Деон Мейер - Семь дней

— Да?

— Но мы не хотим напрасно тратить время на пустяки, ясно?

— Ясно…

— Мы расследуем убийство.

— Правда?

— Правда. Дело серьезное, поэтому не будем пудрить друг другу мозги. Договорились?

— Кто умер?

— Аффонсо, давай так: я спрашиваю, а ты отвечаешь. Понял?

— Да…

— Итак, вспомни, что было 18 января. Меня интересует Макар Котко.

— Ух ты, Котко! — сказал Бритос. — Он хуже «Ястребов».

— Ответ неверный. Кстати, можешь больше его не бояться. Сегодня мы его арестуем.

— Правда?

Без семнадцати час.

Грисселу было не по себе. Он пытался сбросить напряжение, разглядывая пейзажи за окном. В последний раз он был здесь четыре года назад. Тогда все выглядело по-другому — и аэропорт, и шоссе, и пригороды, и деловой центр. Повсюду стройплощадки…

Правда, Йоханнесбург вечно менялся. Здесь кипела жизнь и не прекращалось строительство. За это город ему и нравился. Он буквально дышал энергией. В Йоханнесбурге, или в Йобурге, как его называют для краткости, все вечно спешат, все куда-то стремятся, как будто по-прежнему ищут золото.

Длинная зеленая трава по обочинам дорог, там и здесь красная земля. Совсем не похоже на Кейптаун.

Какой подобрать подход к бывшему офицеру КГБ? Коварному, опытному профессионалу, который всякое повидал, знаком с разнообразными методами ведения допроса.

Итак, они приедут. Котко наверняка будет сидеть за столом, скорее всего лицом к двери, а за ним — ярко освещенное окно. Все преимущества на его стороне.

Не получится.

В голове мелькнула неясная мысль, связанная с дорогим, сшитым на заказ пиджаком, который был на Котко на фотографии, и его слишком старательно зализанными волосами… Наверное, ему казалось, что он вправе рассчитывать на благосклонность Ханнеке Слут. Он дружит с членами правительства, у него много денег. Но по сути своей Котко — просто посредник русского мафиозо-миллиардера. Значит, вся его власть заканчивается, стоит лишь сорвать с него маску. Чему он будет всеми силами противиться.

Вот чем надо будет воспользоваться. Ударить Котко в самое больное место. Разом лишить его всего — надежности его прикрытия, веры в собственную неприкасаемость, политических связей, мужского самолюбия.

Играть как можно жестче.

Если дело не выгорит, на следующей неделе он уже будет работать охранником в магазине с рацией на бедре.

Гриссел глубоко вздохнул, достал телефон и позвонил бригадиру Мусаду Мани.

— Да, Бенни?

Он объяснил командиру, как намерен поступить.

Мани очень долго молчал, а потом сказал:

— Хорошо, Бенни. Если он окажется ни при чем, наказание понесем мы… Ладно. Только тебе придется действовать быстро. А я пока позвоню местному начальству.

— Спасибо, бригадир! — Он нажал отбой и крикнул Зонди: — Какой ближайший полицейский участок к работе Котко?

— «Сандтон», на Саммит-роуд.

— Найдется у них очень маленький кабинет для допросов?

— У них есть по-настоящему безобразные «обезьянники»…

Телефонный разговор Мбали с генералом Африкой прошел скованно.

Мбали сказала, что, по ее мнению, слабым звеном является банк. Кто-то из служащих банка мог проследить связь между Африкой и Котко.

Африка надменно возразил, что у него нет никаких связей с Котко.

— Но в принципе вы согласны насчет банка? — спросила Мбали.

Африка ответил, что не согласен. Он держит свои деньги в банке «Абса», а денежный перевод от фонда «Исондо-Дружба» пришел из Первого национального банка. Потому-то ему и не удалось вернуть перевод.

Поговорив с генералом, Мбали отправилась в отдел по борьбе с корпоративными преступлениями. Он располагался на первом этаже, в южном крыле.

Весь отдел умещался в одной комнате. Сейчас его сотрудники были заняты изучением ЗИК, консалтинговой компании Котко. По сведениям, добытым у Джека Фишера дядюшкой Скипом Скиперсом, компания занималась отмыванием денег.

Мбали извинилась за то, что помешала, и спросила, не может ли кто-нибудь объяснить ей, как просмотреть счета благотворительного фонда «Исондо-Дружба».

Ей ответили, что есть несколько способов. Можно обратиться в банк, где находятся деньги фонда, к аудиторам, проводившим финансовую проверку. Кроме того, можно отследить оборот денег через получателей платежей, которые должны подтверждать получение.

Мбали поблагодарила коллег и вернулась к себе в кабинет. Она начнет с Первого национального банка, потому что банки, как всем известно, отвечают на запросы медленнее всех.

Их звали Ника и Наталья. Две платиновые блондинки, похожие друг на друга как две капли воды. Обе говорили с сильным акцентом, одеты были довольно рискованно — так, чтобы продемонстрировать все свои достоинства. Они сидели бок о бок на кремовом диване клуба «Полночь», и их длинные голые ноги казались еще длиннее из-за туфель на высоченных шпильках. Между пальцами у обеих были зажаты сигареты.

— Вы русские? — с удивлением спросил Купидон, жестом приказывая своим помощникам отойти от входа. Он уже не помнил, которая из красоток Ника, а которая — Наталья.

— Украинки, — ответила та, что слева. Может быть, Ника. — Но мы говорим по-русски.

— Значит, Макар каждый раз вызывает к себе вас обеих?

— Да.

— Потому что, пока развлекается, хочет говорить по-русски?

— Потому что мы самые лучшие.

— 18-го он тоже вас вызвал.

— Да.

— В какое время вы к нему приехали?

— Это было давно. Мы не помним.

Купидон сверился с записями.

— В тот день он звонил сюда дважды, около шести вечера.

— Ну, значит, вызвал нас часов на семь.

— И вы сразу поехали к нему в отель «Куллинан».

— Нет. Сначала в ресторан. Макар любит угощать.

— В какой ресторан?

— Это было давно. Мы все время ходили в разные места.

— Может, «Буэна-Виста-кафе»? На набережной Виктории и Альберта?

— Может быть. Это было давно.

— Чуть больше месяца.

— Месяц — большой срок.

— А потом вы поехали в отель?

— Да.

— В какое время?

— Часов в девять, — сказала та, что справа.

Левая уточнила:

— Или в девять тридцать?

Блондинки переглянулись, дружно пожали плечами, как будто им было все равно.

— В какой номер?

— Это было давно.

— Он был один?

— Да.

— И что потом?

— А вы как думаете? Любовь.

— С вами обеими?

Они снова синхронно пожали плечами. Купидон подумал: может, у украинцев такой обычай.

— Что это значит?

— Любовь втроем.

— Понятно. Когда вы ушли?

— На следующее утро.

— Вы оставались у него на всю ночь?

— Да.

— Да ладно! Ему уже за пятьдесят!

— Макар любит обниматься. После любви.

— Значит, вы обнимались до следующего утра?

— Любовь. Объятия. Сон.

— И он не выходил из номера?