Сергей Зверев - Совокупный грех

«Опоздал! Боже мой! Опоздал!» — забилась в голове мысль, отдаваясь в висках громким стуком. Испытывая отчаяние, превозмогая страх, дотронулся до ноги. Она была холодной, окоченевшей, и не было никакого сомнения в том, что передо мной лежит мертвец. Мне хотелось знать, от чего наступила смерть, и, набравшись смелости, собрав всю свою волю в кулак, стал очень медленно резать ножом целлофан. В тот момент, когда сумел обнажить тело женщины до середины бедра, неожиданно раздался мужской голос:

— Ты все-таки докопался до истины, Гладышев.

Слова, прозвучавшие в тишине гаража, были подобны раскату грома в солнечный день. Я вздрогнул и медленно поднял голову. Возле открытой двери бойлерной стоял одетый в камуфляжные штаны и в солдатскую зеленую майку и обутый в спортивную обувь Тимофей Легков. Красное мордатое лицо его с округлым твердым подбородком выражало спокойствие, полные губы были сложены в ядовитую усмешку, в бледно-голубых глазах — злые огоньки. Сейчас передо мной стоял не тот деревенский увалень, с которым я разговаривал полгода назад в комнате охранника в гостевом домике, а собранный, подтянутый, готовый в любой момент броситься в бой воин.

— Тимофей, ты?! — проговорил я ошарашенно. — Зачем?

Бывший охранник дома Шумилиных ухмыльнулся.

— Так надо было, — произнес он со своим знаменитым волжским говорком. — А ты парень шустрый! — в голосе Легкова прозвучали уважительные нотки. — Сумел вчера отбиться от четверых мужиков. И к нам в руки попала только одна Зойка.

То, что сейчас происходило, было чудовищно и никак не укладывалось в моей голове.

— Но она же твоя родственница, Тимофей! Как ты мог?

— Я же тебе говорил, она мне седьмая вода на киселе, — сурово произнес Легков. — Мне на нее плевать, деньги дороже.

Я наконец вышел из столбняка и получил возможность здраво рассуждать. Передо мной враг, преступник, убийца, и его необходимо обезвредить и сдать в полицию. На меня накатила такая злость, что помутилось в глазах.

— Ах ты, паскуда! — проговорил я, крепче сжимая нож в руке, и двинулся на Легкова, но в следующее мгновение остановился как вкопанный.

— Не двигайся, — потребовал Тимофей и стал медленно поднимать правую руку. В ней оказался пистолет Макарова. Ствол поднялся до уровня моей головы, и в мои глаза уставилась черная точка дула. Тот, кто смотрел в отверстие готового извергнуть пулю ствола и остался жив, должен понять, что я испытывал в это мгновение.

— Не забывай, что я военный, — между тем насмешливо продолжал Легков, чувствуя, какое действие оказал на меня нацеленный пистолет, и, видимо, наслаждаясь неограниченной властью надо мной. — Ты не успеешь даже ножом замахнуться, как у тебя во лбу окажется дырка. Я давно тебя засек, еще когда ты подходил к дому, видел, как взобрался по козырьку крыльца в окно на второй этаж. Все отступал от тебя дальше и дальше и наконец, когда ты стал осматривать первый этаж, выскользнул в гараж и закрылся в бойлерной. Мне жаль убивать тебя, Игорь, ты достойный противник, но у меня нет другого выхода.

Я стоял будто завороженный, не в силах вымолвить ни слова, и тупо смотрел, как палец Легкова лег на курок… А затем стал медленно выжимать холостой ход спускового крючка.

«Ну, вот и наступил твой смертный час, Игорек! — пришла в голову черная мысль. — Можно и о душе подумать». Сердце мое затрепыхалось, горло будто обхватил стальной обруч, и мне нечем стало дышать. Я закрыл глаза, и тут мне явственно представилось, как вылетевшая из канала ствола пуля пробивает мой лоб, рассекает мозги, а потом выносит из затылка кусочки черепа и мозгового вещества, как это было в случае с Шумилиным, летит дальше, а я замертво падаю на бетонный пол гаража. «Господи, прости меня за все мои грехи!» — подумал, и тут раздался выстрел. Я даже ничего не почувствовал. Спасибо тебе, Боже, за то, что послал мне такую легкую смерть!

…Прошла секунда, другая, третья, но ничего не происходило, сознание не угасало, я стоял также на своем месте и даже не падал. Но все же я услышал звук рухнувшего тела. Да, наверное, это я умер и упал, и теперь моя бессмертная душа тренера детско-юношеской спортивной школы размышляет над моим бренным телом. С трудом разлепил тяжелые веки и увидел, что стоял на том же месте, а вот Легков лежал навзничь на спине. Одна его рука, та, что с пистолетом, была откинута в сторону, левая лежала вдоль туловища, ноги были вольготно разбросаны по сторонам, а во лбу, именно в том месте, куда он мне целился, было входное отверстие, а на стене гаража, как я увидел, сгустки крови и ошметки мозга.

«Что же, пистолет у него в обратную сторону, что ли, стреляет?» — промелькнула в голове нелепая мысль. Но нет, конечно же, такого не может быть. Я очень медленно обернулся, выходившая в сад позади меня дверь была открыта. В проеме стоял адвокат Маринов и держал в руке «беретту». Суставы у меня в коленях настолько ослабли, что я еле стоял на ногах.

— Владислав Олегович, мне вас сам бог послал! — проговорил я отказывающимся ворочаться от пережитого страха языком. — Как вы здесь оказались?

Хладнокровия Маринову было не занимать. После случившегося он был спокоен, словно не человека только что грохнул, а прихлопнул таракана. Вот только холеное лицо адвоката чуть побледнело да темный галстук его фирменной желтого цвета рубашки стал будто узок. Маринов свободной рукой ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу. Видимо, дышать ему стало легче, и он проговорил:

— После вашего звонка я почувствовал беспокойство, которое все нарастало. Не выдержал, прихватил «беретту», на которую у меня есть разрешение, сел в машину и поехал сюда, в этот дом, благо адрес я знаю, сам занимался оформлением покупки особняка. И приехал, по-видимому, вовремя.

— Действительно, вовремя, Владислав Олегович! — произнес я, чувствуя вновь появившуюся в ногах твердость и ощущая, как ослабевшее после стресса тело снова наливается силой. Не знал, как отблагодарить отважного адвоката. Раскинул в сторону руки и пошел к нему, рассчитывая заключить своего спасителя в объятия. — Я ваш должник, Владислав Олегович! — произнес я тоном, преисполненным благодарности.

Но Маринов неожиданно навел на меня оружие.

— Оставайтесь на месте, Игорь Степанович! — произнес он сурово, и его красивое лицо приобрело хищное выражение.

Я оторопел:

— В чем дело, Владислав Олегович?!

— Выбросьте, пожалуйста, нож и отойдите к стене, — неожиданно осипшим голосом произнес адвокат.

Интеллигент до конца остается интеллигентом, даже в такой нелепой ситуации, когда он с оружием в руках является хозяином положения и приказывает, Маринов говорит «пожалуйста». Уверен, если бы у него было чуть больше времени, то он, перед тем как убить Легкова, сказал бы «извините» и выстрелил ему в лоб или вообще попросил прощения и только потом нажал на спусковой крючок.