Владимир Колычев - Боксер, или Держи удар, парень

Ведь ровно год назад он и Варвара угодили в навозную жижу, в которую загнал их Агап. Он издевался над ней, шантажировал его. Она сидела в тюрьме по его милости, а он дрался на ринге – зарабатывал для него деньги. Она находилась под следствием за совершение убийства, а он в это время покорял московский боксерский Олимп. И при всем при этом Агап нисколько не стеснялся выступать в роли благодетеля. Ну да, он же позволил Жене жениться на Варваре, забрать у нее своего ребенка, адвоката ей хорошего нанял.

А кто он такой, чтобы позволять им жениться? Они взрослые люди, им самим решать, как жить дальше. А какое право он имел на их ребенка? Агап не просто посадил Варвару в тюрьму – он сломал ей жизнь. И после этого имеет наглость планировать дальнейшую жизнь Жени. В сентябре у него снова серьезный бой на профессиональном ринге. И Женя должен готовиться к нему, потому что… Что, потому что? Что может Агап сделать ему плохого? Все что мог, он уже сделал… Ребенка отобрать? Так отец ему не позволит. В Москве у него знакомый полковник из столичного ГУВД. Да и в криминальном мире есть кое-какие завязки. Пусть только сунется Агап к нему, костей не соберет.

Тогда спрашивается, какого черта Женя должен горбатиться на Агапа? Потому что этот урод типа его армейский командир? Так был у Жени разговор с отцом на этот счет. Он мог удрать из своей части, сдаться в Московскую комендатуру, рассказать о злоупотреблениях комсостава. Судить его не будут, ни та сейчас ситуация в стране. Просто устроят в другую часть, а если за определенную сумму, то поближе к Москве.

И вообще, надо было сразу за помощью к отцу обращаться. Он хоть и не всесилен, но, возможно, смог бы вытащить их с Варварой из криминального болота. Но тогда Женя в контрах с ним был. Да и юношеский максимализм сыграл с ним злую шутку. Сам хотел все решить. Решил… Варвара осуждена на шесть лет, а сам он в подвешенном состоянии. Доигрались, что называется…

– Парень, ты только не грузись, не надо!

Женя так глубоко погрузился во мрак своих дум, что не заметил, как на пути у него появился Агап.

– Судья палку перегнул. Состояние аффекта не учел, все такое. Апелляцию подавать будем.

– Уйди! – с лютой ненавистью глянул на него Женя.

– Э-э, пацан, так нельзя! – возмутился Агап.

Не хочет уходить. Так и маячит его рожа перед кулаками. Что ж, сам виноват. Это даже хорошо, что Агап подвернулся под руку!

Женя ударил его без размаха, но с резким выпадом вперед. Похоже, Агап ждал от него чего-то подобного, но среагировать не успел. Хоть и боксер, но, видно, заржавели его спортивные шестеренки. Кулак на страшной скорости врезался в широкий подбородок и продолжил путь, сдвинув набок голову.

Кеша Гульков тут же ударил в ответ – ногой в живот. Но у Жени пресс не такой слабый, как у торгашей с рынка, с которыми тот привык иметь дело. Он выдержал удар и мощной «тройкой» снес телохранителя с ног. Но не смог справиться со вторым амбалом. Тот ударил его сзади – сцепленными в замок руками в область шейных позвонков. Такое ощущение, будто солнце с неба на спину рухнуло… Женя согнулся в поясе, но тяжелый удар ногой снизу разогнул его. А другой удар опрокинул его на землю.

Но добить его бандиты не смогли. Откуда-то вдруг появились крепкие парни в камуфляже, раскидали братков. Но и Жене досталось. Его уложили на живот, обыскали, забрали документы…

Инцидент произошел поблизости от здания суда. Рядом здание прокуратуры и РОВД – все в одной связке. И ментов в этом районе, как собак. Драку заметили омоновцы, не вмешаться они не могли.

Но в РОВД доставили только Женю и двух телохранителей Агапа. Самого авторитета среди задержанных не оказалось. Видимо, слинять успел…

Братков сунули в одну клетку, Женю в другую. Их и на допрос первыми выдернули. Затем к дознавателю было доставлен и он сам.

– Это что такое? – девушка-лейтенант бросила на стол красную книжицу.

– Военный билет, – буркнул Женя.

Дознаватель была симпатичной девушкой. Но ее красота нисколько его не волновала. Зато она смотрела на него с живым интересом. Хотя и пыталась спрятать его за грозным блеском в глазах.

– Чей билет?

– Мой.

– А где увольнительная?

– Нету…

– Значит, дезертир.

– Да нет, я на суд ездил. Жену мою осудили.

– Сколько ей дали?

– Шесть лет. Год уже отсидела, через пять выйдет.

– Нормально. И тебе как раз столько же светит. По совокупности. За дезертирство и дебош.

Женя пожал плечами. На зону так на зону. И хорошо, если на пять лет. В одно время с Варварой на свободу выйдет, вместе начнут новую жизнь…

– Кто драку первым начал? – спросила дознаватель.

– Я.

– На то была причина?

– Да, – кивнул Женя. – Человек, который меня ударил, он бандит. Авторитетный бандит. Я полюбил его жену, она полюбила меня, а он сломал жизнь нам обоим. Она оказалась в тюрьме… В общем, это из-за него она получила шесть лет. Подставил он ее. А она совсем ни в чем не виновата.

– Мне кажется, это суд должен решать, кто прав, кто виноват? – сочувственно посмотрела на него лейтенант. – И тот человек, которого вы ударили, вряд ли признает себя бандитом.

– Не признает. Да я этого и не жду… Виноват – судите, мне все равно. Варвара в тюрьме, и я туда же.

Он не бравировал, не пускал пыль в глаза. Ему в самом деле было все равно, что с ним будет. По-любому без Варвары жизнь остановилась. Видимо, дознаватель поняла, что его нежелание бороться за себя искреннее. Растрогалась.

– А это пусть твой командир решает, что с тобой делать, – приняла она решение. – В часть свою поедешь. С сопроводительным письмом.

Ночь Женя провел в «обезьяннике», а утром за ним из части прибыла машина.

Командир батальона был мрачен и страшен, как океан в темную, безлунную ночь. В глазах тяжелые штормовые волны.

– Что же ты, Пылеев, командование подводишь? – наконец спросил он.

Женя навытяжку стоял в его кабинете. И молчал. А чего оправдываться? Виноват – казните…

– Тебе навстречу пошли, – продолжал комбат. – Боксом позволили заниматься, а ты дебош устраиваешь, меня под монастырь вот чуть не подвел. Твои товарищи службу здесь за тебя тащат, а ты на гражданке жируешь. В наряды за тебя ходят, в караулы.

Виноватым Женя себя не чувствовал. В этой ситуации комбат больше виноват. Командир он строгий, говорят, справедливый, но ведь деньги от Агапа взял. По сути, он продал своего солдата в рабство. Так что выносить сор из избы он не станет. Да и не угрожает он Жене военной прокуратурой. А на моральный клапан давит. Пусть давит…

– В Чечню за тебя поедут!

– Куда? – встрепенулся Женя.

– В Чечню! – оживился комбат.

Понял, что задел солдата за живое.

– Так война же там закончилась.