Татьяна Ревяко - Катастрофы сознания

Человек решил умереть. «Возмутительно», — вопиет общество. «Сумасшедший», — говорят психиатры. «Дегенерат. Виной всему неровности черепа», — считают представители антропологической школы. «Это самонаказание за желание убить кого-нибудь», — извращаются психоаналитики. «Нищета и социальные проблемы доконали его», — констатируют социологи. Мнений много, но тайна по-прежнему прячется за семью замками.

Самоубийство известно с древнейших времен, но на разных этапах развития общества люди относились к такому явлению по-разному. На этапе первобытнообщинного строя ради сохранения рода в голодные годы добровольно умерщвляли себя старики. В японском фильме «Легенда о Нарайяме» показаны отголоски этого обычая — дети относят стариков на вершину священной горы, где те добровольно принимают смерть от голода.

В древности практически у всех народов существовало добровольное принесение себя в жертву богам во имя общественных интересов. Самоубийства вдов во многих странах являлись доказательством верности мужу. В римской истории известен случай, когда Порция, жена Брута, узнав о смерти супруга, немедля проглотила горсть горящих углей. Н. М. Карамзин (1766–1826) в своей «Истории государства Российского» свидетельствует: «Славянки не хотели переживать мужей и добровольно сжигались на костре с их трупами. Вдова живая бесчестила семейство». Об этом же обычае самосожжения вдов у славян говорят описания арабского купца Ибн Фадлана о похоронах богатого руса.

Обычай жертвоприношения жен умерших мужей был широко распространен у индоарийцев. Это ритуальное самосожжение вдов («сати») в Индии приобрело традиционно массовый характер и сохранялось до недавнего времени.

У мужчин сложился свой кодекс чести: самоубийство как искупление позора военных поражений. Подобные образцы поведения описаны даже в Ветхом Завете, в целом осуждающем идею самоуничтожения. В частности, религия иудеев упоминает Саула, заколовшего себя после поражения на поле битвы. Римский император Нерон (37–68 гг. н. э.), потерпев поражение в борьбе за власть, также покончил счеты с жизнью.

В античную эпоху самоубийство было обычным явлением. Заточенная властителем Фив Креонтом в каменном склепе Антигона лишила себя жизни, так как предпочла добровольную смерть несправедливой казни. Древнегреческий филосов-киник Диоген Синопский (ок. 412–323 до н. э.), согласно легенде, покончил жизнь самоубийством, задержав и остановив дыхание. Приговоренный императором Нероном к совершению самоубийства, вскрыл себе вены на голенях и под коленями древнеримский философ-эпикуреец Луций Анней Сенека (4 до н. э. — 65 гг. н. э.), будучи семидесятилетним старцем. Пока струилась кровь, он успел продиктовать писцам многое из того, что не написал сам. Его современник, эпикуреец Петроний (ум. 66 г. н. э.), автор знаменитого «Сатирикона», также вскрыл себе вены на прощальном пиру с друзьями. Слабея от потери крови, он попросил временно перевязать себе вскрытые вены, чтобы в последний раз насладиться еще одним удовольствием — сном. Проснувшись, он вновь сорвал повязки, чтобы умереть. Эта сцена смерти Петрония описана в романе Генрика Сенкевича (1846–1916) «Камо грядеши».

Во все времена кривая самоубийств напрямую связана с общественными подъемами и спадами в политике, экономике и культуре. Массовые религиозные самоубийства характерны для России XVII столетия. Самосожжения («гари») следовали одно за другим; за двадцать лет, с 1675 по 1695 г., их было около сорока; в огне погибли до двадцати тысяч старообрядцев.

Еще Дюркгейм в своей знаменитой монографии «Самоубийство» поставил количество суицидов в прямую зависимость от социальной жизни. Действительно, спады в мировой экономике 1908, 1923, 1933 гг. сопровождались эпидемией самоубийств, а в США периода депрессии их число возросло в два раза. В России обнищание сочетается с катастрофическим повсеместным обесцениванием человеческой жизни. По сводкам ГУВД, больше всего самоубийц среди безработных и пенсионеров. Стариков предали трижды — их кумиры, общество и собственные дети. Брошенная всеми парализованная женщина из Перми, обложив кровать газетами, сожгла себя.

До революции самоубийцы рекрутировались в основном из больших городов. Теперь «местом риска» становится провинция, в особенности Восточная Сибирь, Север, Урал, Дальний Восток.

А как красноречивы всплески самоубийств в шахтерских поселках! Сложно обвинять в этом власть — ей и от других грехов не отмыться. Но именно нынешняя власть создала ту обстановку, при которой человек живет в состоянии хронического стресса. «Последней каплей» становится все более ничтожные причины — будь то ссора с начальником или потеря кошелька.

И все же суицид — это всегда крик о помощи, сигнал бедствия и протест против общества, неспособного поддержать веру в бесценный, единственный шанс.

Нередко даже сами самоубийцы не осознают, что именно влияет на них, подталкивая к последней черте. Их предсмертные записки напоминают клише: «Никого не винить», «Ухожу из жизни от неразделенной любви», «Во всем виноваты жена и соседка»; они нередко констатируют: «Жить не имеет смысла»; или в них просто содержится самооценка: «Простите, родные, я — ничтожество».

А факт остается — количество самоубийств в мире постоянно возрастает. И богачи, и счастливые люди, и психически здоровые находят причины для сведения счетов с самим собой. Суицид — горький спутник цивилизации. Век скоростей приучает видеть не личности, а поток лиц. Результат — одиночество и потерянность. Как писал Франкл в «Смысле жизни», «в отличие от животных, инстинкты не диктуют человеку, что ему нужно, и в отличие от человека вчерашнего дня, традиции не указывают ему, что должно. Не зная и того, что ему нужно, ни того, что он должен, человек утратил ясное представление о том, что он хочет. В итоге он либо хочет того же, что и другие (конформизм), либо делает то, что от него хотят (тоталитаризм)». Это приводит к масштабному обмельчанию наших целей. Рано или поздно многие обнаруживают, что жизнь ушла на домик с садом, должность или повышение зарплаты.

Не все могут жить, разочаровавшись в себе. Меняются и идеологические ценности — на смену доблести и милосердию пришли материальный достаток, здоровье и полнота ощущений. Давление это сегодня так велико, что, не обладая даже одним из этих компонентов, человек чувствует себя ущербным. Очень красивая девочка случайно обварила себя кипятком: из-за обезображенной внешности и насмешек над ней подруг бросилась в реку. Мальчик утопился, потеряв во время игры в мяч три зуба. Известно множество случаев самоубийств из-за потери волос, косоглазия, излишней худобы или полноты, не мучительной, но неизлечимой болезни. Вполне здоровая женщина повесилась, написав на прощание: «Не хочу быть идиоткой» — психиатр поставил ей диагноз шизофрения, но не потрудился объяснить условности названия этого недуга, к тому же не учел отношения к нему большинства.