Владимир Смирнов - Граф в законе. Изгой. Предсказание

Чугуев: Конечно.

Потапов: Как вы ее оцениваете?

Чугуев: Как и все. Это — научная сенсация. Любой из нас, написав такую работу, считал бы, что не зря прожил жизнь.

Потапов: А что вы скажете о Глафире Николаевне?

Чугуев: Благороднейший и мудрейший человек, образованнее всех высокочтимых дам нашего института. Сильная, властная…

Потапов: Простите, но у меня сложилось впечатление, что она отличная домашняя хозяйка, не более…

Чугуев: Не обольщайтесь, это от сравнения с уровнем вашей эрудиции. Просто она не замечает тех, кто ее не интересует. Согласитесь, какой интерес может вызвать у такой умной женщины сотрудник милиции!

Потапов: Вы на нас за что-то обижены?

Чугуев: Нет. Хотя, честно признаться, оскорбительно сидеть в этой комнате и отвечать на вопросы.

Потапов: Сочувствую вам.

Чугуев: Спасибо.

Потапов: Кто мог взять рукописи Климова?

Чугуев: Большинство. Я — один из них.

Потапов: Значит, и вы могли это сделать?

Чугуев: Я не мог. Вы, к сожалению, в школах милиции не изучаете такие важнейшие для человека понятия, как любовь, дружба, симпатия. За это вас и не любят те, вето здесь побывал… Я очень уважаю Николая Николаевича. Но вы это в расчет не возьмете: для вас уважение не может быть доказательством…

Потапов: Почему вы так агрессивно настроены против нас?

Чугуев: Потому что вы используете методы расследований, которые были созданы еще при феодализме. Для вас нет человека, для вас не существует человековедения. Вы оперируете лишь набором инквизиторских терминов: улики, вещдок, алиби… Вашу работу легко могли бы выполнять роботы.

Потапов: Не надо волноваться.

Чугуев: Я совершенно спокоен. Продолжайте допрос…

Потапыч выключил магнитофон и с интересом глянул на Сергея.

— Ну, как?

— Высокое напряжение, — задумчиво произнес Сергей. — Может, его дерзость всего лишь защитная реакция.

— Я тоже так думаю, — отозвался Потапыч. — Но другое меня заинтересовало: не простая она, не простая эта Глафира Николаевна… Беда только, фактов у нас нет никаких… пока… Послушайте еще немножко. Здесь тоже о Глафире Николаевне…

Потапов: Вы знаете, что у Николая Николаевича есть сын?

Чугуев: Знаю. Мне Глафира Николаевна сказала.

Потапов: Когда?

Чугуев: Точно не помню.

Потапов: Она собиралась его навестить?

Чугуев: Да.

Потапов: У нее был домашний адрес племянника?

Чугуев: Был, она узнала его в справочном бюро.

Потапов: И ездила к нему?

Чугуев: Этого я не знаю.

Снова выключен магнитофон. Снова загадочная улыбка на лице Потапыча.

— Зачем она узнавала адрес племянника, если не собиралась туда ехать?

— Ты уверен, что она не ездила?

— Не ездила.

— Может быть, она не для себя искала этот адрес? — предположила девушка.

— Интересный вопрос. Запомним, — ответил Потапыч. — Теперь слушайте дальше…

Потапов: Как вы относились к профессору Стельмаху?

Чугуев: С огромной завистью. Таким из-за своей трусости я никогда не стану.

Потапов: У него были враги?

Чугуев: Все руководство института — это раз. Все ординарные ученые — это два. Все подхалимы — три. В итоге — тьма.

Потапов: Ну а самые непримиримые?

Чугуев: Вам фамилии нужны? Пожалуйста — Коврунов. Между прочим, его не любил и Николай Николаевич. В этом я с ним был солидарен. Даже наглая дерзость должна быть в разумных пределах. Стельмах этих пределов не знал.

Потапов: Вы знаете, что Стельмах был отравлен?

