Иван Жагель - В стиле «фьюжн»

Один журналист даже назвал эту работу «удачной попыткой найти новый русский стиль», утерянный за годы существования коммунистического режима. По его мнению, в стране отсутствуют устойчивые традиции быта, ведь нельзя же считать таковыми стенку, диван и два кресла, стоявшие в каждой советской квартире. И вместо того чтобы сейчас копировать классический английский, итальянский, французский стили в мебели, в дизайне жилищ, надо создавать собственный. Конечно, глупо было бы просто дублировать русский лубок, в этом случае получится чистая бутафория. Но заслуга Чернова как раз в том, что «вместе с балясинами, колонками, ложками, полотенцами, самоварами, традиционным орнаментом он перенес в новый интерьер и чувственность русского народа, хорошо применяя при этом новую фактуру материалов, новые технологии».

Такому заковыристому объяснению Федор немало подивился. Он и не подозревал, что создал эпохальную вещь, так как больше хотел потрафить дурному вкусу заказчика и выбить из него побольше денег.

— Вам понравилась моя работа? — поинтересовался Федор у Сухорукова.

— Нет. Но это, опять же, не имеет никакого значения, — его прямота подкупала. — Для меня важнее другое: чтобы решиться на подобные эксперименты, на такое смешение стилей, надо быть в какой-то степени авантюристом. Более того, необходимо не только уметь сделать что-то необычное, но и убедить окружающих, что это хорошо. Человек такого склада мне как раз и нужен.

Теперь он явно перешел границы допустимого, и Чернов не собирался терпеть хамства.

— Засуньте ваш анализ моих работ себе в одно место! Что конкретно вы от меня хотите?! — грубовато бросил он. — У меня мало времени.

— Я как раз перехожу к главному, — ничуть не смутился гость. — Дело в том, что мой шеф, оставаясь по сути пошлым торгашом, страстно мечтает сменить свой имидж. Он хочет стать своим среди представителей российской элиты или, проще, в светской тусовке, и поэтому не жалеет денег, чтобы чем-то выделиться, ликвидировать пробелы в образовании, набраться хороших манер, новых знаний в области искусства. Его восхищают всяческие шарлатаны… речь, конечно, не о присутствующих, — оговорился Сухоруков, — и Кисин готов платить им миллионы. Фактически он дикарь, которого можно привести в экстаз стеклянными бусами. Хотя, конечно, покупает он и стоящие вещи. Примерно год назад он приобрел на аукционе двух бронзовых танцовщиц Эдгара Дега. Вы, безусловно, знаете, что Дега не только писал картины, но и серьезно увлекался скульптурой?

— Безусловно.

— Простите… В общем, эти танцовщицы обошлись Кисину в два миллиона долларов! Недурно, да?! Теперь он носится с идеей перестроить гостиную в загородном доме, а может, и весь первый этаж, чтобы как-то поэффектнее представить статуэтки. Все его гости должны видеть, какой он эстет… В связи с этим шеф попросил меня подобрать человека, способного выполнить подобные работы, сделать что-то необычное. Мне за это он ничего не заплатит, но дизайнеру, которого я порекомендую, отвалит любые деньги. Но тот должен его охмурить. Вам это по силам. Естественно, с моей помощью. Я знаю, за какие ниточки подергать, чтобы шеф согласился. Вот, собственно говоря, и все.

Предложение и в самом деле было предельно ясным. Во всяком случае, Федор уже давно понял, чего хочет его самоуверенный собеседник.

— Значит, я должен буду заломить непомерную цену за свою работу, а потом поделиться с вами? — спросил он не столько для уточнения, сколько для того, чтобы потянуть время.

Честно говоря, его не очень беспокоил моральный аспект. Он всегда выкручивал руки клиентам. Вообще, оценка работы дизайнера — вещь относительная. Как в любой творческой профессии, здесь многое зависит от имени, степени популярности. Но в то же время в планах незваного визитера имелся неприятный душок, и если эта история когда-нибудь всплывет, да еще будет раскручена журналистами, то могут возникнуть неприятности.

— Да, — без тени смущения подтвердил молодой человек, — мы вытрясем из моего шефа кругленькую сумму, а потом по-братски разделим ее. Для вас это будет проще простого. Главное — больше смелости и нахальства. К тому же вы не только заработаете, но и сделаете благое дело: покараете скрягу за все то зло, которое он доставил окружающим. Человеческая мерзость должна быть наказуема!

Сухоруков вел себя так, словно они были давними, надежными партнерами и даже о самых щекотливых вещах можно было говорить открыто.

— Сколько, вы говорили, ваш шеф готов заплатить за реконструкцию своего дома? — борясь с соблазном, уточнил Чернов. — Полмиллиона зеленых?

— Это минимум! Сумму можно и удвоить. Включите в свой дизайнерский проект покупку новой мебели, ковров, светильников, всяких необычных штучек, — Арнольд кивнул в сторону стоявшей на подставке глиняной скульптуры, одновременно похожей и на кувшин, и на крутобедрую женщину. — Не мне вам говорить, что авторские работы стоят очень дорого, тут можно ломить любую цену, а я поддакну… Плюс обязательно разломайте пару стенок в доме и перенесите их на другое место. Кисина такие наглядные вещи всегда впечатляют… Кстати, а кто у вас выполняет строительные работы?

— Обычно я сотрудничаю с небольшой частной фирмой. Ее владелец знает мои требования, а я — его.

— Прекрасно! Если вы давно работаете вместе, то и смету сможете выкатить какую угодно. Не стоит вас учить. Единственное мое условие: конечную сумму вы должны будете увеличить на двести тысяч долларов, которые передадите мне. Меньше меня не устроит. Тогда я не компенсирую свои физические и нервные потери от сосуществования с этим человеком, и всю оставшуюся жизнь меня будет грызть уязвленное самолюбие, как у людей, подвергшихся грабежу или изнасилованию.

— Подождите-подождите! — сбросил с себя Федор магию слов, уверенно источаемых странным посетителем. — Я пока ничего не решил и переходить к каким-то конкретным деталям еще рано. Мне надо подумать над вашим предложением.

В глубине увеличенных линзами глаз Сухорукова в очередной раз мелькнула ирония, в то время как его лицо выразило вежливое недоумение.

— Никто и не требует от вас немедленного ответа, — сказал он. — Давайте я позвоню вам… скажем, завтра. Примерно в это же время. Вам будет удобно?

— Пожалуй…

Злясь на себя и своего гостя, Федор не пошел провожать его до двери. И даже сделал вид, что не заметил протянутой ему на прощание руки.

Оставшись один, Чернов еще какое-то время раздраженно крутил на столе ручку, хмурился, задумчиво глядел в окно на шумную и пыльную московскую улицу. Он говорил себе, что лучше отказаться от странного предложения, что сиюминутная погоня за деньгами порой больно бьет по репутации и в результате теряешь больше, чем вроде бы ты без особого труда заработал. Однако в его голове уже сам собой выстраивался план, как лучше реализовать эту операцию.