Александр Зеленский - Схватка с преисподней

— Бывает, — посочувствовал Виктор.

Полуботько, с лица которого не сходила вежливая улыбка, взял сумку с деньгами и ушел.

«Видимо, после этого случая Воробьев и посетил своего тренера, — подумалось мне. — Но сказать ему всю правду он так и не решился».

А Корбун, разглядывая чудную акварель «Свежее утро», продолжал:

— Я понимал, что не могу объять необъятное и заниматься сразу со всеми борцами. Поэтому основное внимание сосредоточил на нескольких, наиболее перспективных. Особое внимание решил уделить Воробьеву. В тот день было свежее утро. Прямо как на этой картине. Я организовал утреннюю пробежку. Причем Чесноков и Воробьев, соревнуясь между собой, вырвались далеко вперед. Они побежали в сторону Девичьей слезы — горного потока, ниспадавшего с трехметровой высоты, а затем низвергавшегося прямо в пропасть. Прошло около часа. Мы, разгоряченные разминкой, уже собирались возвращаться на базу, когда нас догнал Чесноков. Он неистово махал руками и что-то кричал. Когда я подбежал к нему поближе, то расслышал: «Витька убился!»

— Где это произошло? — быстро спросил я у Чеснокова.

— У Девичьей слезы! Он полез на ледник и поскользнулся…

Минут через двадцать мы были на месте трагедии. Никаких следов Воробьева мы не нашли. Перед нами зияла своей страшной пастью пропасть, в которую с шумом падал водяной поток…

Каково же было наше изумление, когда примерно часа через два Виктор вернулся на спортбазу. Вернулся в целости и сохранности, если не считать кровоточащей ссадины на лбу… Радости нашей не было предела, мы его чуть было не задушили в объятиях. А он только виновато улыбался и отшучивался: «Споткнулся, упал, очнулся — гипс!» А вечером он пришел ко мне и попросил:

— Геннадий Семенович, переведите меня в другую комнату, очень прошу! Чесноков так храпит, что просто невозможно…

Я поселил его в отдельный номер. Чесноков ничего на это не сказал. Не знаю, что там между ними произошло, но больше они друг с другом при мне не разговаривали…

О том, что произошло на самом деле у горного потока с поэтичным названием Девичья слеза, я узнал только через несколько дней, когда ко мне в медицинский центр пожаловал Роман Братеев и принес с собой объемистый блокнот, исписанный от корки до корки.

— Подарок от Виктории, — сразу пояснил он. — Я тут намедни заскочил к ней, чтобы проведать. Ну и честно сказал, что не все из друзей и товарищей Виктора считают его смерть несчастным случаем. И тогда она мне выдала этот блокнот. При этом сказала, что записи в нем могут кое-что прояснить. Но при этом попросила обязательно вернуть ей блокнот, когда в нем отпадет надобность…

«Вот уж действительно, на ловца и зверь бежит, — подумалось мне. — А точнее сказать, сама информация отыскивает того, кто ее очень ищет. Сколько в моей практике было таких случаев, когда нужная книга или чье-то важное свидетельство находились в самый последний момент, что и позволяло поставить точку в том или ином из моих частных расследований».

Я внимательно перелистал блокнот. Особенно меня заинтересовали дневниковые записи о том периоде жизни Воробьева, который мог дать ответ на болгарские события и на то, что произошло после них.

Когда Братеев ушел, я, забыв обо всем на свете, погрузился в чтение блокнота Воробьева.

«…Чертовски боюсь высоты. Она завораживает, нагоняет неимоверный, какой-то доисторический страх, каковой овладевал, наверное, первобытным человеком в юрский или тиасовый период мезозойской эры в момент нападения на него хищного саблезубого чудища величиной с гору. Вот и у горного водопада на Витоше, что у Девичьей слезы, меня охватило непередаваемое чувство ужаса, когда я случайно заглянул с узкой горной тропинки в глубокую расщелину, куда низвергался поток воды. Я старался не показать своего страха Алексею, стоявшему рядом со мной. Но он, взглянув на меня, что-то почувствовал. То ли меня выдали расширенные зрачки, то ли нервный тик на правой щеке, не знаю… Он подошел ко мне еще ближе и начал свои обычные подначки:

— А не сразиться ли нам прямо на этой тропе?

— Вспомнились рассказы Конан Дойля о великом сыщике и гениальном преступнике? — спросил я в свою очередь.

— Профессор Мориарти — это мой кумир, — признался Чесноков. — Хотя дети почему-то предпочитают поклоняться сыщику от нечего делать, детективу от скуки — Шерлоку Холмсу…

— И чем же тебя покорило это сатанинское отродье — Мориарти?

— Долго рассказывать… Давай лучше поговорим о деле. Я слышал, что тебе нужны деньги для покупки квартиры…

— Деньги нужны всем, а мне особенно. Но ты меня знаешь, я возьму только честно заработанные…

— Брось прикидываться чистюлей! — неожиданно разозлился Чесноков. — Вечно ты из себя чистоплюя корчишь. Деньги не пахнут. Это общепризнанная истина. Какая разница, как зарабатывать деньги? Лишь бы их было много!

— И что же ты можешь мне предложить? — спросил я, отходя от опасного края пропасти.

— Нашей фирме-спонсору требуются надежные коммивояжеры… В общем, надо будет возить образцы продукции по разным зарубежным фирмам и искать новых партнеров.

— О какой продукции идет речь? — поинтересовался я. — Какая продукция может быть у туристической фирмы?

— Мы развозим различные буклеты, описания маршрутов и так далее. А зарубежные фирмы, заинтересованные в туристическом бизнесе, могут предлагать новые маршруты, рекламировать свои товары и услуги… Спортсмены выгодны для фирмы “Глобал” прежде всего тем, что часто разъезжают по разным соревнованиям…

— Для этого надо иметь свободное время. А откуда оно у нас? Спорт занимает много времени…

— Но не всю жизнь! Главное, хорошенько захотеть как следует заработать, — настаивал на своем Алексей.

— А еще чем занимается фирма “Глобал”, кроме организации туризма? — задал я провокационный вопрос. — Наркотиками и вывозом художественных ценностей из России?..

Чеснокова передернуло.

— Какое мне дело! — раздраженно ответил Алексей. — Пусть они занимаются чем хотят, лишь бы деньги исправно платили… Так ты хочешь заработать или нет?

— Я должен подумать…

Я пошел по тропинке, все дальше удаляясь от водопада. Я не оглядывался. Чесноков догнал меня у самого узкого места, где был резкий поворот. Он, видимо, хотел что-то сказать и положил мне руку на плечо. От неожиданного прикосновения я вздрогнул, неловко повернулся в его сторону и, потеряв равновесие, загремел вниз. Каким чудом я успел извернуться и ухватиться за каменный карниз, по которому проходила тропа, я и сейчас не понимаю.

Я надеялся на помощь Чеснокова, но тот, растерявшись от неожиданности, застыл как истукан.

— Дай руку! Помоги… — умолял я его, дрыгая ногами над пропастью. Но он вдруг резко повернулся и убежал, прокричав: “Держись, Витька!”