Р. Гордон - Пуля для звезды. [Пуля для звезды. Киноманьяк. Я должен был ее убить. Хотите стать вдовой?]

Подождала немного, глядя на обнимающуюся на экране парочку, и вышла, не дождавшись конца их долгого поцелуя.

Прошлась по улице, зашла в киоск и купила выпуск «Франс Пресс».

На четвертой странице по соседству с Фонтенем поместилось фото Жан-Поля Биссмана. «Два оставшихся в живых из кошмарного фильма: знаменитый актер и звукорежиссер», — гласил текст.

Появление фотографии Жан-Поля Биссмана в «Франс Пресс» вызвало гнев инспектора Дельмаса, тут же позвонившего Бруно Мерли.

Несмотря на громогласные угрозы, извергаемые полицейским, Бруно Мерли остался совершенно спокоен:

— Благодаря мне полиция узнала, кто устроил налет в Безоне, — заметил тот, как только смог вставить словечко. — Нам только что позвонил один тип, пострадавший; он уверенно опознал Биссмана. Вам нет смысла хватать меня за горло, лучше бы поблагодарили… особенно, если хотите узнать адрес Биссмана!

— Какой еще адрес? — взбешенно взревел Дельмас.

— Улица Веронез, 8, в тринадцатом округе.

И Бруно повесил трубку, не заботясь, есть ли у инспектора к нему еще вопросы. Потом он узнал у телефонистки номер Рейны Вальдер и через несколько минут выяснил, что этим утром Фабрис Фонтень выписался из клиники, и что съемки «Михаила Строгова» должны начаться незамедлительно.

Бруно уселся за пишущую машинку и подправил статью для второго выпуска новостей. Заголовок гласил: «Налетчик из Безона опознан».

На этот раз фото Жан-Поля Биссмана удостоилось первой страницы.

В конце дня Анна позвала с коммутатора:

— Какой-то тип тебя спрашивает…

— Кто?

— Он не хочет называть себя.

— Переведи разговор на меня, — попросил Бруно.

Раздался щелчок:

— Вы Бруно Мерли?

Да.

Вновь щелчок. Незнакомец повесил трубку.

Когда наступило время обеда, редакционный зал большей частью опустел, но Бруно в тот день остался.

— Что там еще стряпает наш юный гений? — бросил критик из рубрики «Мюзик-холл».

— Преступление! — насмешливо заметил другой. — Ты знаешь, что он расшибется в лепешку, чтобы застолбить свою колонку и выдать неподражаемый материал!

Казалось, Бруно ничего не слышит, а это несколько задевало остальных. Вооруженный фломастерами, он машинально рисовал в своем блокноте женский профиль, наслаивая контуры один за другим.

Телефонистка Анна время от времени подходила взглянуть на него сквозь приоткрытую дверь и удивлялась его бездеятельности. Обычно во время перерыва она прогуливалась по кварталу, жуя сэндвич.

Прежде чем выйти, она подошла к журналисту.

— Ты не обедаешь?

— Не голоден.

— Пойдем пройдемся со мной!

— Нет, благодарю, но я устал.

Анна не осмелилась настаивать.

— Ладно… Тебе принести сэндвич?

Он кивнул.

Девушка исчезла. Десять минут спустя Бруно тоже вышел, немного прошелся вдоль фасада редакции и сел в свой автомобиль, направившись в сторону Монпарнаса.

Он ехал медленно и постоянно поглядывал в зеркало заднего вида. Но убедившись, что за ним следует темно-зеленый «рено-8», сразу перестал интересоваться происходящим позади.

Найдя местечко, Бруно остановил машину напротив дома 232 бис по бульвару Распай, поспешно схватил сумку и выпрыгнул на тротуар.

На последнем этаже горел свет. Бруно добежал до лифта и, сев в него, нажал кнопку десятого этажа.

Когда дверцы лифта открылись, журналист оказался лицом к лицу с верзилой, который, скрестив на балюстраде лестничной клетки ноги, читал в плетеном кресле спортивный журнал. Бруно понял, что перед ним телохранитель Фабриса Фонтеня. Нос с горбинкой, тяжелый подбородок, мускулистые руки человека, занятого физическими упражнениями. Тот недобро посмотрел на Бруно.

— Мсье Фонтень у себя?

— Кто вы и что вам нужно?

— Он меня прекрасно знает. Я — Бруно Мерли из «Франс Пресс».

— Мсье Фонтень не желает никого видеть, в особенности журналистов или кого-то в этом роде!

— Тем не менее, не могли бы вы сообщить ему, что я здесь?

Верзила задумался.

— Скажите ему, что я хотел бы поговорить о Маги Вальер, его секретарше, — добавил Бруно.

Телохранитель не шевельнулся.

— Если я беспокою его, то лишь оказывая ему услугу, — добавил Бруно. — Ну, дело ваше!

С видом человека, сделавшего все от него зависевшее, чтобы убедить в своем желании помочь, журналист повернулся к лифту и нажал кнопку вызова, ибо кабина ушла вниз.

— Подождите секунду, — бросил верзила.

Он достал из кармана ключ, вошел в квартиру и почти тут же вернулся.

— Ладно, можете войти, — сказал он, вновь усаживаясь в заскрипевшее под его весом кресло. — Эй! А что там внутри? — воскликнул он при виде сумки в руках Бруно.

— Спортивная форма.

— Бокс?

— Баскетбол.

Ответ пришелся по вкусу вновь уткнувшемуся в чтение телохранителю, а молодой человек прошел в вестибюль надстройки-пирамиды.

Его встретили звуки органной музыки.

«Шабо», — подумал он.

Бруно был потрясен при виде осунувшегося лица Фабриса Фонтеня, которое еще больше портил искусственный загар, недавний, но почему-то придававший довольно неприятный, слегка зеленоватый оттенок.

— Добрый вечер, — поздоровался Бруно.

Руки Фонтень глубоко засунул в карманы длинного махрового халата, застегнутого на крупные пуговицы от правого плеча до лодыжки. Он знаком пригласил Бруно следовать за ним; они воспользовались внутренним лифтом, чтобы подняться на последний этаж, откуда слышались громовые раскаты органа. Выйдя из лифта, актер уменьшил громкость, чтобы можно было разговаривать.

— У вас нет проблем с соседями? — спросил Бруно.

— Во-первых, у меня нет соседей и, во-вторых, здесь все из звукопоглощающего материала. По стаканчику? — предложил Фонтень, подойдя к бару. — Ах, да! Вы ведь не пьете.

— Сегодня я сделаю исключение. Виски.

Фонтень взял квадратную бутылку, два стакана и устроился в выемке одного из пластиковых кресел.

— Итак, Маги? — спросил он, наполняя стаканы.

— Она любила вас, — ответил Бруно.

— Ну, это я знал.

— Любовь…

— Любовь, — подтвердил Фонтень. — Это все?

— Я думал, вы не знаете…

— Вы принимаете меня за идиота?

Фонтень отпил из своего стакана половину. Бруно к своему не притронулся.

— Но то, что меня интересует…

Актер рыгнул без всякого смущения, и Бруно понял, что тот уже прилично напился.

— Что меня интересует, — повторил Фонтень, — каким образом об этом узнали вы!

Он посмотрел на Бруно и удивился, увидев его стоящим, но даже не подумал предложить сесть.

— Предположим, она сказала мне.

— Невозможно! — отрезал Фонтень, махнув рукой.

— Почему же невозможно? — спросил Бруно, взяв бутылку виски за горлышко.

— Ну как же! Потому что…