Дж. Коннолли - Слоеный торт

– В Брайтон?

– Ну да. Малышка кричала: «Ты что, думаешь, это так просто? Нельзя просто взять деньги и кинуть этих людей».

– О ком она говорила?

– Не знаю. Угостишь сигареткой, друг? – Паренек обращается к Морти.

Морт протягивает ему сигарету и дает прикурить, что делает крайне редко.

– И Рону тоже дай.

Морти швыряет сигареты парочке, сидящей на диване.

– Я имел в виду на потом.

– Выкладывай все начистоту, и, клянусь, тебе не придется сожалеть об этом. По крайней мере какое-то время, – заявляет Коуди.

– Ладно, папаша, – говорит мальчуган и смеется, пытаясь приободрить товарищей, которые, кажется, совсем скисли и застыли от страха. – Я расскажу вам. – Он подается вперед и глубоко затягивается сигаретой. – Я пришел сюда, хотел выпросить у Кинки дозу для себя, но тот уже крепко спал и храпел вовсю. Так что я позаимствовал у него немного «дури». Вы когда-нибудь пробовали наркотики?

Он по очереди оглядывает нас всех. Мы мотаем головами.

– Я и не думал, что пробовали. В общем, если тебе нужна доза, ты должен достать ее. Во что бы то ни стало. Понимаете, о чем я? Короче, я ширнулся и улетел. Спустя некоторое время, а точнее, под утро, я услышал, как кто-то крадется по квартире. Я решил, что это Кинки меня застукал. Но это был не он. Какой-то чувак ковырялся в замке входной двери. Я решил, что это легавые…

– И что потом? – дожимает Коуди.

Мы все вшестером ждем продолжения истории.

– Потом я отъехал. Я подумал, к черту все. Мне хорошо – и ладно.

– Ты уверен, что это было на самом деле?

– Послушай, друг, если ты хочешь, чтобы я поклялся, то я клянусь. А если хочешь чего-то другого, так и скажи.

– Тебе приходилось слышать слово «правда»? – вопрошает Коуди.

– Черт подери! Да что с тобой? Друг, я всего лишь пытаюсь вам помочь.

– Тебе приходилось говорить правду? – не унимается наш друг.

– Слушай, я же не врывался сюда под видом полицейских.

– Не дави на парня, брат, – вступается Морти. Кажется, он почувствовал в пареньке родственную душу.

– Это все, что тебе известно, сынок? – смягчается Гаррет. – Все.

– А вам нечего добавить? – обращается он к его дружкам. Те мотают головами.

– Вам нужно куда-то идти? Они дружно кивают.

– Тогда мы уходим. Да, ни о чем не желаете попросить, прежде чем мы уйдем?

Парень вскакивает и исчезает, но не успеваю я оглянуться, как он возвращается и несет в руках «Рибоки», свитера и штаны, на ходу запихивая вещи в пакет, в котором они прибыли из магазина.

– Вот как мы с вами поступим. Слушаете? – говорит Коуди. – Мы спокойно выйдем из квартиры, погрузимся в лифт, спустимся на нем вниз, по сторонам смотреть не будем. Ясно? Выйдем на улицу, повернем за угол, два раза свернем направо. Сможете отличить право от лево? Хорошо. Пойдете за мной. Мой друг, – кивает в сторону Цыпочек, – будет следовать за нами по пятам. Как только я пойму, что все чисто, сразу же верну вам бабки. Все понятно? Вопросы есть? Нет? Отлично.

Цыпочка уже вышел и без лишней суеты проверяет площадку. Вдруг он запрыгивает назад и закрывает дверь. Я слышу, как открывается лифт, и из него выходят люди. Цыпочка прикладывает палец к губам. Я слышу собственное дыхание и громкую болтовню многочисленно семейства бангладешцев, проходящих мимо нашей двери. Язык похож на пение, причем итальянское. Мы все молчим. Люди на площадке смеются и шутят. Потом шум прекращается, и до нас доносится стук захлопывающейся двери.

Цыпочка выползает наружу и придерживает лифт. По его сигналу мы набиваемся в кабину и спускаемся на первый этаж. Грэхем показывает на заднюю дверь, и мы устремляемся туда, чтобы избежать встречи с охранником. Вот мы и на улице. Коуди берет на себя роль проводника и выводит нас к Грей-Инн-роуд. У нашего приятеля просто мания преследования. Ему повсюду мерещатся хвосты. Внезапно он кидается в узкий переулок, затем резко останавливается у заброшенного пожарного выхода какой-то дешевой гостиницы и заталкивает туда сорвиголов, чтобы осуществить дележ добра Кинки.

Там Коуди отдает парням шмотки, каждому по три сотни фунтиков и на ходу громко и доходчиво предупреждает о необходимости держать язык за зубами. Мы с Морти безучастно стоим на тротуаре и слышим каждое его слово.

– Я найду вас, как нашел и его, и если что-то будет не так, прикончу, и следов не останется. Это ясно? Ясно?!

Из дверей выбегает наглый подросток.

– Увидимся еще, друг. – Он выхватывает из руки Морти тлеющий окурок и запихивает деньги в карман штанов.

– Не вздумай потратить все на «герыч». Помни, к чему это привело твоего дружка. – Морг покачивает головой.

– Кинки не сам ушел, – пятясь, выкрикивает малец, спеша на важную встречу с десятифунтовым пакетом. – Ему помогли.

Коуди с Цыпочкой выходят из дверей и осматриваются по сторонам. Улица пустынна.

– Послушайте, – слегка напряженно говорит Гаррет. – Думаю, нам надо перебазарить. Тут есть кафе в двухстах ярдах отсюда, называется «У Джорджа». Встретимся там через десять минут. А сейчас разделимся. Вы двое идите тем путем, мы же пойдем этим. Ладно?

С этим наши товарищи демонстративно разворачиваются и быстрыми шагами удаляются. Мы с Морти остаемся на глухой улочке, которая до сих пор еще вымощена булыжником.

– Я знал этого парня, – изрекает Морт.

– Кого, Цыпочку? Ясное дело. Он парень знаменитый.

– Нет же. Кинки. Я останавливаюсь.

– Правда? Откуда?

– Он мой дальний родственник, какой-то десятиюродный племянник.

– Вот черт! Правда, что ли? Мне жаль, Морт.

– Все нормально. Я не видел его и его семью с тех пор, как ему было лет пять. Это аж двадцать лет назад.

Он снова закуривает.

– Там, в спальне, я не сразу это понял. Тревор Аткинс. Помню, он был славным ребенком. Только мы редко виделись.

– Все равно. Какая дрянная доля… Не знаю, что и сказать.

– Нечего тут говорить. Пустое. Я не хотел распространяться об этом при ребятах.

– И не надо. Им совершенно не обязательно об этом знать.

Мы обходим большой крюк, наслаждаясь свежим воздухом. Потом входим в кафешку и заказываем два кофе.

– Перекусить не желаете? – елейным голосом вопрошает бармен за стойкой. – У нас в меню отличный пирог.

Похоже, этот пирог лежит здесь с первого дня открытия заведения. Даже целлофан покрыт толстенным слоем пыли. Морти здесь не нравится. Для него тут слишком грязно. Столы плохо протерты. И, по всей видимости, их протирали жирной тряпкой, поскольку пластиковая столешница очень скользкая и блестит ярче, чем положено. У моего кореша такое выражение лица, которое появляется каждый раз, когда ему что-то неприятно и омерзительно. Все же Морти присаживается, но не расстегивает ни одной пуговицы на плаще, не снимает водительских перчаток и старается не класть локти на стол.