Стефка Модар - Человек – сейф

Поднимая вверх указательный палец, потрясая им несколько раз, вспылив:

– Сиди тут при них, дома как раба!

Превращаясь на глазах в настоящую мегеру:

– Нашли себе «рабыню Изауру»!

Она, хмыкая, разворачиваясь, сделала шаг к двери. Виталий её попытался остановить, разворачивая, беря за подбородок, притягивая к себе, в негодование, уточняя:

– Что ты сейчас сказала? Ротозейничаю?

Беря за грудки, тряся как ватную куклу, матерясь.

Дети, сжавшись, обхватывая колени, пытаясь спрятаться в них с головой, сидели в кресле, боясь пикнуть, искоса подсматривая на отца и мать.

Продолжая, весь на нервах, Виталий негодовал:

– Я из рейса в рейс! Как каторжный. Бабки, как могу, зарабатываю. Чтобы не хуже других были!

Дети испугано смотрели на них. Он, не видя ничего, кроме объекта зла в лице жены, продолжал, не сдерживая эмоций.

Хмыкая:

– А, она, вместо того, чтобы детям пожрать, приготовить, виснет на телефоне с нашей Катей…

Ёрничая:

– Родственницу нашла! Нашла с кем трепаться! «Два сапога-пара!»

Сверкая глазами:

– Та ещё сука! Она научит, как жить!.. Как же жди!..

– «Толкушка»! Кроме диет её ничего не волнует, а толку-то, замуж и так никто не берёт. Зло, стреляя глазами, глядя в упор на жену, с издёвкой, – Видеть надо! Тумба! 100х100х100!

Стуча себя по лбу:

– И ты, туда же! Конфетами и чипсами.

Зло:

– У них!..

Указывая кивком головы в сторону прижухших в растерянности детей:

– Себе дешевый авторитет покупаешь.

Отбрасывая ту в сторону.

Ирина падая, круглыми глазами глядя на Виталия, крутит пальцем у виска, тут же вскакивая на ноги, взъерошенная, взмыленная от унижения при детях, с сарказмом, в отместку ёрничая:

– Раз, такой заботливый вот и иди, сам готовь нам обед!

С ненавистью глядя то на Виталия, то на детей, паясничая, – Кушать хотся кое-кому!..

Зло:

– У меня заслуженный выходной!

Приходя в себя, испуганным взглядом ищет поддержки у детей.

Те сидели, как мышки. Тогда она, продолжая, в очередной раз, накручивая ситуацию, стараясь подлить масло в огонь, ехидно бравируя, заорала:

– Я-то не голодная! Сэкономлю на своём обеде, лучше лишний раз, детям конфет куплю.

Доведя себя до бешенства, цинично провоцируя, подметила:

– Детство бывает один раз!

Виталий, доведённый до крайности, резко хватая Ирину за руку, заломив в локте, повел к двери.

Та, сопротивляясь, вертит головой, обдавая его волной растрепанных волос.

Скандал как – то спонтанно перешёл в драку. Дети, вскочив с мест, пытаясь разнять родителей, истерично пустились в рёв.

Виталий, отшвыривая детей от себя, не отдавая себе отчет в своих действиях возбужденно, в ярости закричал:

– А, вы не лезьте в наши, взрослые дела! В ванную – марш! Умываться и зубы чистить! Неряхи в мать!

Толкнув жену в проём двери, поспешил за ней, на ходу зло, бросая детей в сторону:

– Проверю! Отбились тут без меня, как посмотрю от рук. Я с вами – быстро справлюсь, цацкаться не буду!..

Дети, посмотрев растерянно с тревогой в след отцу и матери, будто остолбенели от невиданной ярости отца.

…Воспоминание закончилось, в очередной раз, разбередив душу. Так, что вновь невольно вспомнилось, как же было в тот злополучный вечер…

…Виталий, сидя за рулём, тяжело вздыхая, мельком посмотрел на Аркадия, потом на дорогу.

