Владимир Кочергин - Судьбы, как есть

Утром Зеленин пошел к Кузьмичу просить подбросить его до платформы и сразу решил позвонить от него в Москву. Людмилы, видимо, в Москве не было, а может быть, куда — то и ушла. Телефоны П, веткова и на службе, и дома молчали.

— Степаныч! Отведай-ка у нас чайку и блинчиков с медом, а то в этих переживаниях не до завтрака тебе, — сказала супруга Кузьмича и начала накрывать на стол завтрак.

Зеленин согласно кивнул и молча сел за стол.

Не прошло и пяти минут, как зазвонил телефон. Кузьмич снял трубку.

— Алло! Вы кто? Генерал П, ветков? Да, он здесь. Даю, — Кузьмич протянул трубку Зеленину.

— Ну, здравствуй, Виктор! — пробасил в трубке генерал.

— Здравствуй, Володя! Что есть по Егору?

— По Егору, брат, все нормально! Егор в Моздоке. Недавно доставили. Обоих доставили.

— Как он там? — задыхаясь от волнения, спрашивал Зеленин.

— Витя, они с лейтенантом молодцы! Выдержали, не сломались. Но их надо немного подержать в медсанбате.

— Что-то серьезное?

— Нет, истощали малость.

— А когда в Москву планируешь?

— Послезавтра в двенадцать планируется вылет. Я буду встречать Егора на Чкаловском из Москвы. И ты, дружище, не волнуйся, я ведь обещал, что найдем? Нашли! Всё, Витя, прошло нормально. Подробности потом.

— Владимир Иванович! Спасибо тебе огромное за такое сообщение и твою работу. Как я рад! Я счастлив, Володя, и я бы хотел, но… — Цветков его перебил:

— Я понял! Ты хочешь приехать?

— Хочу.

— Тогда приезжай электричкой к одиннадцати на Курский, я тебя встречу. Все, Витя. Я больше не могу говорить, надо идти.

— Спасибо тебе, друг! Привет Егору от меня.

— Хорошо. До встречи!

Зеленин положил трубку и на какое-то время, не замечая Кузьмича и его супругу, смотрел, не моргая, на телефон, пребывая в сладостном, наверно, оцепенении. Это была неописуемая радость отца, который какими-то все-таки мыслями потерял сына, а теперь нашел его живым.

К вечеру Зеленин, крепко поддатый и уже успевший порядком угостить своих соседей спиртным, добрался от Кузьмича в хату и, не раздеваясь, уснул на диване. Обнаружив себя рано утром в холодной комнате, «слетал» в сарай, набрал в охапку дров, растопил печь и поставил чайник с водой, на плиту. Греясь у открытой дверцы печи, поймал себя на мысли: «Егора надо привезти сначала во Владимир. Пусть восстановит силы. Город — это не деревня, в городе есть все, есть старые связи, дочь, а главное — там его любовь Татьяна Цветкова. Здесь за хатой Кузьмич присмотрит. Позже он вытащит обязательно Егора на охоту, посмотрим, как десантники стреляют».

К полудню Зеленин выехал во Владимир.

Многое в городской квартире напоминало об Анне, несмотря на то, что Светлана кое-что переставила на кухне и в прихожей, но в целом осталось все так, как было при ушедшей хозяйке, этого уютного когда-то гнезда. И, конечно, если бы не радость с вернувшимся Егором, то Виктор, пока еще не смирившийся со смертью его Анны, опять заскучал бы и долго, естественно, не задержался, а уехал в деревню.

Вечером к ним в квартиру влетела, а не вошла раскрасневшаяся от мороза Татьяна. Уже знавшая, что Егор освобожден и скоро вернется домой, ну хоть на побывку, бросилась на шею Зеленину и крепко его обняла.

— Боже мой! Виктор Степанович! Егор жив! Жив! Я поеду с вами его встречать.

— Нет, Танечка, не надо вам ехать со Светланой, вы лучше здесь нас встретите. Егор будет лететь самолетом из Моздока, могут быть задержки по погоде.

— Дядя Витя, я вчера из Омска прилетела от бабушки. Папу в Москве не видела. Он на Кавказе. Как же мне хочется с ним повидаться! А вы его видели?

— Да, Таня, я его видел. Он такой же красивый, но грустный, хотя оптимист он у тебя, Танюша, он сильный, весь в работе. Это ему надо в первую очередь спасибо за Егора сказать. Обещал и сделал.

