Петр Северцев - Электорат хакера

— Нам придется принимать меры.

В ответ присутствующий здесь Дорфман потребовал, чтобы эти меры не противоречили закону, иначе у «Весны» будут серьезные проблемы. Управляющий не ответил и удалился.

Ближе к пяти часам Ершевский активно засобирался на очередную встречу с избирателями. Охранник Саша, сидевший в холле и смотревший видик, как раз менял очередную кассету, как неожиданно услышал подозрительные звуки снаружи. Он подошел к глазку и увидел суетящихся рабочих. Он попытался открыть дверь, но это у него не получилось. Вглядевшись в глазок повнимательней, Саша заметил, что она подперта с наружной стороны бревном. Он подошел ко мне и обратился с исконно русским вопросом «что делать?». Я дал команду попытаться вышибить дверь, призвав на помощь еще одного своего подчиненного. Пока Саша и Миша занимались этим увлекательным занятием, я пытался объяснить через дверь работягам, что их действия незаконны и они будут отвечать.

Офис постепенно начал, образно говоря, «вставать на уши». Мы вместе с Вовой кинулись к запасному выходу, но он тоже был закрыт.

— Что происходит? — спросил меня выбежавший из своего кабинета Ершевский.

— Сейчас узнаем, — ответил я. — Думаю, что они хотят нас замуровать.

В подтверждение моих слов снаружи заработала сварка.

— Ну, вот и все, замуровали, — резюмировал Гайпук. — Надо срочно звонить в милицию.

— Я уже пытался это сделать, — заметил Джаванидзе. — Но телефоны отключены.

Тут все посмотрели на Веселова, никогда не расстающегося со своим сотовым. Он снял с пояса кожаный футляр, вынул трубку и протянул ее Ершевскому. Тот позвонил в дежурную часть и сообщил, что творится безобразие и что дверь офиса заваривают хулиганы.

— Какого офиса? «Корабль Иштар»? С вами один геморрой… — вежливо ответили на том конце провода. — Сейчас дежурный освободится, тогда приедем…

Я дал команду своим гололобым осмотреть решетки на окнах. Они живо разбежались исполнять.

Через десять минут подъехала милиция и стала объяснять, что она не может войти в офис и оказать помощь, поскольку дверь заварена и вокруг никого нет. Милиционерам стали объяснять, что помощь надо оказывать как раз снаружи. Для этого нужно разварить дверь и выпустить сотрудников. Милиция, посовещавшись, сказала, что она сделает все возможное. Перспектива была не слишком оптимистична, но тут подбежал охранник Миша и сказал, что решетка окна, ведущего во двор здания, не очень хорошо закреплена — при желании ее можно было высадить. Я дал ему в подмогу Вову, и они вдвоем принялись активно дубасить по решетке ногами, обутыми в лакированные ботинки. Поскольку решетка с трудом поддавалась, страсти у наблюдавших сцену накалялись. Наконец, они потребовали, чтобы и охранник Саша присоединился к ним.

Тот, взяв на вооружение один из стульев на колесиках, принялся помогать.

Когда решетка поддалась, мои подчиненные чуть было не вылетели вместе с лакированными ботинками и стулом на улицу. Высадившись наружу, охранники начали эвакуировать жаждущих выбраться как можно быстрее из офиса людей. Вова побежал на ближайшую стройку в надежде найти там какой-нибудь сварочный аппарат. Наконец, когда все сотрудники выбрались на улицу, последним покинул «Корабль Иштар» Ершевский, как истинный капитан. К тому времени Вова оббежал окрестности и в каком-то ЖКО нашел полупьяного сварщика, который вызвался за скромную сумму помочь разблокировать офис.

К офису подъехало еще несколько милицейских машин, и собравшиеся менты с интересом стали наблюдать, как охранники подтаскивают сварочный аппарат и подводят сварщика к рабочему месту.

У того, как ни странно, все быстро получилось, и дверь была разварена. Вся наша избирательная команда вместе с ментами зашла в офис, оставив на всякий случай одного из милиционеров снаружи.

Милицейское начальство при участии Дорфмана занялось составлением протоколов, заявлений, исков в разные инстанции на волюнтаристские действия владельцев здания.

Я посчитал, что с этим они прекрасно справятся и без меня, и отправился на запланированную встречу с Ритой и Ольгой Трушкиной. Я едва успел перекусить, как раздался звонок в дверь — в мою прихожую ввалилась Рыжая в сопровождении крупной брюнетки. Она улыбалась мне во всю ширь своего ярко напомаженного рта, в котором ослепительно сверкали два золотых резца. Похоже, что я не произвел на нее должного впечатления, поскольку после придирчивого осмотра улыбка немного сползла с ее лица.

Но всего лишь чуть-чуть. Через несколько минут общения с ней я понял, что она улыбается всегда, прямо как Гуинплен: когда это имеет причину, лицо принимает выражение разнузданной веселости, когда же причины отсутствуют — это носит характер некоего дебилизма. Глупость и веселье, скорее всего, составляли сущность ее натуры и смысл ее жизни.

Я усадил дам в зале и предложил им чаю. Они не отказались. После того как напиток был разлит, я спросил у Трушкиной:

— Рита, наверное, объяснила тебе, ради чего мне необходимо с тобой поговорить?

— Ну так, в общих чертах, — кокетливо сказала проститутка.

— Меня интересуют твои отношения с Филимоновым.

— Прямо как в милиции, — вовсю улыбаясь, продолжала она кокетничать. — Чем занимаетесь?

В каких отношениях состоите с потерпевшим?

Я смутился и задал еще более глупые вопросы:

— Меня интересует: как давно вы были знакомы, насколько вы были близки?

— Насколько? Насколько? Насколько заплатит — настолько и близки… А платил он нех…во.

Поэтому близость у нас была!.. Ух!.. Кстати, — туг ее тон стал деловым, а улыбка более напряженной. — Мне сказали, что наша с вами встреча тоже оплачивается. Я правильно говорю? — она покосилась на Рыжую.

— Да, конечно, можешь не беспокоиться, все будет оплачено по вашим ставкам, — тут же ответил я.

— У нас не ставки, у нас расценки, — поправила меня Ольга.

— Это не важно, — заметил я. — Так все же как давно ты была знакома с Филимоновым?

— Ну, может, месяц, полтора… — растягивая слова, ответила Ольга.

— И где вы познакомились?

— В бане. Нас туда целой кодлой привезли, у них там большая бухаловка была… Эх, и почумились они там!

— То есть он был твоим клиентом?

— Ну, вроде того, — прогундосила она.

— Но вы, как я понял, встречались с ним и в нерабочее время…

— Да, он запал на меня, — произнесла она с оттенком гордости. — Хату мне снял, каждый вечер наведывался. По кабакам водил…

— Ясно. В баню больше не брал, — усмехнулся я.

— Отчего же? Брал. Но уже так, как свою подружку. На какие-нибудь встречи, деловые беседы…

— В офисе, что ли? — спросил я.

Она снисходительно улыбнулась и вытащила сигареты. Закурив, она эффектно, как ей казалось, выпустила дым и, сохраняя снисходительный тон, сказала: