Павел Вежинов - Оговор

— Что вам надо? — нетерпеливо спросил он.

— Вы — Андрей Желязков?

— Да, я.

— Мне надо поговорить с вами… И с вашей женой.

— Нам не до разговоров! — сердито бросил молодой человек и чуть не захлопнул дверь перед носом у старшего лейтенанта.

Пришлось Ралчеву назвать себя. Желязков сразу обмяк, извинился и пригласил войти.

Все, что случилось дальше, превзошло все самые плохие предчувствия Ралчева. На этот раз Роза даже не заплакала. И это было куда страшнее, куда неожиданнее. В конце концов она совладала с собой, ее взгляд стал осмысленным, с ней стало возможным разговаривать. И Ралчев постепенно подошел к тому, ради чего пришел. Он попросил Желязковых взять мальчика к себе, или, что было еще удобнее, переселиться к Радевым, где квартира лучше и мальчику в школу ходить совсем близко.

Роза с ужасом посмотрела на Ралчева.

— Поселиться там?.. Никогда! — воскликнула она.

Буквально за несколько минут она преобразилась.

Юная беспомощная женщина, почти девочка, жалобно плакавшая сегодня утром в кабинете Димова, вдруг стала холодной, сдержанной и решительной. Наверное, она походила теперь на свою мать. А, может быть, просто взяла себя наконец в руки. Это странное перевоплощение принесло Ралчеву настоящее облегчение.

— Мы возьмем Филиппа к нам! — сказал Желязков.

— Наверное, вам будет здесь тесновато.

— Ничего, он будет спать на кухне, — ответила Роза. — Он не раз спал там и чувствовал себя неплохо.

— Как вам будет удобнее, — согласился Ралчев. — Конечно, можно и так. В этом есть даже свои преимущества. Квартиру ваших родителей можно сдать, этих средств хватит на то, чтобы содержать мальчика…

— Не в этом дело, — ответил молодой мужчина. — Меня другое беспокоит: как мы ему скажем… Разве ему можно сказать такое?

— Придумайте что-нибудь. Скажите, например, что отец уехал за границу. Или что-нибудь в этом роде.

— Все равно узнает! — сказал Желязков. — Ребята во дворе расскажут.

— Да, верно!.. Ну что ж, тогда переведите его в какую-нибудь другую школу в вашем же районе. Живете вы далековато, и маловероятно, что он встретит здесь своих прежних приятелей.

— Да, да, конечно, — пробормотал Желязков и протянул руку, чтобы погладить Розу по волосам. Она резко отпрянула.

На этом миссия Ралчева закончилась. Выйдя на улицу, он постарался сразу же освободить свою память и душу от тяжести случившегося. Эта страница жизни казалась вырванной из его судьбы навсегда, и незачем было вспоминать о ней.

Прошло около недели. С головой погруженный в работу, он почти забыл о деле Радевых. Правда, иногда появлялась мысль заглянуть к следователю Якимову, но он сразу отгонял ее. Порой вспоминалось лицо Розы или Радева. И все доставляло только мучения. Куда легче было ему иметь дело с ворами и мошенниками. По крайней мере там не было драм, а он любил драмы только в кино.

И все же как-то утром он зашел к Якимову. Молодой элегантный человек встретил его приветливо. И он сразу же сообщил:

— Сегодня заканчиваем. Все подробности подтвердились. Главное, мы нашли нож. Да, да! Кухонный нож для резки мяса. И его нашли в шахте мусоропровода, как он и говорил.

— На нем обнаружили отпечатки пальцев?

— Убийца вымыл его. А вот следы крови убитой мы все равно обнаружили.

— Это хорошо, — кивнул Ралчев.

— Можешь успокоить своего шефа. Небольшие пятна крови найдены и на пиджаке Радева. Даже на манжете его рубашки. Очевидно, он на руках перенес убитую из прихожей в спальню. И экспертиза категорична — это кровь жертвы.

— Да, да, все это ясно, — пробормотал Ралчев.

— А что неясно? — удивленно спросил Якимов.

— Действительно ли Радев убил свою жену в припадке ревности. Или существует иная причина?

— Не может быть другой причины. У этого Генова, о котором идет речь в показаниях Радева, действительно была связь с убитой. Он сам в этом признался. Он часто встречался с ней, их многие видели вместе.

— Да, ты прав. Я не хочу вмешиваться в твои дела. Я хотел лишь напомнить о том, чем может поинтересоваться суд.

Ралчев встал.

— Желаю удачи, — сказал он. — Но я очень прошу тебя сообщить мне, когда начнется слушание дела. Мне хочется еще раз увидеть этого человека.

Он и сам не знал, зачем произнес последние слова. Но в то мгновение ему вдруг показалось, что дело Радева еще только начинается.

Для молодого Желязкова наступили трудные дни. Как у всякого мужчины, у него были свои безобидные привычки. Изредка посещал футбольные матчи, любил сыграть с близкими приятелями в бридж, выпить бокал-другой вина в ресторанчике «Видинская встреча». Теперь от всего этого пришлось отказаться. Сразу же после работы он садился на мопед и спешил домой. Кто знает, почему, но в эти дни он боялся оставлять Розу одну. Предчувствие, что с ней может что-то случиться, не покидало его ни на минуту. Она замкнулась, отдалилась от мужа, говорила мало, но всегда спокойно и рассудительно. Зато к Филиппу Роза была необыкновенно нежна и добра, но и в этой нежности не чувствовалось близости, словно жалела она не своего брата, а чужого человека.

Да и мальчик вел себя довольно странно. Он ни разу не спросил, где его отец. Может быть, его детская интуиция подсказывала правду. Может быть, ему уже успели что-то сообщить. Этого нельзя было понять. Но он больше не играл со своими сверстниками, а целыми днями читал книги, преимущественно для взрослых, из библиотеки сестры.

А сама Роза все так же добросовестно вела хозяйство, ходила на рынок, готовила, дважды в день тщательно подметала пол и вытирала пыль. Никогда раньше она так заботливо не убирала квартиру. Может, в этом искала забытья.

Однажды она сказала:

— Андрей, я хочу устроиться на работу.

Они уже не раз говорили об этом.

— В этом нет нужды, Роза, — мягко возразил ей муж. — Я хорошо зарабатываю.

Он и в самом деле приносил в дом немало, хотя был всего лишь зубным техником. Но в свободное время он подрабатывал, что значительно увеличивало их скромный семейный бюджет.

— Я хочу работать! — настойчиво повторила Роза. — Не могу больше сидеть дома. Я сойду с ума, если останусь дома хотя бы еще на один день!

— А кто же будет смотреть за Филиппом, — колеблясь, спросил Андрей.

— Он уже не ребенок! — серьезно ответила Роза. — И я его понимаю. Он никогда больше не будет ребенком. Теперь он уже сам может о себе позаботиться.

— Ну хорошо, — неохотно согласился Желязков.

Роза окончила курсы воспитательниц для детских садов и отнесла заявления в несколько мест сразу. Везде ее приняли очень любезно, сказали, что надо подождать месяц-два — и место непременно освободится. И Розе не лгали, поскольку лишь немногие женщины в состоянии долго задерживаться на этой тяжелой и невероятно нервной работе.