Иван Жагель - Бокал вина

Когда от кассеты остались лишь какие-то клочья, пластиковые обломки, Тамара собрала все это в пакет, вынесла его на лестничную площадку и выбросила в мусоропровод. Потом она приготовила себе чай, забилась в угол дивана, накрылась пледом и долго сидела, не включая света, горько оплакивая свою дурацкую жизнь.

Кабинет генерала Шпака был большим и строгим, как само здание ФСБ на Лубянке, в котором он находился. Серые стены украшал всего лишь один портрет — президента страны, а стоявшие здесь столы, стулья и шкафы выглядели массивными, неподъемными, подчеркнуто казенными. Подобную мебель изготавливали в пятидесятых годах прошлого века для высокопоставленных советских чиновников, и она способна была убить любую вольность в поведении пользовавшихся ею людей. На таких стульях не рассядешься вальяжно, не откинешься назад, не забросишь ногу на ногу. На такие столы не поставишь какую-нибудь легкомысленную лампу, не устроишь на них живописный беспорядок.

Накануне, в субботу, Шпак уехал с работы очень поздно. Гораздо позже обычных девяти-десяти часов вечера. Тем не менее в воскресенье с утра, направляясь на персональной «Волге» на свою дачу, он заскочил в «контору», хотя это было совсем не по пути. На то имелись веские причины.

В последние полгода генерал занимался решением чрезвычайно важной проблемы, находившейся под контролем не только председателя Федеральной службы безопасности, но и лично главы государства. И хотя сам Шпак не ездил на доклады к президенту, но постоянно ощущал давление с той стороны, его постоянно поджимали со временем, так что он уже давно забыл, когда полноценно отдыхал.

Без преувеличения можно было сказать, что в данном случае речь шла о безопасности всей страны. По поступавшей в ФСБ информации, какая-то влиятельная и хорошо законспирированная преступная группировка вела целенаправленный сбор компромата на депутатов Государственной думы, в основном на руководителей фракций, их ближайшее окружение. Это означало, что создавался мощный рычаг давления на политическую систему, и если его не ликвидировать, то со временем все принципиальные решения нижней палаты парламента, в том числе связанные с программами приватизации государственной собственности, с распределением бюджетных средств, будут приниматься в угоду мафиозных структур. Если уже не принимались.

Кто-то играл по-крупному. Нагло и в то же время гениально. Причем, чтобы взять под контроль Думу или значительную ее часть, шантаж подходил больше всего. Он был гораздо эффективнее, чем, скажем, подкуп. И не потому, что чиновники категорически отказывались от денег. Как раз наоборот, взятки они охотно брали, но это означало, что в самый важный момент их могли перекупить еще большей суммой. А под угрозой обнародования скабрезных фактов личной жизни, что было равнозначно политической смерти, никто выкаблучиваться, метаться из стороны в сторону, менять свою позицию не стал бы.

Проблема усугублялась еще и тем, что случаи шантажа оставались, как правило, неизвестными. Никто из тех, на кого действительно имелись компрометирующие материалы, кого уже взяли за горло, не спешил бежать с заявлениями в милицию, обращаться с жалобами в средства массовой информации. Все оставалось шито-крыто. Так что представить реальные масштабы преступных действий было трудно. Возможно, это был как раз тот случай, когда внешне румяное яблочко внутри уже все насквозь изъедено червями.

Ситуацию надо было срочно прояснять, искать какие-то концы, факты, доказательства, каких-то свидетелей, готовых дать показания. И большие надежды генерал Шпак возлагал на субботнюю операцию, в ходе которой его сотрудники должны были взять с поличным представителя шантажистов и помощника одного известного политика, депутата по фамилии Дергачев. Их встреча состоялась вчера, в половине шестого вечера, в лобби-баре отеля «Метрополь».

По данным информаторов ФСБ из окружения Дергачева, человек мафии должен был предъявить какой-то компромат и изложить условия, при выполнении которых у политика оставался шанс продолжить карьеру в Думе. Ну а в случае несогласия он будет просто уничтожен. Разговор здесь был коротким, церемониться никто ни с кем не собирался.

Однако в самом начале та встреча внезапно прервалась. И хотя оба ее участника были задержаны и доставлены на Лубянку, ничего подозрительного у них не обнаружилось. Безрезультатным оказался и длительный допрос: эти люди все отрицали, говорили, что в баре оказались случайно, и их пришлось отпустить. Да еще извиниться перед ними.

Непосредственно руководил операцией в гостинице подполковник Зимин — толковый, грамотный молодой мужик, ходивший в любимчиках у генерала. Однако в этот раз подполковник явно оплошал: где-то он и его люди недоработали, что-то прошляпили, кого-то из подручных этой парочки просмотрели.

Более того, Зимину не только не удалось взять шантажиста с поличным, но он фактически раскрыл все карты перед мафией. Теперь криминальные структуры будут знать, что за ними ведется охота, и, возможно, на какое-то время залягут. Как их тогда искать?! Где?! И совсем уже скверным было то, что поставлены под удар люди, передававшие важную информацию в ФСБ. Наверняка бандиты будут их вычислять, ведь кто-то же сообщил спецслужбам о предполагаемой встрече.

Чувствуя свою вину, Зимин всю ночь работал, уничтожив за это время полбанки растворимого кофе и выкурив две пачки сигарет. Здоровья на такие посиделки ему еще хватало. И когда Шпак утром приехал в «контору» и позвонил подполковнику по внутреннему телефону, тот сразу поднял трубку.

— Есть новости? — после короткого приветствия спросил генерал.

— Да.

— Тогда давай ко мне.

Зимин появился через пять минут. Он был высок, где-то под метр девяносто ростом, хорошо сложен, но на лицо немного простоват — круглый, короткий нос, выцветшие брови, бледные веснушки, похожие на солому волосы. Прямо-таки деревенский пастух, все лето проживший на пастбищах, под палящими лучами солнца, дождями и знойными ветрами. После бессонной ночи глаза его были красными, но светились торжеством. В руках он держал пухлый конверт.

— Ну что у тебя, Володя? — буркнул Шпак.

Наедине он всегда называл подполковника по имени, даже когда был чем-то недоволен, как, например, сейчас, после с треском проваленной операции. И это доверительное обращение, больше, чем крик, ругань, заставляло Зимина рвать жилы на работе, просиживать здесь с утра до ночи.

Ни слова не говоря, подполковник подошел к столу, достал из конверта стопку фотографий, потом отобрал всего пять, по его мнению, лучших, и разложил перед начальником. Шпак не спеша перебрал их, и ему сразу стало понятно, чему так радуется подчиненный.