Элмор Леонард - Именем закона

Луис подметил:

— Тошнотворней для всех, кому придется туда входить.

Еще он сказал:

— А где мы найдем тут баранину? Там же, где соломенные матрасы? Рассыпать еду… а кто будет все это убирать, я или ты?

Когда он принес печенье, картофельные чипсы и прочие вкусные вещи, Чип спросил: у них что, заложник или намечаются гости?

На что Луис возразил:

— Невозможно относиться к заложникам, как к бейрутским, если находишься в доме ценой пять миллионов долларов.

В то утро, в четверг, Луис сказал:

— Уже неделю я вожу Гарри в туалет. Я должен снять с него цепь, подождать, пока он сделает свое дело, и снова приковать.

— В Бейруте, — ответил Чип, — заложникам давали десять минут утром на то, чтобы умыться, постирать одежду, почистить зубы, если были зубные щетки, и опорожниться. Десять минут. А если не успели — терпи до следующего утра.

— Мы не в Бейруте, а я не шиит, — сказал Луис. — Я даже не пытаюсь больше быть Абу-Арабом, разве не так?

Он поднялся наверх и добавил десять футов к велосипедной цепи, прикрепленной к кольцу.

Пока он делал это, Гарри спросил:

— Это вы?

Луис повернулся спиной к видеокамере, укрепленной высоко на стене, как в каком-нибудь банке, и, наклонившись над кольцом, сказал:

— А если бы это оказался не я? Помалкивай, пока я не заговорю с тобой сам. Ладно. Я так сделал, что ты теперь сможешь ходить в ванную сам.

— Очень признателен, — сказал Гарри.

Луис взглянул на него, сидящего с завязанными глазами на койке.

— Господи, от тебя начинает нести.

— А чего вы ожидали? Я не мылся… сколько уже, неделю?

Когда Луис снова спустился в кабинет, где Чип нажимал кнопки на пульте дистанционного управления, пытаясь орлиным взором окинуть свои владения, Луис спросил:

— Как они с этим справлялись в Бейруте? Гарри нужно помыться и побриться. Он не может это сделать с завязанными глазами.

Мистер Чип Ганз, специалист по заложникам, ответил не сразу. Видно, ему надо было подумать.

— Ну, были разные способы. Парню, которого держали дольше всех, обернули голову полотенцем и обвязали пластырем, как мы. Время от времени ему говорили «Смерть Америке» и наносили удар.

— Значит, они разговаривали с ним.

— Они говорили, например: «Не двигаться, не разговаривать», но он не знал их, так что не мог распознать голоса.

— Разве ты мне не рассказывал, что этот человек читал Библию, играл в шахматы?

— Он сделал шахматные фигурки из фольги, в которую была завернута еда.

— Как он умудрился сделать это, если был все время с завязанными глазами?

— Если бы они увидели, что парень выглядывает из-под повязки, они бы зверски избили его.

— Значит, заложники могли снимать повязки, когда шиита не было рядом.

— Иногда. Там было другое дело. Гарри надо держать с завязанными глазами, потому что он знает нас.

Луис предложил:

— Нужно, чтобы Гарри надевал что-нибудь себе на голову, когда мы входим, и снимал, когда ему нужно помыться.

— Что значит — надевал и снимал?

— Например, маску с заклеенными прорезями для глаз.

— Это идея Бобби?

— Успокойся. — Луис повернулся, чтобы уйти.

— Подожди. Где он?

— Бобби? Одевается. Мы хотим проверить, как там мистер Бен Кинг.

— Ты это серьезно? Вы собираетесь захватить его средь бела дня?

— Я говорил тебе об этом. — Луис снова повернулся к двери.

— Подожди!

Луис остановился.

— Вчера вечером ты сказал, что знаешь кое-кого в банке во Фрипорте, где у Гарри счет.

— Я сказал, что я оттуда, поэтому, возможно, знаю кое-кого.

