Елена Гладышева - Ловушка для ангела

— Проходите сюда, — Лариса провела его в одну из комнат, служившей чем — то на подобие кабинета.

На письменном столе стояла художественная фотография Вадима Темникова в траурной рамке. Он был запечатлён на фоне буйной зелени и взгляд Вадима казался настолько живым и весёлым, что рамка явно здесь была лишней.

— Скажите, Лариса, что по — вашему, могло погубить Дмитрия Антоновича?

Труханову показалось, будто бы он задаёт Ларисе вопрос по факсу, настолько далеко сейчас отсутствовало её расстроенное сознание.

— Те, кто его окружал, — всё же услышала Евгения Лариса и подняла на него заплаканные глаза. — Чужим мы не нужны!

— Ну, с этим трудно согласиться, — Труханов, пытался расшевелить собеседницу. — А как же маньяки — ведь им всё равно свои или чужие?

— А вы разве не замечали, что каждый раз, прежде чем с вами что — то случается, вы сначала получаете порцию зла словом, взглядом за дело, или из завести, или просто от чужой злобы?

Особенно страшно зло кровное. Порой за виновную мать страдает ребёнок. Иногда что — то творит сын, а воздаётся его родителям, на которых ему совершенно наплевать.

У Ларисы опять навернулись слёзы и она повернула голову к окну. Белые, пушистые волосы, небрежно завязанные тонкой атласной лентой, закрывали её профиль. Лишь по вздрагивающему изящному подбородку было видно, что она плачет.

— Можете вы сказать что — то конкретное о Дмитрии Антоновиче? Вы же тоже из числа самых близких людей. — Евгений понимал, что Ларисе сейчас впору было кричать от обрушившейся на её хрупкие плечи беды, а не предаваться воспоминаниям. Но без её показаний ему было не обойтись. Он как хирург, должен был вскрыть гнойник, а не поглаживать его с осторожностью.

— Нет, близкой я никогда не была. Вадим как — то сразу не допустил меня в семью. Может потому, что никогда не относился ко мне серьёзно? — Лариса опять заплакала.

Труханов никак не мог понять, кого она больше жалеет: себя или Темниковых.

— Может, поговорив о вашем муже? — предложил Евгений.

Но и к этому разговору Лариса, похоже, ещё не была готова. Одному богу было известно, что сейчас творилось у неё на душе. Она лишь виновато посмотрела на Труханова, в глазах которого читалось разочарование.

— Ведь были у Вадима друзья? Возможно какие — то серьёзные планы? — Евгений надеялся получить хоть какую — то зацепку.

— Конечно, — рассеянно ответила Лариса.

— Конечно, что? — переспросил Евгений.

— Друзья были.

Лариса порылась в ящиках и положила Труханову на стол дорогой мобильный телефон: — Это телефон Вадима. Возьмите на время. Там номера его друзей. А в свои планы он меня не посвящал.

Труханова тронула такая наивная простота Ларисы. Немного поколебавшись, он всё же положил телефон в свой карман.

— А были у Темниковых явные недоброжелатели на ваш взгляд? Такие, которых трудно было не заметить?

Евгений крутил в руках авторучку, понимая всю бесполезность заполнить протокол опроса. Словно поддавшись его настроению, ручка упала под стол. И в довершении этого маразма, свитер подленько зацепился за крепление стола.

— Снимите свитер, я зашью, — очнулась Лариса.

Подумав, что лучше избавиться от дырки, чем выслушивать глупые намёки коллектива, Евгений стянул с себя свитер и остался с голым торсом.

И в дверях, принеся с собой немалую порцию холода улицы, нарисовалась Лаврищева.

— Ларочка, я по привычке своим ключом открыла. Ты не возражаешь? Ну как ты деточка? — поинтересовалась Людмила Григорьевна покровительственным тоном мачехи. — Да у тебя молодой человек? — Нисколько не смутилась она двусмысленности сцены.

— Это из милиции — Труханов Евгений Витальевич, — чувствовалось, что Ларисе были не очень приятны оба визита. Даже непонятно, чей неприятен больше?

— Евгений Витальевич, вы же видите в каком Ларочка состоянии. Не беспокойте её хотя бы несколько дней. Это я вам как врач говорю!

Лаврищева ухмылялась, глядя на красного как рак милиционера.

— Ларочка, собирайся, поедем к нам. Что ты всё одна, да одна? — Теперь Людмила Григорьевна уже старательно игнорировала Труханова. — Поедем, с девочками пообщаешься! Яна вчера с отдыха прилетела и у неё новый ухажёр из «Лукойла».

Лаврищева театрально принялась застёгивать только что расстёгнутые ею пуговицы на своей шубе, усиливая давление на психику Ларисы.

Лариса явно мешкала, виновато поглядывая на Труханова. А доктор Лаврищева была сама надменность.

Евгений понял, что поговорить с Ларисой по душам ему сегодня не судьба. Он натянул свитер и с сожалением закрыл свой блокнот, в котором так и не записал ни слова. Хотя на мобильник Вадима он продолжал возлагать некоторые надежды.

— Всего доброго, молодой человек! — не терпящим возражений голосом попрощалась Людмила Григорьевна с Трухановым, властным взглядом красивых глаз бесцеремонно подталкивая его к двери.

Уходя, Евгений постарался поплотнее прикрыть за собой дверь. Почему он был уверен, что непременно должен это сделать.

Сплюнув с досады и немного пожалев себя, любимого, Труханов вернулся в отдел. Его боевой настрой разбился о непроницаемую стену, словно специально возведённую на его пути. В груди его клокотала бессильная злоба на Лаврищеву.

— Врач! — бессильно злился он на Людмилу Григорьевну. — О Ларисе она беспокоится, как же? Она боится, что та в расстроенных чувствах случайно может вымести сор из избы. Значит, есть, что скрывать! Или она просто надсмехается над ним?

Но, если отбросить ощущения, то возможно, что Лаврищева: — Обеспокоена предстоящей ответственностью? — перед глазами Труханова почему — то отчётливо прошёл текст психиатрического освидетельствования из предыдущего дела. Но он не понял — почему?

— На, это тебе на десерт после обеда! — Опять не справившись со своей некрасивой привычкой, Труханов подленько разрядился на своём подчинённом и положил телефон Вадима на стол Зеленину.

— Заблокирован! — обрадованно сообщил Алексей, но тут же осёкся под строгим взглядом начальника и пообещал: — После обеда займусь.

— У Самохиной был? — ещё не отошёл сердцем Евгений.

— Вчера, — отозвался Алексей. — Ни дома, ни у родителей, ни у своих знакомых, ни у друзей Самохин не появлялся. Не вернулась и собака. И на счёт выкупа до сих пор никто не позвонил. А то можно было бы спихнуть дело в УБОП.

В ритуальном агентстве так же все в неведении. Одна надежда на то, что он сбежал к любовнице и пока боится объявляться.

— А что, такая имеется? — оживился Труханов, обретя надежду.

— Теоретически возможно. А практически пока неизвестно. Во всяком случае, мне легче жить с этой мыслью, — взглянув на часы, Алексей подвёл разговор к логическому концу.