Никита Филатов - Последняя ночь майора Виноградова

— Сам дурак! Хотя, конечно, спасибо тебе за работу.

— Приятно сделать приятное приятелю! — Чувствовалось, что этот каламбур был заготовлен шведом заранее и он только ждал повода, чтобы блеснуть.

— Нет, кроме шуток… спасибо!

— Контракт устраивает? По-моему, неплохо.

— Все отлично. Судя по тому, что ты мне перевел…

— Там никаких особых нюансов.

— Главное, как говаривал один мой еще милицейский приятель, «знать свои права и обязанности начальника». Несколько неожиданная, понимаешь, перемена, снова вся эта каша, приключения на свою голову!

— Брось! Если долго сидеть на одном месте, обязательно заработаешь геморрой. Тоже, между прочим, цитата. Не сам придумал. Вино очень хорошее.

— Я не слишком разбираюсь.

— Привыкай. Не все же водку трескать.

— Ладно. Что там полиция?

Густавсон понимающе кивнул, отодвинул бокал и покосился на свой дипломат — там, насколько было известно Виноградову, лежали ксерокопии всей прессы по вчерашнему происшествию.

— Пистолет идентифицирован — «Астра», до этого в Швеции не наследил. По Интерполу тоже пока ничего. Глушитель предположительно кустарного производства, во всяком случае не штатный. Про пальцевые отпечатки — ничего.

— И не будет! — Виноградов вспомнил перчатки юного стрелка, то ли резиновые, то ли нитяные. Вполне естественно для молодого человека, возящегося с грязными, промасленными агрегатами. Здесь даже автослесари на станциях предпочитают руки не пачкать.

— Да, понимаю. Найдены отвертка и гаечный ключ, видимо, забыл впопыхах.

— Какие-нибудь особенные?

— Не понял?

— Ну, может быть, на них инициалы владельца или еще там что-нибудь?

— Кажется, нет. — Олаф наморщил лоб, сунулся было в портфель. — Нет! Стандартные инструменты. Иначе бы об этом уже разнюхали.

— Могли ведь и скрыть в интересах следствия.

— Я бы знал, пусть неофициально.

Владимир Александрович удовлетворенно кивнул — уж что-что, а получать конфиденциальную информацию Густавсон умел.

— Ты говорил про мотоцикл.

— Чтоб идентифицировать след протектора и конкретный «харлей», сначала нужно этот «харлей» найти. Сам понимаешь.

— Понимаю. Хорошо. Больше фактуры никакой?

— Остальное — лирика.

— Какие выдвигаются версии?

— В основном — русская мафия, предстоящая деятельность Петербургского представительства. Не исключают и каких-то прошлых заморочек… — Сленговое словечко слетело с губ Олафа настолько легко, что Виноградов даже непроизвольно улыбнулся.

— Я неправильно сказал?

— Нет, все верно!

— Но в целом все считают, что так или иначе это связано с бизнесом. Один парень предположил, что господина Геллера хотели подстрелить по ошибке. Про личные мотивы пока только на уровне туманных гипотез, большей частью просто для придания пикантности.

— Ты постарался?

— Отчасти. Но, Володя, упустить такой поворот сюжета, такой национальный коктейль под крышей одного дома… Это выше моих профессиональных сил, редактор и читатели меня бы не поняли.

— Набьет тебе морду господин Геллер. И мне заодно.

— Скорее уж твоя соотечественница.

— Не понравилась?

— А тебе?

Виноградов вздохнул:

— Красивая баба… Но стерва.

— Мне показалось, ты тоже на нее особо положительного впечатления не произвел.

— Тем хуже для меня.

— Почему?

— Потому что если тебя невзлюбила жена хозяина, долго на работе не продержишься. Как у нас говорят, ночная кукушка дневную всегда перекукует.

— Как-как?

Владимир Александрович понял, что Олаф впитал в себя эту русскую народную мудрость и при случае не преминет ею где-нибудь козырнуть, подтверждая репутацию неформального языковеда.

Пришлось повторить.

— Здорово!

— Значит, определились. Преступника пусть ищут те, кому положено, — у них все равно лучше получится.

— Полиция?

— Да. Это только у Агаты Кристи иностранец в чужой стране лучше местных преступления раскрывает. Но Пуаро хоть языкового барьера не испытывал!

— А мы?

— Во-первых, займемся профилактикой. Потому что в таком деле, как наемные убийства, принято доводить порученное до конца. Они наверняка еще попробуют.

— Так.

— И попробуем покопаться в ближайшем окружении…

— Жена? Друзья, прислуга?

— Если я правильно понял из утреннего разговора с боссом, соответствующие полномочия мне предоставлены?

— Да. Можешь смело копаться в грязном белье семейства Геллеров.

— Завидуешь? Мечта репортера!

— Интересно, а как ты собираешься общаться с прислугой и соседями, ни слова не понимая по-шведски?

— Ну-у… У вас цивилизованная европейская страна, каждый говорит или на английском, или на немецком. А ты же знаешь, что в определенной степени я…

— Как это называется? Ты меня… это… кидаешь?

— Господи! Успокойся. Куда же я без тебя? Уж и пошутить нельзя.

— Дать бы тебе по ушам за такие шуточки! — Густавсон, кажется, по-настоящему обиделся.

— Ну извини. Серьезно — извини! Мир?

— Ладно. Мир, свинья неблагодарная.

— Только одно… Не условие даже — просьба.

— Ну?

— Если мы что-нибудь накопаем… Не сливай все сразу в редакцию, а?

— Видишь ли…

— Один прокол — и господин Геллер вышвырнет тебя вон. И меня, соответственно. Не говоря уже о том, что это может серьезно помешать нам самим… мне самому.

— Я журналист!

— А я пытаюсь быть профессионалом. В своем деле. Репортерский интерес будет соблюден — кроме тебя, никто полученной информацией владеть не будет, в свое время ты ее и так выдашь. Да и в конце концов… Ладно, пусть твоя редакция все, что можно, получает, но хотя бы согласовывай со мной тексты.

— У нас даже полицейские не занимаются цензурой!

— При чем тут цензура? Мы же джентльмены. Партнеры.

Олаф согласно кивнул и жестом подозвал официанта:

— Платишь ты?

— Как договаривались! Угощаю по случаю аванса.

С учетом чаевых получилась весьма значительная сумма.

— Можем себе позволить.

— Изредка — да. Володя, я сам здесь всего третий раз, для среднего шведа это дороговато.

— Ладно, будем собираться.

— Какие планы на сегодня, начальник?

— Надо бы опять туда поехать. Побеседовать с хозяйкой, и вообще… У тебя есть на примете какая-нибудь приличная охранная фирма? По части всяких технических средств, эскорта?

— Если посмотреть… Найдем, конечно.

— Понадобится. Поехали?

— А служебный транспорт тебе хозяин не предоставил?

— Нет, мой язвительный друг! Придется тебе немного поработать шофером. Но если возражаешь…

— Что ты, что ты! Кто же откажется от возможности пообщаться с симпатичной молодой женщиной в отсутствие ее мужа?

— Там еще я буду, не забывай.

— Втроем? Это очень по-нашему, по-шведски.