Стефка Модар - Человек – сейф

– Ты бы пошла, отдохнула в детскую.

Дочь, выбираясь из нежных объятий отца, не глядя ему в глаза, отвернулась. С какой-то отрешенностью взяв фото стоящие перед ней на полке, стала рассматривать, по щеке текли слезы обиды, горечи, боли.

Она, заглатывая, вглядывалась в лица близких и родных, вздыхая, приглушенно еле заметно улыбнувшись уголками губ, ушла в воспоминания…

…Тихий летний вечер. Спокойное, утомлённое солнце вдали за корпусом плавно садилось, смеркалось. Корпус – постройки 60 годов с несколькими штрихами современности. Да, она помнит то время до мелочей…

…Эмма в ярком, пляжном сарафане – халатике, в шлепках, стоит около входа.

Игорь в легких брюках и цветной рубашке, в мокасинах, поглядывая на неё со стороны, нервно курит. Вскидывая обволакивающий взгляд, гася сигарету, наотмашь откидывает бычок как можно дальше в сторонку. Тихо спрашивая:

– Пошли, погуляем. Может, сходим к морю?

Эмма, чмокая в нос, торопливо:

– Я за!.. Пошли.

Обрывистый спуск, едва видна протоптанная тропинка.

Игорь помогает Эмме спускаться, придерживая аккуратно за локоть.

Она периодически ойкает, падая в его крепкие объятия, стесняясь своей неловкости.

Оказавшись на пляже, им двоим, показалось странным, что лежаки совершенно пустые.

Они, приближаясь к морю, ощущая его прохладу, некую магию, разуваясь, бегают наперегонки, как дети, играясь с колышущимися волнами, этим отвлекаясь, чтобы не показаться до глупости влюбленными.

Поймав ее, Эмму в объятия, заглядывая в глаза, Игорь тихо, как будто впервые, спрашивает:

– Ты меня любишь?

Не дождавшись ответа, пылко целует.

Она, закрыв, поддаётся его порыву. Между ними происходит притяжение необъяснимой силы, что их сближает. Он, притягивая ее к себе, неистово целует. Поцелуи крепкие, уверенные, и ей как никогда они кажутся искренними, в порыве любви просто не могут быть – ложными и обманными.

Она, Эмма это чувствует, сердце об этом кричит, бунтуя, противостоя всякой ереси, отметая напрочь в прошлое, смывая холодной морской водой, унося всякую ерунду вдаль.

Море играло волнами, появившиеся звезды отражались в нем, как в зеркале. Луна освещала, как в полнолуние. Было божественно. В голове мелькнуло: «Неужели я счастлива, он меня любит?»

Невольно вспомнилось «индийское кино», там всегда была окрыленная возвышенная любовь. Как оказалось, она присуще и нам, простым смертным из реалии жизни.

Игорь потихоньку с осторожностью начал расстегивать её сарафан, снимая. Сарафан, как пушинка спал вниз на волну, волна тут же вынесла на прибрежный песок.

Время для них двоих остановилось. Они в неописуемом трепете.

Игорь, удерживая Эмму в своих сильных объятиях, признается в который раз в любви.

При этом, напрягаясь, снимает с себя брюки, расстегивая свою рубашку, наотмашь отбрасывая на песок. Упав на прибрежный песок, отдаются страсти, что копилась в них столько лет и была выношена мечтой, грёзами и вещими снами.

Он, терзая её губы влажным поцелуем, повержен ее податливостью, трепетом, управляя ее телом, чувствует в буквальном смысле каждую клеточку, прогоняя страсть через себя. Её белое тело на волнах, кажется «чайкой», это что-то, что могло присниться только в эротических снах. А он их видел и не раз, в них он Эмму терзал в своих объятиях, поглощая ее аромат, мысли, беря ее всю, погружая тайное в свое мужское бренное тело. Во снах, как и сейчас ее тело послушно на поверку все проявления любви с его стороны, но не меньше и с ее стороны.

Игорь, впивается в Эмму взглядом, поглощая ее всю с ног до головы.

Он и она в экстазе. Игорь, уставший, сняв ее тело с себя, кладёт, как пушинку, рядом с собой на песок, волны охлаждают его и её пыл. Такой секс их помирил друг с другом, а также и с судьбой.

Игорь, посмотрев на неё, взявшись за кончик носа, целуя в глаза, произносит:

– Ты самая-самая! Как долго я тебя долго искал и нашёл не только жену, но и детей. Спасибо, ты моя «Родина»!.. Богиня!

Только сейчас они осознают, какова их любовь.

Эмма, прикусывая губы, встав, поднимая его, улыбаясь, ведёт за собой.

Найдя свои вещи, помогают друг другу одеться, вспрыскивая, ласково глядя в глаза напротив. Одевшись, не спеша уходят, вслух мечтая о будущем.

Оказавшись в своём номере, не включая свет, молча раздевшись, ложатся на кровать, уткнувшись, нос к носу, глядя, внутрь друг друга, с тревогой заглядывая в своё будущее, каждый думает лишь о своей семье, что они начали строить, закладывая его фундамент здесь. В крепких объятьях засыпают…

…Эмма, очнувшись от воспоминаний, боясь теней прошлого, испугано оглянулась по сторонам, вспомнив о приходе журналиста, поспешила выйти из зала. Уже у двери вздрогнула от внезапного звонка в дверь.

Эмма оглянулась на отца, тот, вздыхая, развёл руками. Она со вздохом кивнула отцу.

Пустой зал остался хранить пустоту, одиночество.

Было слышно, как открылась входная дверь и непривычно для сегодняшнего дня, были слышны оживленные голоса. Отец приглашал гостя войти:

– Прошу, проходите! Мужской голос в ответ извинялся, – Добрый день! Вы уж меня извините за мой визит!

Голос отца, сдержанно:

– Проходите, проходите! Идите в зал.

Идя за пожилым мужчиной, Олег, оглядываясь, вошёл в комнату. Отец Эммы жестом руки, предложил:

– Проходите, присаживайтесь, пожалуйста, в кресло.

Расстроено признаваясь:

– Эммочка страдает. Всю молчит, слёз уж нет, выплакала за эти дни. Глядеть на неё страшно, как-то уж очень боязно за дочку.

Вздохнув, указывая кивком головы в сторону полок в стенке, где стояли фото:

– Нелегко ей сейчас, пошла, прилечь в детскую. Ночами не спит. Сжигает себя за день.

И опять вздохнув, добавил:

– А утешить…

Разводя руками:

– Горе! Его нельзя просто взять и за день пережить, стереть из памяти.

Вопросительно глядя на Олега, стирая со щеки скатившуюся одинокую слезу, невнятно пробормотал:

– Беда в дом пришла.

Олег, чувствуя внутреннее неудобство несущее тяжесть на душу, посмотрел на фото, что стояли на полках, потом внимательно и сострадательно на отца Эммы.

Торопливо направился к креслу. Отец Эммы тоже сел в кресло:

– Вы что-то хотели узнать у меня?

Олег вздыхая, пожимая плечами не готовый задать вопросы, вновь бросил взгляд на фото, немного придя в себя тяжело вновь вздохнув, спросил:

– Хотел бы, вновь услышать о том, что произошло тогда там. На трассе.

Поясняя:

– Не из праздного любопытства.

– Хочется вникнуть.

– Что-то недоговоренное во всём этом, налицо большое тёмное пятно. Что-то непонятное мной, не открытая для меня истина, не выясненное.

Отец Эммы, тяжело вздыхая:

– Ваша работа – спрашивать. Ну, что ж постараюсь.