Сергей Зверев - Тень убитого врага

– Любовь забыть невозможно, – медленно покачал головой Андрей, – а жизнь не кончилась. Здесь я понял, что не сломаюсь. В общем-то, спасибо! Урок сильный, хотя и трудный.

Кротов посмотрел на Тропинина с явным интересом:

– Это очень разумно. Очень… Думаю, я не ошибся.

– Во мне?

– Именно. Сейчас объясню.

Вячеслав Ильич Кротов считал себя прирожденным лидером. Вся жизнь его складывалась так, что прямо-таки заставляла возглавлять разные организации, сперва чисто финансовые, а затем и с политическим оттенком. Именно занявшись политикой, он, глава финансово-инвестиционной компании, соприкоснулся с криминальным миром, точнее, с его деньгами, и обошелся с ними столь аккуратно, что заслужил уважение серьезных лиц. Но вместе с тем нажил и влиятельных врагов. Им-то и удалось организовать уголовное преследование и в итоге, добиться ареста, а затем и осуждения Кротова по «экономической» статье.

Но к этому времени финансист стал практически своим для группы влиятельных авторитетов нового покроя, тех, кого криминальный мир интересует не сам по себе, а как средство достижения денег и власти, вполне легализованных и, более того, высокого социального уровня людей.

В своей бизнес-жизни Андрею, конечно, доводилось встречать типов, поднявшихся на уголовщине, но, по большому счету, они оставались шпана шпаной, с соответствующими кругозором и повадками, хотя и обзаводились статусными признаками в виде особняков и дорогих машин… Нет, Доктору довелось общаться с совсем другим кругом лиц: умными, довольно циничными людьми, бесконечно далекими и от разбогатевшей шушеры, и от образа классического «вора в законе» – вечного арестанта без кола, без двора. Собственно, это самые типичные дельцы и политиканы, только делающие свои дела на горбах той части человечьей массы, что жаждет легких быстрых денег или дурной блатной романтики. Такую публику и тянет в криминал, где она становится рабочим скотом огромной экономической машины, управляемой респектабельными людьми, номинально – владельцами, учредителями, членами советов директоров крупных корпораций. Оттуда, со своих высот, они тянут и дергают за ниточки – и рядовая пехота блатного мира, и даже бригадиры низшего звена – все эти «бродяги» знать не знают, ради кого они идут на преступления, винтятся ментами, тянут сроки… вообще странствуют по Земле и умирают. А все ради вот этих представительных господ, тайного круга посвященных, незримыми нитями связанных друг с другом и с коррумпированным чиновничеством.

Кротов угодил в конфликтный водораздел между сразу несколькими группами и оказался крайним в ситуации, где были затронуты интересы людей покрупнее его самого. Даже самый близкий его покровитель с помощью отличных адвокатов не сумел отмазать финансиста от реального срока. Сумел лишь максимально этот срок снизить, после чего развел руками и сказал:

– Ну что ж, от сумы да от тюрьмы… сам знаешь. Отбудешь как в санатории, скромненьком таком, советских времен… ха-ха! Но уж раз такое дело, то будет у меня к тебе спецзадание.

Спецзадание заключалось в том, что Кротову предлагалось стать «смотрящим» в ИК-238, месте, где ему предстоит отбывать наказание. Наладить контакт с руководством колонии, поддерживать порядок…

– Ну, эту проблему я решил, – сказал Вячеслав Ильич с такой непередаваемой интонацией, что можно было не сомневаться: здешнее начальство он считает мелкой сошкой, недалекой солдатней, в его несложной психологии разобрался полностью и при соблюдении всех внешних ритуалов официального статус-кво прочно держит ситуацию под контролем. – Но это не главное, – неожиданно добавил он.

Главное – о чем он и сам подумал и в чем получил поддержку покровителя – поиск и подбор перспективных кадров как среди зэков, так и среди сотрудников колонии. Кадры эти нужны для построения будущей бизнес-империи. А возможно, и партии. Судимость нынче для политической карьеры не помеха.

– Задача непростая, – трезво признал Кротов, – но реальная. Вот отсюда и наш разговор. Я изучил ваше досье, познакомился лично и нахожу, что вы мне подходите. Слово за вами.

Андрей отметил это «мне», а не «нам», и позволил себе сострить:

– Надо так понимать, что вы делаете мне предложение, от которого…

– Вы не можете отказаться? – спокойно подхватил Доктор. И так же спокойно продолжил: – Совсем нет. Можете отказаться прямо сейчас. На этом наше знакомство будет закончено, вот и все.

Тропинин был уже опытным арестантом, да и помимо арестантского опыта был просто неглупым человеком, поэтому совершенно правильно понял подтекст этого «вот и все».

В случае отказа он, Андрей Тропинин, остается один на один с зоной. Собственно, так оно было и прежде, и, возможно, Доктор и в самом деле человек слова – просто перестанет замечать одного из рядовых осужденных, забудет о нем. Но может, и не забудет. Воспримет отказ как неуважение, хотя и виду не покажет. И тогда…

Тогда сделать жизнь зэка невыносимой легче легкого.

Андрей чуть было не брякнул: «А сколько времени вы мне дадите на размышление?» – но вовремя прикусил язык, сообразив, что, если б надо было, его влиятельный собеседник озвучил бы это сам. Нет, здесь каждое слово на вес золота!

– Да, – улыбнувшись, кивнул он. – Я все-таки соглашаюсь.

Доктор тоже лишь кивнул – и ни жеста больше.

– Это правильный выбор, – спокойно сказал он.

В графине оставалось коньяку лишь на две рюмки, их поровну Кротов и наполнил.

– Вот на этой ноте давайте первую встречу и закончим, – предложил он. – Сейчас вас проводят в лазарет, там отоспитесь, отдохнете до обеда, а потом продолжим тему. Ну, за будущее!

С этого дня жизнь Андрея в лагере и вправду изменилась.

Для начала его перевели на должность тихую и комфортную, но в то же время не связанную с «активом», и находиться на ней было не «западло» – Тропинин стал кладовщиком на хозяйственном складе.

Формально здесь все было совершенно логично: предыдущий кладовщик проворовался, строго по закону на него надо было возбудить уголовное дело, да администрация решила не наматывать на себя этот геморрой, а лишь перебросила воришку на общие работы – разумеется, на самые тяжелые. Ну а кандидатура осужденного Тропинина вполне подходящая: за все годы отсидки он ни разу не проштрафился, мог претендовать на УДО… кроме того, он не просто образованный, а профильно образованный человек – экономист, так что ему и флаг в руки.

А неформально – скоро по лагерю поползли слухи, что Тропинин – человек «смотрящего». Самого его, однако, не спрашивали – не решались, а когда кто-то из соседей все же осторожно полюбопытствовал, то получил смутный ответ вроде: «Меньше знаешь – крепче спишь…» И больше тема не поднималась.