Дж. Коннолли - Слоеный торт

– Отличная система выкачивания денег. Просто и неизбито, – замечаю я.

– Может, нам с тобой тоже стоит попробовать? – предлагает Морти чернокожему Виктору.

– Их верхушка не желает расовой войны. Им это не нужно. Они и так неплохо живут. Североевропейский Белый Альянс, – поясняет Шанкс, – занял свою нишу на рынке. В общем, эти ваши ребята заказали большую партию товара. Заявили, что возьмут только высший сорт и готовы выложить за него любую сумму. Немцы – назовем их так, хотя среди них много скандинавов, голландцев и бельгийцев, – так вот они потребовали задаток или поручительство. Дальше непонятно. Одни говорят, что те заплатили деньги. Другие – что нет. Никто пока не владеет точной информацией. Потом обе группы отправились обмывать сделку, что само по себе необычно, так как и те, и другие ужасно недружелюбные, жутко невоспитанные, шумные и матерые грубияны.

– Одним словом, свиньи, – заключает Тревор. – Давайте называть вещи своими именами.

– Если взять руководителей, они вменяемые и уравновешенные люди, трезво смотрят на вещи. Но их пехота – просто бешеные псы, безоговорочно верят во всю расовую чушь, что вешают им на уши. С ними ваши друзья и отправились кутить.

– Они нам не друзья, – устало поправляю я. – Но у них действительно много общего.

Представляю, что там творилось: канистры пива, бутылки шнапса, шлюхи, ломаный английский, дружеские объятия, грандиозные планы на будущее, братание… Меня даже затошнило.

– Наступает день сделки, – продолжает Шанкс. – Все уже лучшие друзья. Но когда товар посчитан и немцы хотят получить свои деньги, английская бригада наставляет на них полуавтоматические пистолеты. Договаривались приходить без оружия, но оказались вооружены обе стороны. В Амстердаме поговаривают, что немцы сами собирались кинуть наших земляков, только те их опередили.

– Никому верить нельзя, – задумчиво произносит Морти.

– Дальше – хуже. Они начали ругаться, орать друг на друга. Короче, в перепалке подстрелили одного немца, который на самом деле оказался бельгийцем. Две пули попали ему в кишки. Он потом умер, поскольку соратники не стали рисковать и не повезли бедолагу в больницу с огнестрельным ранением.

– И он умер от потери крови, – изрекаю я.

– Ага. И теперь нацисты-психопаты возлагают всю ответственность за это происшествие на вашу группу. – В голосе Шанкса появляются тревожные нотки.

– Погодите. – Морти встает с кресла. – Эти уроды не имеют к нам никакого отношения. Сколько можно вам повторять?

– Успокойся, Морт, – невозмутимо говорит Виктор. – Вы говорите, что с ними не связаны, но в Амстердаме думают иначе.

– Но почему именно мы? – Я пожимаю плечами.

– Потому что в подтверждение своей кредитоспособности они прикрывались вашими именами, – продолжает он. – И переубеждать вам нужно не нас. У вас, парни, небольшая проблема.

– Как это мягко сказано, Виктор! У нас серьезная размолвка с организацией обманутых нацистов, которые не славятся способностью воспринимать резонные доводы. К тому же мы сидим в одной комнате с толковыми ребятами, которые наверняка думают, что мы решили впарить им груз похищенных таблеток. А это уже пахнет неуважением и непрофессионализмом. Мы, как какие-то любители или новички, даже не выяснили происхождение продукта. Шанкс точно считает, что дело нечисто.

– И когда это случилось? – спрашиваю я.

Шанкс смотрит на меня так, словно до сих пор не убежден в нашей непричастности.

– Десять, может, двенадцать дней назад. Вот вам подсказка. Есть у меня один знакомый в Амстердаме. Мы часто с ним работаем. Так вот он общается с этими немцами. Периодически выпивает с ними, чтобы поддерживать отношения. Он поведал мне, что будто бы главного зачинщика зовут Герцог. Вам это имя о чем-либо говорит? Вы когда-нибудь о нем слышали?

Морти и Кларки мотают головой. Мы переглядываемся. Болтовня гребаного шута Сидни теперь не кажется мне такой забавной. Перед глазами мелькают отдельные кадры: Герцог, кокаин, его подружка, снова кокаин, член муниципального совета, слезоточивый газ, собаки, автомат, стрельба, бегство, попойка в Амстердаме, заговор, обман, налет, моя пенсия, стартовый капитал, мертвый бельгиец – ой! – разгневанные немцы, поиски наличных, встреча с нами, таблетки на продажу, выгодное предложение, удивленные глаза, простаки, мы.

– Скажу вам честно, ребята, – признается Тревор, – когда вы вошли, я подумал, что вы уж совсем обнаглели. Вы что, действительно ничего не знали об ограблении?

– Кажется, нас подставили. – Я готов лопнуть от злости. – Кто?

– Те козлы, которые сперли пилюли. Они уже связались с нами. Просят скинуть сразу весь товар.

– Кому? – не понимает Тревор.

– Подумай. Зачем, по-твоему, мы сюда приехали?

– Но вы ведь не знали, что таблетки краденые?

– Нет, пока вы нам не сказали. Клянусь здоровьем матери.

– О каком количестве идет речь?

– О двух миллионах штук. Тревор присвистывает.

– Это же целая куча. Можно сорвать банк.

– Не стоит. Только перессоримся и наживем массу неприятностей.

– Справедливо. Другое дело, если бы они были легальные, – соглашается Тревор.

– Но кто-то ведь все равно наварится на этих придурках, – возражает Морти.

– И нарвется на неприятности, – настаивает Виктор.

– Послушайте, может, вам все же стоит убедить немцев, что это не ваших рук дело. От этого вы только выиграете, – предлагает Тревор. Он встает и начинает взад-вперед ходить по комнате. Потом продолжает: – Безрассудство не принесет никому ничего хорошего. В качестве компенсации они могут потребовать голову кого-нибудь из вас. Так уж у них заведено: жизнь – за жизнь. Может, это будешь ты, – он показывает по очереди на каждого из нас, – а может, ты или ты.

– Но мы же здесь ни при чем, – встревает Кларки, забывая о том, что все свидетельствует не в нашу пользу.

– Ни хера себе ни при чем! Вы приехали сюда, чтобы сбагрить нам эти сраные таблетки. – Тревор прямо нависает над Кларки.

– Но мы же никогда никого не кидали.

– Ладно, допустим, что мы вам верим. Ну и как все это выглядит?

– Хреново.

– Вот именно.

Тревор садится на место.

– Подождите, – вступаю я. – Вы же нас знаете. Мы что, когда-нибудь занимались грабежом? Или кидали на бабки?

– Мы-то знаем. Здесь нет проблемы, – отвечает Шанкс. – Только вот я не думаю, что нацистское братство станет просить у нас рекомендации.

– Шанкс, мы никого туда не посылали. Эти уроды пытаются втянуть нас в сомнительное дело.

– Но, черт возьми, вы же взялись за него. Я поворачиваюсь к Шанки лицом.

– Тот ваш знакомый из Амстердама, кто он такой?

– Что-то вроде фармацевта.

– Нормальный?

– Не совсем. Старый озлобленный хиппи-неудачник. Перебрался туда еще в семьдесят шестом, да так и не вернулся.