— Правда? Какой же он тогда молодец!

— Да, Таня! Это твой отец смог правильно все организовать и вытащить парней, правда, какой ценой, мы пока не знаем.

Татьяна нет-нет, да и напоминала ему Марину. Такая же красивая, стройная, высокая, но вот по характеру пошла в отца. А это делало ее такой привлекательной в общении и всегда желанной в кругу любой компании. Да, тяжело будет с такой красавицей Егору отбиваться от ухажеров.

— И все-таки я настаиваю поехать с вами, Виктор Степанович, — сказала Татьяна.

Тут отца поддержала Светлана:

— Таня, пусть папа сам встретит Егора. Мы накроем с тобой шикарный стол, купим цветы, закажем такси, надо все продумать, и мне помощница нужна, а то ты с папой завтра уедешь, а я тут от нетерпения, ожидаючи вас, пропаду пропадом, как в той песне.

Они еще долго сидели и говорили после ужина. Вспоминали жизнь в Монголии, говорили о Егоре. И почему-то в этот вечер никто не вспомнил об ушедших матерях, которые совсем недавно были с ними, а просто, видимо, они не хотели омрачать такой праздник старшему Зеленину.

В 6 утра Виктор тихо вышел из квартиры, и в 7.25 электропоезд уже мчал его в Москву.

Опять в окне мелькали белоствольные березы.

Зеленину вдруг пришла нехорошая мысль в голову:

— А вдруг что-то сорвется, и встреча не состоится, — от этой мысли задавило виски, заныла правая ступня, закружилась голова. Дышать стало трудно. Похоже, как бывало за два года в Афгане» «Чую, где-то рядом «духи»». А они тут как тут, и пошло, и поехало. Но я же не в Афгане. Что я задергался?

Не знал в тот момент Зеленин, что интуиция его не подводит, и на сей раз, встречи действительно не будет.

Проехали Лакинск, Петушки, Покров. В вагоне было прохладно, народу не много. Обычно народу бывает много. Похоже, морозец, стоявший четверо суток, поурезонил пыл людей мотаться до Москвы и обратно. Не так, как раньше.

Это если взять советское время, восьмидесятые годы, то электрички больше всего использовались для поездки за колбасой, конфетами и кофе, короче, за продуктами или тряпьем. А теперь все есть. Кроме того, из Владимира каждые тридцать минут идут в Москву с ЖД вокзала коммерческие автобусы, и не хапужные цены, вполне приемлемые для простого россиянина. В такое время едут вахтовики или те, кто не любит никаких пробок и знает точно, когда приедет.

Подъезжали к Балашихе.

— Станция Никольское, — объявили по радио, и через две минуты двери закрылись, поезд помчался, набирая скорость, к Москве.

В тамбуре появились «свежие» пассажиры. Это были молодые люди — мужчины, лет по тридцать-тридцать пять. Но, как они заходили в вагон и как шли по нему, как смотрели по сторонам — от этого Зеленин почувствовал сразу некую опасность. Виктор сидел почти в центре вагона, лицом к тамбуру, он видел, куда прошли четверо парней и куда они сели. Справа против хода поезда, на третьей скамейке у окна по ходу сидела симпатичная девушка в норковом полушубке и норковом берете. Двое из вошедших парней подсели рядом к девушке, третий напротив нее, а четвертого он как-то недосмотрел, да и не было у него желания, чтобы их внимательно разглядывать. Виктор снова стал смотреть в окно. Чуть попозже он увидел, как резко встала бабуля, а с ней встал, видно, ее внучек лет десяти — одиннадцати. Они, сидевшие напротив девушки, перешли на другие места, на вторую скамейку слева, сев по ходу поезда. Как только Виктор это увидел, то понял, что добром этот сгон, бабули и пацана, не кончится. Спиной к Виктору сидели две дамы, похоже, что были они навеселе потому, что громко смеялись или без умолку говорили. Вдруг они перестали смеяться и замолчали. Зеленин увидел, как парни, севшие рядом с девушкой, начали заглядывать открыто ей в лицо, и что-то говорить, и, видимо, тот, который сидел напротив, тоже сказал такое, что она встала и попыталась перейти на другое место. Однако ее не пустили и усадили, на прежнее место.