Навстречу автобусу ехали легковая иномарка, за ней фура. Чтобы не заснуть, пытался разговорить напарника, как бы, между прочим, говоря:

– Всё, последний рейс, уволюсь к чёрту. Устал. Семья рушится на корню. Спишь?

Его монолог нарушил резкий, звонок мобильного телефона.

Отметив, что это жена, внимательно вслушиваясь, предупредительно ответил:

– Ириш, ты спать ложись! Задержусь. На перегоне больше часа простояли, не укладываюсь в график.

Впереди, через лобовое стекло просматривалась дорога и несущаяся фура, что как кажется, появилась из неоткуда, обгоняя иномарку.

Виталий, неловко кладя телефон на переднюю панель, заметил, как тот упал вниз, поглядывая на дорогу, все же попытался его достать. На мгновение отвлекаясь, наклонившись, шаря на ощупь рукой, стал искать телефон.

Как вдруг фура подскочила на кочке. Прозвучал надрывный длинный, сильный сигнал.

От толчков пробудился уже заснувший напарник, и тут же нервно закричал:

– Ведь только то и заснул, как минуту назад.

Пытаясь справиться с рулевым управлением уже со стороны, хватаясь за руль, выруливая в истерике, прогорланил:

– Да, что ж ты так! Ай, вылезай уже! Что тебя туда понесло?

Толкая корпусом, пиная ногой, налегая всем весом на руль, в истерике прокричал:

– Чёрт!.. Чёрт!

Да, идите ты уже, как баба на базаре на мешках! Людей везём, не картошку!

Виталий, резко приподнимая голову, тоже старался справиться с рулевым управлением.

Фура, резко съезжая в сторону, задела автобус, перед глазами промелькнула иномарка, ослепляя автобус ярким светом фар.

Аркадий был ослеплен, машинально закрывая глаза тыльной стороной ладони, бросил руль.

Ослепляющая вспышка, показалось, была тем светом в туннели, ведущим в бездну. Слышно, как сотрясая иномарку и автобус, в сторону летело колотое стекло. Его лязг оглушил. Иномарку откинуло в бок. Вспышка, взрыв, зарево и копоть. Превратили всё и вся в «ищадье ада».

…Этот «ад» постигали многие…

…Эмма, свернувшись калачиком на диване, лежала в траурной одежде.

Она уже несколько дней не переодевалась, нося на себе непосильную скорбь. Рядом с ней сидел отец, в руках которого стакан с водой и снотворное. Он уговаривал:

– Выпей, поспи немного!

– Столько ночей без сна. Еще один день прошёл.

Глядя на неё с любовью, вздыхая:

– Если б, знать…

Качая головой, вытирая набежавшую слезу:

– Если б, знать?! Никогда бы, не поехал той «проклятой» дорогой.

Горько плача, поспешно вытер слезы свободной рукой.

Эмма, чтобы успокоить как-то своего отца развернувшись, привставая на локте, взяв стакан в руки, заглотнула таблетку, запивая. Отец, немного успокоившись, по-старчески пробормотал:

– Ну, вот и молодец! Поспи! Ляг!

Заботливо укладывая.

Эмма, хлопнув его по руке поддерживая, таким образом, и его, умоляюще попросила:

– Иди сам, ложись, измучился со мной. Иди, посиди с мамой, ей тоже досталось.

Глядя на неё вымученным взглядом, хлопая по плечу, тот, встав, нехотя направился к двери, не оглядываясь, молча, едва передвигая ватные ноги, вышел.

Эмма смотрела на дверь, не мигая. Перед глазами выросла неожиданная вспышка. Картинка того дня суда…

…Длинный, серый, мрачный коридор. В начале коридора появилась она, Эмма…

Она, ничего не видящим взглядом осматривается, неуверенно идёт по коридору. Посередине коридора, около окна стоят три человека – мужчина и женщина с девушкой. Женщина, мать Виталия, обнимает девушку, его сестру, которая громко рыдает. Мужчина, её муж.