— Ты сказал, что уже говорил мне об этом.

— А разве нет?

— Луис, откуда у меня такое чувство, что вы с Бобби хотите меня обдурить?

«Опять накурился марихуаны, — подумал Луис, — надо бы его успокоить».

— Послушай, я тебе что-то говорю, а ты забываешь.

— Вы вносите изменения в план по собственной воле.

— Ты имеешь в виду повязку? Господи, мы же новички в этом деле с заложниками. Должны посмотреть, что работает, а что нет.

— Что, в конце концов, происходит?!

Накурившись травки, Чип чувствовал себя спокойным и всезнающим.

— Не происходит ничего такого, чего бы ты не знал, — ответил Луис. — Пока.

— Ты хочешь, чтобы Гарри мог снимать и надевать повязку… Луис? Знаешь, рано или поздно…

Но Луис уже был за дверью.

Он поднялся наверх, в комнату, в которой расположился Бобби и которая когда-то принадлежала матери Чипа. Комната была темной, с темной мебелью и тяжелыми розовыми драпировками, почти наглухо задернутыми. Солнечный свет падал сквозь узкую щель на розовое покрывало и розовый ковер. Бобби стоял возле туалетного столика и смотрел на себя в зеркало. Он был в черных шелковых брюках, туфлях из кожи ящерицы и без рубашки. Он смотрел на себя, подняв руки с рельефно выступающими мышцами, и закручивал хвостик в узел.

Луис спросил:

— Ты готов?

— У нас еще есть время, — ответил Бобби своему отражению в зеркале. — Что происходит?

— Чип думает, что мы затеяли что-то против него.

Бобби сказал:

— Как знать, да?

Он наблюдал в зеркало, как Луис открыл дверь шкафа и начал перебирать дамские вещи.

— Ты хочешь переодеться?

— Только не знаю во что, — ответил Луис.

Зазвонил телефон.

Он стоял на столике возле софы, где сидел Чип. На телевизионном экране была дорога перед домом — скрытая от чужих глаз подъездная аллея. Чип решил выйти, передать пульт Луису и отъехать на какое-то время. Он подумал о Палм-Бич, где часто бывал в те времена, когда его кредитные карточки еще чего-то стоили.

Телефон звонил.

Они просаживали деньги, которые Гарри дал на еду. Все, что у него было, — сто семьдесят шесть баксов в кошельке. А кредитные карточки… Как это он не подумал об этом раньше? Гарри они были ни к чему. Кредитные карточки могли бы пригодиться.

Телефон звонил.

Чип нажал кнопку на пульте и взглянул на внутренний дворик, на бассейн и заросли на месте прежней лужайки, простиравшейся до пальм и ясного синего неба. Тропинка под деревьями вела сквозь кусты к пляжу. Когда-то он считал эту часть океана своей собственностью.

Телефон звонил.

Ему необходимо было уйти отсюда хоть на какое-то время. Не в бар. Просто сбросить одежду и выйти на пляж, посмотреть на океан, выкурить сигарету с марихуаной, чтобы в голове просветлело, увидеть картину в увеличенном виде…

Он не отвечал на звонки, потому что не должен был находиться здесь, но вдруг, неосознанно, когда телефон зазвонил снова, снял трубку.

Голос Дон произнес:

— Чип?

— Ой, я как раз собирался тебе звонить.

— Сомневаюсь.

— Правда, у меня твои деньги.

— Поверю, когда увижу их.

— Не дуйся на меня. Встретимся в Делрей?

— Почему бы мне не заехать к тебе?

— Дорогая, тебе незачем приезжать сюда… пока. Если понимаешь, о чем я. — Ему понравились собственные слова. И понравилось молчание на линии. Дон сдерживала себя, размышляла, понимала, что ей лучше не злиться. Он сказал: — Я хочу выбраться отсюда. Почему бы нам не пойти в «Чак энд Гаролд» пообедать? В двенадцать тридцать?