Чугуев: Да. От Глафиры Николаевны.

(«Все знает эта Глафира Николаевна!» — раздраженно прошептал Потапыч. Сергей: «Что тут необычного? Ей Коврунов сказал».)

Потапов: Кто мог, по-вашему, это сделать?

Чугуев: Вот уж здесь заявляю официально: мерзавцы, рвачи, доносчики, развратники, карьеристы — все есть в нашем институте, а убийц — нет! Поймите вы, работники милиции, это не наша специальность, мы занимаемся святой наукой — математикой. Мы свои руки не то что кровью — чернилами запачкаем, тут же бежим к водопроводному крану, чтобы отмыть.

Потапыч остановил магнитофонную запись, начал прокручивать пленку.

— Ругань пошла, — сказал он сердито. — Коврунова назвал тупоголовым карьеристом, Алябина — высокомерным Нарциссом… Больше всех мне досталось… В общем, раздал братьям по лаптям… Здесь должно быть о машине.

Чугуев: Да, есть… серая…

Потапов: Часто вы на ней ездите?

Чугуев: Последние два года она стоит в гараже… Рессоры сменить надо… Все некогда…

Потапов: Номерные знаки с машины не снимали?

Чугуев: С какой стати?

Потапов: За городом видели серую «Волгу» с вашим номером.

Чугуев: Ошиблись ваши работники. На моей далеко не уедешь. Рессора висит, землю пашет…

Потапов: Есть еще у кого-нибудь ключи от вашего гаража?

Чугуев: Только у меня.

Потапов: Где они находятся?

Чугуев: Дома. В ящике комода.

Потапыч выключил магнитофон, сказал устало:

— Все. Дальше пустые словопрения… То, что сказал Чугуев, надо перепроверять. Ведь кто-то открыл его гараж… Кто-то заправил машину водой, бензином… А потом, возможно, увидев, что она неисправна, снял номерные знаки и теперь пользуется ими…

— Подожди, Потапыч, — с необычной для себя властностью произнес Сергей. — Мы с тобой… — он повернулся к девушке, добавил, поумерив решительность, — и с тобой тоже суматошно, зигзагами бегаем от факта к факту… И все в кругу знакомых. А если здесь действовал другой, неизвестный нам человек?.. Вспомни хотя бы историю со сброшенным на меня камнем. Тут есть неясности. Первая. Журналы унес не тот, кто бросил камень, — до прихода Потапыча из дома никого не выпускали, — а тот, кто был во дворе. Глафира Николаевна, по моим данным, из квартиры не выходила. Получается, у подъезда был третий, кто и подобрал журналы… Вторая. Куда удрал другой, который бросил камень?.. Ты Потапыч, трижды обошел квартиры… Всех теперь в лицо и по именам знаешь. А в квартиру Климовых заходил?

— Конечно… По телефону звонил, возле тебя был, на кухне…

— В другие комнаты заглядывал?

Потапыч громко застонал, потом чуть-чуть не выругался, но успел зажать ладонью рот.

— Нет! И в голову не пришло! Бог ты мой, он мог там отсидеться до конца тревоги… Отчаянный парень!

— Я бы сказал: умный и хладнокровный. Представляешь, как все психологически тонко продумано: кто будет обыскивать квартиру, куда принесли раненого?..

Девушка восхищенно глянула на Сергея.

— Значит, все-таки Чугуев?

— Не знаю, — улыбнулся Сергей. — Надо еще определить, какой из Чугуевых? Которого мы с тобой видели в машине или которого допрашивал Потапыч?

— Да-а! — громко и весомо, как бы собираясь подвести итоги, произнес Потапыч. — Наглец этот господин Некто. Большой наглец… И скользкий, как налим… Ну ладно! — Последняя фраза прозвучала угрожающе. Глаза Потапыча сузились в щелочки, на скулах заходили желваки. — Я вот что думаю… — Он вертел в широких ладонях чашку, точно хотел скрутить ее в тонкую трубочку.