Владимир Смирнов - Граф в законе. Изгой. Предсказание

Тут Васька замолчал, угрюмо насупившись, точно ожидая приговора, даже про бутылку забыл.

— Костя узнал об этом? — спросил Сергей.

— Не, мы ему не говорили. А к отцу он с того дня не ходил…

— Сколько денег было в сундучке?

— В этом коробе, что ли?.. Шесть кусков вроде или чуть больше.

— Шесть с половиной, — уточнил Гошка, не снимая головы с ладоней. — Мы все вернем, вы не думайте…

— Это меня меньше всего беспокоит. Знаю, что вернете… — сказал Сергей и снова почувствовал, как пятнистой тенью пробежал по спине холодок. Он встал, прошелся возле стола, как бы обдумывая услышанное. Ничего подозрительного ни на улице, ни в соседнем дворе… А дом со светелкой отсюда не виден… Но пакостное ощущение прикоснувшегося сзади взгляда не проходило…

— А где бумаги? Все сожгли?

— Нет, не все, немного… — поежился Васька и вдруг взорвался, крикнул приятелю, — А ты что молчишь?.. Все я да я…

Гошка испуганно отпрянул.

— Могу и я… Чего орешь-то? — повернулся к Сергею. — Отдали бумаги… этому… с перебитым носом… Сеньке…

— Когда?! — теперь уже не выдержали нервы у Сергея.

— Сегодня… Еще до того, как бабка Марфа молоко принесла и увидела мертвого Костика…

— В какое время? — нетерпеливо воскликнул Сергей.

— Ну часов восемь было… не больше… Мы с Васькой колодец копали…

— А про сундучок он спрашивал?

— Про короб этот, что ли?.. Спрашивал… Васька сказал, что сожгли мы его… Он поматюгался-поматюгался да ушел… Сказал только, пикните, мол, что у меня бумаги, — жизни лишу…

— А вчера вечером кто-нибудь к Косте приходил?

— Может, и приходил… Но вчера мы с Васькой на свадьбе гуляли… Не могли видеть…

Сергей задумчиво провел рукой по влажно-прохладной крышке сундучка, и, словно от этого прикосновения, его охватило легкое волнение. Снова долетел до него призывный звук охотничьего рожка. Даже сердце забилось от ожидания предстоящей охоты.

Он обратился к Гошке:

— У вас есть сумка, в которую может уместиться сундучок?

— Найдется, — с готовностью ответил он.

— Несите ее сюда…

Через минуту они опустили в большую холщовую сумку климовский сундучок. Сергей строго предупредил на прощание:

— Сегодня же все расскажете в милиции. — Потом, положив перед Гошкой листок с номером своего телефона, добавил: — Если понадобится, звоните…

Сергей занял место у выхода, чтобы видеть всех находящихся в вагоне. Задвинул под сиденье на две третьих сумку с сундучком и, откинув голову, полусонно прищурив глаза, стал неспешно, методично рассматривать пассажиров.

Предчувствие того, что он («черный человек»? «боксер со смятым носом»? «один из двойников Чугуева»? или?..) должен быть где-то рядом, не покидало Сергея. Сундучок здесь. Он знает, и это его будоражит, злит, а может, и радует. Сундучок для него сильнее земного притяжения…

Несколько раз Сергей поднимался, говорил соседу, пожилому мужчине в зеленой куртке: «Я сейчас вернусь!», выходил в тамбур и сквозь стеклянную дверь пытался поймать мимолетный, но заинтересованный взгляд. Он даже выделил трех наиболее подозрительных, но они великолепно играли полное равнодушие.

Наконец, поезд начал сбавлять скорость у Ярославского вокзала. Сергей вытащил из-под скамьи сумку и стал ждать, когда из вагона выйдут все пассажиры. Но никто не глянул в его сторону, никого не заинтересовала туго обтянутая серым полотном траурная по своим очертаниям ноша, которую он держал на коленях, демонстративно выставляя напоказ.

А на перроне вновь легкая прохлада коснулась спины.

«Он здесь», — подумал Сергей не очень-то уверенно, больше с надеждой. Ему нужно было сейчас, чтобы он шел следом, не отстал в городской толчее. Сергей даже замедлил шаг, а возле ступенек, сбегающих в метро, остановился и, закурив, стал бездумно рассматривать стеклянные стены вокзала. «Сундучок здесь, не торопись, не волнуйся, — обратился он мысленно к невидимому преследователю, — я уж постараюсь все время быть у тебя на виду…»

Мимо него суетливо двигался вниз людской поток. Мелькнула и пропала в пасмурном туннеле зеленая куртка… Где он видел ее?.. Где?.. Где же, черт возьми?! А, вспомнил, рядом с ним на скамейке сидел мужчина в куртке такого цвета… Странно, сейчас он может узнать почти всех, кто ехал с ним в вагоне, а вот лица этого человека не разглядел… «Ну что же, пойдем дальше, — предложил он своему преследователю, — в метро тебе будет труднее, но ты опытен, надеюсь, не потеряешь меня… Пошли!» И, подхватив сумку, он степенно зашагал по ступенькам вниз.

Шел неторопливо, часто задерживаясь: наклонялся, чтобы «завязать» шнурок на ботинке, перебрасывал из одной руки в другую тяжелую сумку, спрашивал у сытых ленивых торговцев, сколько стоят их вечные красные гвоздики. Немного постоял в центре станционного зала, гигантского и яркого, как соляная шахта, совсем сказочного: спешно подбегают большеглазые сороконожки, выплескивают, вновь вбирают в себя людские приливы и озабоченно разбегаются в противоположные стороны.

Он втиснулся последним в вагон и совершенно случайно, скользящим боковым зрением уловил зеленую куртку у соседних дверей. «Опять эта куртка, — подумал раздраженно, — неужели я сидел рядом с ним в поезде?!»

Весь остальной путь до дома он с досадой ощущал себя в галдящей людской массе большим, нарочно потерянным ребенком, внезапно покинутый своим таинственным попутчиком.

Бета прильнула к нему у порога.

— Как долго тебя не было… Я даже и не представляла, что так мучительно ждать…

Растроганный и смущенный незнакомым ему порывом женской нежности, он, сам не зная почему, сказал, глянув на застывшее в большой вазе яркое многоцветье.

— Как расцвели хризантемы…

— А ты разве не знаешь, — снизу прошептала она, — что сорванные цветы оживают и стоят очень долго, если их дарят с искренней радостью и принимают с искренней благодарностью. — И тут же встрепенулась всем телом. — Ты голодный у меня… Сейчас я приготовлю…

— Не спеши… Сначала я тебе кое-что покажу.

Он поставил сумку на стол рядом с букетом хризантем, освободил от полотняной одежды сундучок.

— Тот самый! — вспыхнула Бета. — Какое чудо, Бог ты мой! Да это ж раритет! За ним будут охотиться…

— Ты думаешь, он представляет большую ценность? — спросил Сергей.

— Трудно сказать… Работа прекрасная… Но главная цена — его возраст. Он сделан в прошлом веке. Как тебе удалось?

Сергей ласково привлек ее к себе.

— Милая моя, все расскажу… Но позже… А сейчас тебе надо собираться и уезжать к отцу. До завтра, до утра…

— Как к отцу? — в ее глазах застыла обида.

— Ты же сама сказала, что за ним будут охотиться, — ласково произнес Сергей. — А охота это уже наше, мужское дело…