Татьяна Светлова - Тайна моего двойника

— А почему они жили в Москве? В те годы, кажется, бизнес не очень…

— Она тебе и это не сказала? — В лице у Кати мелькнуло самолюбивое удовлетворение. — Отец Шерил был дипломатом, советником американского посольства в Москве.

Ничего себе! Но как же Шерил могла скрыть это от меня? Как уклончиво ответила на мой вопрос, кем были ее родители! Зачем, почему?

Я прикрыла глаза — отчасти, чтобы переварить этот шок, отчасти из-за того, что мне стало даже неловко перед Кати, что Шерил меня так прокатила. Но, употребив мысленно это слово, «прокатила», я почувствовала, что оно страшно не подходит ни самой Шерил, ни ее необычайной скрытности, и объяснение будто всплыло само собой: я вдруг поняла, что Шерил на самом деле уже давно была убеждена, — и не меньше, чем я сама, — что мы сестры-близнецы, но оттягивала момент, когда придется посмотреть этому факту в глаза. Потому что тогда ей пришлось бы поставить под сомнение всю свою жизнь, свои родственные связи, начать искать секреты, разгадки которых могут оказаться мало привлекательными… Ее — нашей? — матерью может оказаться, теоретически, и как какая-нибудь забытая богом и людьми алкоголичка из русской глухомани, так английская королева! А Шерил уже приходилось однажды в своей жизни пережить потерю матери и отца, поиметь приемную мать, отношения с которой никогда не были слишком теплыми, приемного отца, который их бросил… Теперь, снова здорово, еще одна мать? Еще один отец? А вдруг уже тоже потерянные?

Да, я поняла Шерил. Мне тоже было бы неприятно, до холода в животе неприятно, предположить, что моя мама — не моя, и что на сцене может возникнуть другая, некая неведомая мать… Или отец? Я ведь тоже одного отца, считай, потеряла… Но за себя я особенно не боялась, считая свою психику стойкой и здоровой. У моей мамулечки все равно никто не отнимет мою любовь, хоть тридцать новых найдется.

— Робин, отец Шерил и мой брат, прожил эти три года в Москве, а Вирджини жила на два дома… Она не любила бывать в СССР, и вовсе не рвалась туда, но она любила своего мужа… Во всяком случае, так считали все.

В последней фразе прозвучал намек на нечто, мне неведомое, какие-то счеты, какая-то ревность… Но я не стала вникать — у меня были вопросы поважнее:

— Хорошо, понятно, Москва, но откуда предположение, что у Шерил русский отец? Ее мать, следуя вашей логике, изменила своему мужу с русским?

— Никакой логики у меня нет, — сухо сообщила Кати. — Я ничего не предполагаю. Но только в начале их супружества — за четыре года до того, как появилась Шерил, — Вирджини поделилась со мной страхами, что она бесплодна. Не могла забеременеть. А потом, после Москвы — вдруг пожалуйста, с пузом.

— Но если она была бесплодна — то как же она смогла забеременеть от кого бы то ни было? Хоть от русского, хоть от негра — бесплодие есть бесплодие, не так ли?

— Ты еще с этим не сталкивалась, и не желаю тебе столкнуться — и не знаешь, что такое затащить мужика к врачу! Я тебе сказала — Вирджини поделилась со мной страхами! То есть, она подозревала только, что бесплодна, а проблема могла быть — и была, я уверена! — в моем брате! Подумай на секунду, у меня ведь тоже детей нет! Не вышло… А Робин мой брат… И на отца своего Шерил ни капельки не похожа, ни на йоту.

— Ну, это необязательно, — пробормотала я, вспоминая мамины слова о моей непохожести на папу. Я его почти не помню, но у мамы было несколько старых фотографий с ним. Да, уж если мы с Шерил действительно сестры — то не он, не этот невысокий и довольно невзрачный мужчина с редкими серыми волосами и выцветшими глазами цвета болотной воды наш отец…

— Необязательно? — Кати сверлила меня глазами. То ли я что-то сказала не так, либо в ее голове мелькали мысли, не слишком ей приятные, но она вдруг сделалась недружелюбной. — Может быть. Не все похожи на отцов, ладно. Но ты-то откуда взялась, в таком случае?

— Вот я тоже хотела бы узнать — откуда я взялась? Или — откуда взялась Шерил? Короче, откуда мы обе взялись… А на мать свою Шерил похожа?

— Весьма. Вирджини тоже была…

Мне показалось, что Кати хотела сказать: красивая, но этой было выше ее сил. Поэтому, помявшись, она закончила фразу:

— … высокая блондинка.

— Хорошо. Но если бы даже мать Шерил изменила своему мужу, то это все равно не объясняет, отчего нас две…

— То-то и оно.

Кати замолчала, сосредоточившись на рыбе под белым соусом. Я тоже стала ковырять свои отбивные из ягнятины — они мне так понравились вчера у Джонатана, что я готова была их есть каждый день. Но сегодня кусок не лез в горло, и мясо стыло на тарелке, покрываясь белыми крупичками жира.

— Скажите мне, Кати, — заговорила я проникновенно, — у вас ведь есть какая-то мысль, я права? Вы нашли объяснение нашему сходству?

Кати подняла на меня глаза и тут же их опустила обратно, к рыбе.

— Может быть, тут вообще никаких загадок, и мы с ней просто — двойники, игра природы, проказа случая?

Кати снова посмотрела на меня, на этот раз скептически, и хмыкнула, словно я неудачно пошутила.

— Кати, для меня это очень важно! Поставьте себя на мое место: встретить Шерил и задуматься о какой-то тайне, с которой связано наше рождение…

— А вы себя на мое — не хотите поставить? Я удочерила Шерил, полагая, что она моя племянница! А теперь выясняется, что она мне вообще никто!

— Выясняется? — заинтересованно спросила я. — У меня лично ничего не выяснилось…

— Ну все же просто, как белый день: Вирджини родила двух девочек! От своего русского любовника, а вовсе не от моего брата! И она боялась, что он что-то заподозрит! Мало того, что они на брата не похожи, так еще и двойняшки! Ни в ее, ни в нашей семье нет никакой наследственности, чтобы иметь близнецов! И Вирджини пристроила кому-то второго ребенка, боясь конфликта и развода с мужем! Поверьте, ей было что терять при разводе: такого мужчину, как мой брат, еще поискать нужно! Красавец, умница, блестящий дипломат, богат, образован, манеры — да все, все что только нужно женской душе!

У нее проступили красные пятна на щеках. Завидует, — удивилась я, — завидует жене собственного брата! И ревнует. Оказывается, еще и так бывает…

Я улыбнулась со всей доступной мне доброжелательностью:

— Шерил говорила мне, что родилась в Париже.

— Из этого не следует, что она не была зачата в Москве, — едко ответила Кати.

— Да, но как тогда я оказалась в Москве? Если я — вторая девочка, которую кому-то пристроили, то было бы логично, что пристроили в Париже. Или хотя бы во Франции. Не отправили же меня посылкой в Москву на адрес моей мамы.

Мама, вспомнила я. Она клялась, что я родилась у нее одна-единственная. А получается, если следовать логике Кати, что я вообще родилась не у нее. А у Вирджини… Обманывала?