Наталья Корнилова - С кармой по жизни

— Это был Григорий? — с надеждой спросила я.

— Нет, это был не он, — с улыбкой ответили мне. — Идемте. И не забудьте свою сумочку.

Мы все вместе спустились вниз, сели в тот самый «Пежо», на котором Григорий вчера довез меня до дома, и поехали на Юго-Запад к Любе. Митя сидел за рулем, Юра чесал разбитый нос рядом с ним, а мы с Андреем уютно устроились сзади. Несмотря на все объяснения и заверения Андрея, на душе у меня все-таки было неспокойно и даже тревожно, хотя искренность, с которой он говорил, подкупала, и хотелось ему верить. Вот только Григорий и все то, что он натворил по отношению ко мне, никак не вписывались в красивую и складную историю, рассказанную Андреем. Хоть бы позвонил и поинтересовался, как я себя чувствую после всех пережитых ужасов.

— Если не секрет, у кого сейчас мой сын? — спросил Андрей, когда мы уже проехали половину пути, не обмолвившись ни словом.

— Он с моей подругой, не волнуйтесь. С ним ничего не случится, уверяю вас. Скажите, а Григорий говорил вам, что мы помолвлены?

— У кого что болит, тот о том и говорит, — рассмеялся Андрей. — Я — о Саше, вы — о Григории. Ничего, скоро каждый из нас получит свое. Нет, он ничего не говорил о помолвке, Вероника, но, зная его характер, я не удивляюсь: он человек решительный и не любит откладывать дела в долгий ящик. Значит, вас можно поздравить?

— Не знаю, — сердито бросила я.

— Знали бы вы, как он переживает из-за вас. Даже в командировку ехать не хотел.

— А он правда в банке работает?

— Конечно, правда, — уверенно проговорил он. — Заведует отделом валютных операций, большими деньгами ворочает.

— Странно, а мне говорил, что он вице-президент, — удивилась я.

— Ну, и вице-президент, конечно, тоже, — пробормотал Андрей и поспешил добавить: — Он совмещает эти две должности.

Во мне вновь зашевелились подозрения.

— А у него красивая яхта? — спросила я, наблюдая краем глаза за лицом папаши-уголовника. — Я что-то забыла, как она называется, не напомните?

— Яхта? — рассеянно переспросил он. — Ах да, яхта, ну конечно же. Юра, ты не помнишь, как называется Гришина яхта?

— А хрен ее знает, — мрачно бросил Юра, не поворачивая головы. — Я ее в глаза не видел ни разу. Долго еще ехать, красавица?

— Не очень, — сухо ответила я. — Я скажу, когда свернуть.

— Вы извините его, — виновато проговорил Андрей, — он до сих пор обижен на вас за то, что вы ему нос разбили.

— Я не хотела, честное слово, — сказала я и снова задала вопрос, чтобы развеять все усиливающиеся во мне сомнения относительно целесообразности нашей поездки. Что-то подсказывало мне, что не все обстоит так гладко, как хотят показать эти люди, и, прежде чем отдать им ребенка, я должна быть уверена, что он не попадет в грязные руки. — А как вы нашли ту машину?

— Какую машину? Ах, машину, ну да, мы ее нашли, — снисходительно улыбнулся Андрей. — Это было очень просто: на ней установлен так называемый противоугонный радиомаяк. Это дорогое удовольствие, но оно того стоит. Новейшее изобретение, работает через спутник, охватывает всю территорию Евразии. Куда бы ни угнали мою машину — ее местонахождение сразу можно определить с точностью до пятидесяти квадратных метров.

— Так это ваша машина? Странно, Григорий говорил, что его.

— И его тоже, — тут же согласился он. — У нас в коллективе все общее — как при коммунизме! — Он деланно рассмеялся.

— Ага, даже женщины и дети общие, ха-ха! — подхватил басом Митя.

— Заткнись, болван! — с неожиданной злостью прошипел Андрей и тут же, надев на лицо любезную мину, сказал мне: — Не обращайте внимания, это была всего лишь глупая шутка. Митя у нас вообще никогда не блистал интеллектом.

Но было уже поздно. Словно колдовские шоры спали с моих глаз, и я снова увидела перед собой отпетых преступников, зачем-то стремящихся любой ценой добраться до ребенка. Я увидела, насколько лживы глаза и речи Андрея, как он фальшиво смеется и как неубедительно отвечает. И как только я могла поверить этому прожженному уголовнику? Господи, что с тобой случилось, Вероника! А может, этот Андрей владеет гипнозом? Да, скорее всего, именно так оно и было: меня загипнотизировали и заставили отвезти их к Саше. А сейчас, когда Андрей уже не мог смотреть на меня в упор, его чары испарились, и я прозрела. Тогда все стало на свои места.

У меня внутри все сжалось от страха, но я продолжала спокойно сидеть, стараясь не подать вида, что раскусила их игру, и лихорадочно думала, как теперь выбраться из пиковой ситуации. У меня не было сомнений, что меня убьют в любом случае — отдам я им мальчика или нет, — а если не убьют, то сдадут в милицию. Так или иначе, я не могла позволить, чтобы они даже узнали, в каком доме находится ребенок, иначе перевернут там все и найдут. Передо мной стояли испуганные Сашины глаза, его дрожащие от страха губы, я представила, что могут с ним сделать эти безжалостные люди, и решилась: пусть лучше меня прикончат, но мальчишку им не видать.

— Сворачивайте налево во двор, — сказала я, чувствуя, как леденеет душа от того, что должно сейчас произойти. До дома, где жила Люба оставалось три квартала.

— Где, прямо здесь? — спросил Митя.

— Да, за остановкой.

Он повернул руль, мы въехали в тесный темный двор, заставленный «ракушками».

— Теперь остановись у второго подъезда, — севшим от волнения голосом попросила я.

— Что это с вами? — удивленно спросил Андрей, внимательно глядя на меня. — Вам нехорошо?

— Да, мне нехорошо, — кивнула я. — Меня сейчас стошнит от вас.

— Не понял? О чем это вы? — его лицо в полумраке салона походило на оголенный череп, только что не перекрещенный двумя мослами.

— Все о том же, — зло бросила я.

Митя резко затормозил, и они с Юрой повернулись ко мне. Физиономии у них были вытянуты от изумления.

— В чем дело, красавица? — зловеще процедил Юра. — У тебя, что ли, крыша поехала?

— Погоди, Юрий, я сам, — поднял руку Андрей и обеспокоенно спросил: — Вероника, что это значит? Что на вас нашло?

— Ничего, просто я передумала. — Я отвернулась и стала смотреть в окно, приготовившись к самому страшному.

— Но вы не можете передумать, — усмехнулся Андрей, — у вас нет выбора.

— Выбор всегда есть. Я вам не верю — вы не отец ребенка. Вы меня обманули.

— Ну и что, — легко согласился он, — разве это что-то меняет? Вы же не хотите, чтобы мы причинили вам боль?

— Слушай, Андрей, чего ты с ней нянчишься? — недоуменно спросил Юра. — Твоя дипломатия уже у меня в печенках сидит! — Он вдруг схватил меня за волосы, подтянул к своему лицу и прошипел: — Говори, стерва, где пацан, а то глаза выдавлю!

Мне было очень больно, я закричала, что было сил вцепилась ногтями в его лицо и начала царапать. Он тут же отпустил мои волосы, отстранился, тяжело дыша, и прохрипел, ощупывая разодранные в кровь щеки: