Владимир Кочергин - Судьбы, как есть

Их быстрый уход спланировала Тамара, объяснив им перед заходом в палату, что у них не более десяти минут: «Виктор Степанович еще очень слаб, вы сегодня у него уже третьи, и он явно устает от чрезмерного общения и эмоций».

Их быстрый уход не очень расстроил Виктора, а особенно его подбодрил Егор, который останется в Москве и будет пока жить у дяди Артема, и у него будет возможность почаще наведываться к отцу. Егор хочет поездить по Москве, мало ли что, потом, понадобиться привезти, а у них будет свой для этого транспорт и свой водитель.

— Тамара! Вы можете извиниться от меня перед своей подругой? Я, кажется, ей нагрубил? — тихо сказал Зеленин.

— Да что вы, Виктор Степанович, она и не обиделась, — ответила недоуменно Тамара.

— Нет, нет, я чувствую, что тогда она ушла не на работу. Просто у нас не получился разговор.

— Вы знаете, Лена очень хороший человек, мы ведь дружим уже давно. Правда, с мужчинами она не очень любит общаться.

— А что так?

— Во-первых, работает она в женском коллективе, а во-вторых, семейная жизнь у нее как-то не сложилась. Муж всегда был в разъездах и нашел себе другую женщину. А та ему сына родила.

— Конечно, такая обида сразу не прощается, — сказал понимающе Зеленин.

— Нет, она по этому поводу не очень-то расстраивается. Больше, ей стал противен человек, который столько лет имел ребенка, любил другую женщину и продолжал жить на два фронта. Почему не смог найти в себе силы воли и признаться? Лена его не держала и не билась в истерике, а сразу сказала, чтобы он уезжал в Новосибирск. Сжажите, вот вы бы так смогли обманывать годами? Жить с нелюбимым человеком?

— Я точно с нелюбимой женщиной жить бы не смог.

— Я это почувствовала еще в Афгане, в госпитале. Я тогда сильно была в Вас влюблена. А когда поняла, что Вы из-за любви к своей жене не сможете мне ответить взаимностью, то еще больше вас зауважала. Я видела, что мало кто, так предан своим женам.

— Это была, Тамара, большая любовь! Любовь с детства. Хоть и говорят, что ранние браки недолгие, мол, все равно разваливаются.

— Зачастую это так. Особенно у военных. Жены мотаются с ними по гарнизонам, воспитывают детей, а они потом, как стукнет пятьдесят, начинают баламутить. Хорошо, если любовь взаимная, а то на молодуху западет и забудет, что звезды его на погонах и должности жена помогала получать своим трудом у плиты, создавала уют, ласку, тепло, а свое здоровье по гарнизонам и дырам губила. А каково ждать, когда муж на войне?

— Ты, Тамара, впрямь как строгий аналитик и судья. Твой-то Коля не смотрит налево?

— Нет, Коля повода не дает! Он очень дорожит семьей, на наших мальчиков богу молится. И на хоккей их водил, и в секцию по дзюдо со своей ногой с ними мотается.

— К пацанам понятно, а к тебе как?

— Вам спасибо! Я другого мужа и не желала бы иметь. Ну, конечно, кроме одного, — Тамара рассмеялась и добавила: — но то была молодость, а сегодня реальная семейная жизнь. Я вначале Колю пожалела, потом уважать стала, а потом и полюбила. Вот так!

— Вы молодцы! Николай приедет, то пусть подскочит. Я после твоего рассказа еще больше его хочу увидеть.

— А почему вы не хотите снова увидеть Елену? — опять за свое, неотступно, принялась Тамара.

— А я разве сказал, что не хочу ее видеть?

— Вы не злитесь, Виктор Степанович, что подумала, то и ляпнула. Это я во всем виновата, увидела вашу жену на фотографии и заколбасило меня на Лену. Я ведь вас вовсе не сватаю, думала, увидите знакомое лицо, и на душе будет теплее и… Да, ну меня в пим дырявый! Дура я. Если честно сказать, то после визита ее в Вашу палату Ленка мне ни разу не позвонила. Я ей сама звонила, а она не очень была со мной разговорчива. Замкнулась. На нее не похоже.

— Значит, я не ошибся. Обидел все-таки ее. А знаете, Тамара, пригласите ее еще раз, и я обещаю, что буду настоящим джентльменом и никогда не обижу человека, похожего на Аннушку, это ведь неспроста такое сходство, наверняка где-то переплетаются их родственные корни.

— Я не уверена, что она сама захочет снова прийти, а вот через два дня, на мое дежурство, я ее уговорю, обещаю. И можно я ей скажу, что вы ее видеть желаете?

— Скажи, Тамара! Скажи. Пусть обязательно придет. И еще вот что я надумал, давай мы ей подарок сделаем, ну то есть от меня. Ты купи ей духи, которые она любит, типа французских, а деньги возьми у меня в тумбочке. Дети немного спонсировали. Принесешь духи сюда, потом, как она придет, возьмешь их из тумбочки и вручишь от меня.

— Отличная идея, и я знаю, что она любит, а подарку, конечно, будет очень рада. Вы просто молодец, Виктор Степанович!

Тамара взяла со столика свою чашечку со шприцами и ушла по работе в другие палаты.

Зеленин прикрыл глаза, и снова этот сон стал мелькать своими, нереальными картинами. Первой, кого он увидел, это была Елена Колбина, и она говорила: «Не зови её, Виктор, там солнце, небо, там цветы, там тепло, там очень тепло!»

— Будто бы здесь на земле ей было плохо. Что за чушь? — размышлял Зеленин, — конечно, если взять время, когда она медленно умирала, то там, где Анна сейчас, наверно, лучше. Анна, его Аннушка может быть только в Раю! Говорят, что человек не умирает, он уходит из своего тела, которое уже ничего не стоит, а вот душа, невидимая душа, улетает в какой-то потусторонний мир, а потом перевоплощается в тело другого человека. Но он, Виктор Зеленин, еще никогда не слышал, кроме того, как читал в фантастических романах, что кто-то из оставшихся жить после смерти близкого человека вдруг взял да встретил, пусть не тело, а хотя бы душу умершего. Подошла бы душа и сказала: «Здравствуй, милый, я вернулась, я сейчас живу в теле вон той маленькой девочки». Не было такого ни разу. Значит, как ни горюй, а не суждено нам больше встретиться на этой земле. А еще говорят, есть судьба. Судьба, мол, это, что бы ты ни делал, а она уже уготовила тебе и время жизни, и время смерти. Странная философия, значит, старайся, не старайся, а все один конец? Раньше, до смерти Анны, Виктор, бывало, задумывался над тем, что его ждет впереди, хотелось узнать, сколько еще осталось. Не хотелось понимать, что умрет он, а другие будут по-прежнему любоваться природой, любить, творить, смеяться, восхищаться и просто жить. Становилось порой не только жалко ушедших, но и самого себя. А после ухода Анны ему стало глубоко все равно, что будет дальше и когда он покинет этот мир. Потом, когда пропал Егор, он понял, что нужен он тут еще на земле, где есть у него дети, друзья и Сахалин. Тогда полковник, без страха, поехал на войну выручать сына. Поехал, не зная, не ощущая опасности, что мог бы никогда больше не вернуться из того боя. А его сын и дочь остались бы тогда не только без матери, но и без отца.

Страшно стало Зеленину, но такие мысли назойливо крутились в его голове с новой силой: