Картер Браун - Если бы я тогда застонал!

— Давай больше не будем говорить о нечистой силе, колдовских чарах и прочей ерунде! — проворчало первое «я». — Все это — плод чьей-то необузданной фантазии, и ты об этом прекрасно знаешь!

— Ну, что же, доставь нас обратно в Манхэттен живыми и невредимыми, храбрец, и я пожму твою мужественную руку. Но в данный момент мы оба находимся в полном одиночестве здесь, в темноте, и…

— Когда ты наконец заткнешься?

На этом наш диалог завершился.

Я внезапно остановился, чутко прислушиваясь к звукам в лесу.

«Провались все в преисподнюю! — решил я. — В чем дело? Все эти шуршащие звуки производит ветер. Поистине нужно быть безумным, чтобы бродить здесь среди ночи, разве я не прав?»

Вот этого мне не следовало себе говорить, потому что мое второе «я» немедленно стало задавать самые нелепые вопросы.

Тогда я снова двинулся в путь, стараясь поскорей добраться до дома. Да и потом, уж если быть вполне откровенным, стоять и прислушиваться к непонятным звукам было страшновато.

К счастью, стали рассеиваться низкие облака, сверху начал пробиваться слабый свет звезды, и я стал различать силуэты высоких деревьев и уже больше не опасался на них налететь.

Еще три крутых поворота петляющей дороги, и тут я увидел свет приблизительно в четверти мили перед собой.

Я на мгновение остановился, дабы как следует прочувствовать момент торжества.

— А вот и дом! — радостно воскликнул я. — И никаких ведьм на метлах, никаких диких шабашей в лесу! Просто шелест листьев да скрип ветвей!

— Да-а? — язвительно протянуло мое второе «я». — Разве тебе когда-нибудь встречался дом, который разгуливал сам по себе в ночное время?

— Что? — Я пристально посмотрел на свет. — Черт побери, о чем ты болтаешь?

— Понаблюдай сам за светом, смелый парень! — простонало мое второе «я». — Хорошенько присмотрись. Сам во всем разберешься, не слепой! А я удалюсь.

Где-то далеко в лесу тоскливо заухал филин. В этот момент огонь замигал и погас. Я продолжал смотреть на то место, где видел его в последний раз, пока у меня не заслезились глаза. Я энергично заморгал. Огонь снова появился, но теперь я был абсолютно уверен, что он переместился. Потом он опять заморгал и стал медленно перемещаться слева направо.

Я бы с большим удовольствием возобновил пререкания со своим двойником, если бы знал, что говорить.

Свет от звезд стал более ярким, я неохотно двинулся вперед, пока впереди отчетливо не замаячил мрачный силуэт дома.

Он был погружен в темноту, но мигающий свет продолжал медленно от него отделяться по направлению к озеру.

Последнее открытие вызвало у меня неприятный спазм, в желудке.

Каким-то образом инстинкт, куда более сильный, чем разум, подсказал мне, что я должен остановить этот свет, прежде чем он достигнет озера.

Я свернул с дороги и пошел по крутому склону, густо заросшему деревьями, рассчитав, что так будет быстрее и я буду там первым. Нижние ветви били меня по лицу, я спотыкался и путался в густой траве, пару раз проваливался в ямы, но упрямо шел вперед. Внезапно свет исчез за густой зарослью кустов. Я храбро устремился в самую чащу, не обращая внимания на болезненные царапины на лице и руках. Какое-то время мне казалось, что я топчусь на месте. Потом кусты как бы расступились и почти у самых ног я увидел зловещую черную поверхность озера.

В ноздри ударил отвратительный запах гниющего тростника. Осмотревшись, я увидел, что мерцающий свет теперь находится в каких-то тридцати ярдах вправо от меня, гораздо ближе к краю озера, чем я рассчитывал.

Я побежал к нему, но ярдов через пять моя нога зацепилась за какую-то корягу, слегка прикрытую сверху илом и песком, и я упал, растянувшись во весь рост на куче какой-то гниющей дряни, липкой и вонючей.

К тому моменту, как мне удалось подняться на ноги и выбраться на твердую почву, я увидел, что свет уже достиг края озера.

Я продолжал двигаться дальше.

Я побежал к этому свету как ненормальный и вскоре смог разглядеть, что исходит он из старинного штормового фонаря.

И хотя существо, держащее его в руке, пока оставалось лишь едва различимым силуэтом, я знал, кто это.

— Элайн! — заорал я. — Обождите!

Но она продолжала пробираться меж тростников к более глубокому месту. Когда я добежал до берега, она была уже по грудь в воде. В этом месте, по всей вероятности, было уже очень глубоко, потому что фонарь неожиданно выпал у девушки из рук и погас.

Я бросился бежать сквозь камыши, пока не погрузился в воду по бедра, потом поплыл. Голова Элайн виднелась на поверхности в нескольких ярдах впереди меня, затем ушла под воду.

Я нырнул в ледяную воду и оказался в кромешной темноте, неистово протягивая руки во все стороны в надежде натолкнуться на нее. Мне повезло, я ухватил что-то вроде тонкой материи одной рукой, а второй нащупал ее руку и потянул наверх. Она яростно вырвалась, стараясь освободиться.

— Спокойнее, Элайн! — проговорил я ворчливо. — Теперь все в порядке.

— Отпустите меня! — сказала она. — Разве вы ее не слышите? Сейра зовет меня к себе.

Борьба в ледяной воде, к тому же в одежде, совершенно измотала меня. Физически я был мало подготовлен к такому подвигу, мои занятия спортом сводились к тому, что иногда я поднимался к себе в квартиру по лестнице, а не в лифте.

Сражение продолжалось несколько минут, потом Элайн ухитрилась ударить меня ногой в грудь и оттолкнула от себя. Она почти моментально погрузилась в воду. Я нырнул и схватил ее за волосы.

На этот раз, когда ее голова оказалась под водой, я посчитал необходимым нанести ей не слишком сильный удар в челюсть… Тело Элайн обмякло, и мне удалось подняться на поверхность, а потом подтащить ее к берегу.

Когда я нес ее на руках через заросли тростников, я увидел, что почти все окна в доме ярко освещены, а луч чьего-то фонарика освещал дорожку от дома к озеру.

Я довольно резко прервал поток вопросов тети Эммы, когда мы встретились, главным образом потому, что мне просто не хватало сил, чтобы ей отвечать.

Когда мы вошли в дом, я положил Элайн на кушетку и велел тете Эмме принести побольше одеял.

Пока она отсутствовала, я восстановил дыхание и хорошенько рассмотрел девушку. Она лежала на кушетке и дышала совершенно спокойно, ее волосы прилипли к голове, их ярко-розовая окраска то ли полиняла, то ли смылась от ночного купания. На ней была только нейлоновая рубашка. Намокнув, она прилипла к телу и перестала скрывать фигуру девушки, но в то же время придавала ей какой-то трогательный и беззащитный вид.

Вскоре показалась тетя с охапкой одеял. На ней было надето допотопное пальто, из-под которого высовывался подол фланелевой ночной рубашки.

Одно одеяло она бросила мне, потом подошла к кушетке и заботливо укутала Элайн.