

Постояв в дверях, отец обернулся.

— Знаешь, если с тобой что-нибудь случится, твоя мать… она меня убьет.

Кивнув, я улыбнулся. Я был единственным ребенком. Когда мама меня рожала, возникли какие-то проблемы, и после этого она больше не могла иметь детей.

— Знаю… — сказал я. — Я буду очень осторожен.

— Спокойной ночи, Винченцо, — сказал отец и, развернувшись, направился в спальню.

Услышав, как за ним закрылась дверь, я вымыл кружку и прошел в гостиную. Взяв телефон, я размотал провод удлинителя и вылез в окно. Я набрал номер «Копакабаны».

Все кварталы от Тридцать четвертой до Тринадцатой улицы между Шестой авеню и Гудзоном относятся к Челси… Территории Драго. Федеральный склад Драго располагается на Двенадцатой авеню напротив Двадцать четвертой улицы. Длинное четырехэтажное здание тянется к реке больше чем на пятьсот футов. Кафе «Мустанг» находится в квартале к северу, на Двадцать пятой улице, окнами на реку.

Мы с Рыжим пришли в «Мустанг» первыми. Это было претенциозное заведение с обилием хромированных поверхностей и яркого неона и убийственным кофе, где тусовалась творческая богема, так мастерски воспетая Раньоном. [12] Раньон Деймон — американский журналист, писатель, автор красочных описаний Нью-Йорка и его обитателей от актеров Бродвея до гангстеров. Вдоль всей стены с окнами от пояса до потолка тянулись кабинки, каждая со своим небольшим музыкальным автоматом на столике. Напротив — длинная стойка из хромированной стали с сорока высокими табуретами, обтянутыми искусственной кожей, а на ней через каждые шесть футов — снова маленькие музыкальные автоматы. За стойкой у многочисленных разделочных столов, плит и духовок трудились повара, однако господствующее положение занимали кофейные турки. Эти цилиндры из нержавеющей стали имели в вышину пять футов. Официантки, готовившие кофе, утверждали, что турки никогда не моются, и гордились тем, что к концу дня в чашке можно поставить ложку. Однако в первую очередь кафе было знаменито своими бостонскими булочками с заварным кремом, которые действительно были первоклассными.

Мы с Рыжим вошли в «Мустанг» уже после окончания утреннего наплыва посетителей. Беглый взгляд по сторонам: несколько завсегдатаев у стойки и две небольшие компании в кабинках. Мы устроились у самого выхода, подальше от остальных посетителей, и к нам тотчас же подошла рыхлая, крашенная под блондинку официантка с карандашом и блокнотом наготове. На ней были шорты в обтяжку, крестьянская рубаха, завязанная узлом на животе и сапожки на низком каблуке — все белое; самый неподходящий цвет для тех, кто страдает избыточным весом, но в данном случае он был просто убийственным. На карточке в форме сердца было написано ее имя: «Агнес».

Я заказал:

— Кока-колу и бостонскую булочку с кремом.

Рыжий сказал:

— Кофе — черный.

Рыжий не только отличался крайней немногословностью; из всех ребят он был единственным, у которого хватало смелости заказывать легендарный кофе. Удостоив его одобрительным кивком, Агнес черкнула в блокноте и удалилась.

Через несколько минут появился Мальчонка. Увидев нас с Рыжим, он вдруг заметил человека, который только что вышел из мужского туалета в дальнем конце зала. Этот человек уселся на последний табурет перед стойкой. Мальчонка похлопал рукой воздух ладонью вниз, показывая, чтобы мы оставались на местах, а сам неспешной походкой направился в дальний конец зала и сел в угловую кабинку за спиной незнакомца.