Владимир Смирнов - Граф в законе. Изгой. Предсказание

Хрящ поставил стакан, задумался.

— Утром. В шесть сорок…

— Кто-нибудь видел тебя в это время?..

— Тысячи людей на вокзале… Не то, знаю, не то… — Хрящ почувствовал, что ему помогают, замер, сосредоточенно поморщил лоб, воспроизводя в памяти злосчастное утро. Неожиданно лицо его расцвело. — Есть свидетель! Есть! Хозяин мой квартирный… Разбудил я его утром… Чайник поднял с плиты, а ручка, стерва, раскалилась. Ну и грохнулся он у меня на пол… Хозяин прибежал…

— Как же он услышал? — удивился Сергей, — Ты же сам говорил, что хозяин глухонемой…

— Глухонемой, глухонемой… — враждебно повторил Хрящ и замолк, отвернувшись.

— Продолжайте, Валерий Иванович.

— Нечего мне продолжать… Я все сказал… Сами разбирайтесь!

— А вы не могли сговориться со своим соседом?

— Не сговаривались мы, — поспешно вставил Хрящ без прежней враждебности.

— Прекрасно. Сейчас постараемся выяснить. — Потапыч приоткрыл дверь, сказал в коридор: — Зайдите, пожалуйста.

Медленно, пугливо озираясь и предлагая всем свою нелепо-восторженную улыбку, вошел в комнату дед, присел у дверей.

Потапыч обратился к нему:

— У нас к вам несколько вопросов. Позже будет более подробный разговор. Скажите, в какое время сегодня утром ушел из дома ваш квартирант?

Дед услужливо вскочил, замахал руками, выдавливая из себя глухие прерывистые звуки.

— Не мычи, паскуда, — рявкнул Хрящ.

Мгновенно пропала идиотская улыбочка. Лицо деда обрело осмысленное, сосредоточенно-тревожное выражение.

— Отвечайте! — приказал Потапыч.

Дед растопырил пятерню, как бы демонстрируя желтую ладошку, и загнул указательный палец на другой руке.

— В пять тридцать?

В ответ услужливое кивание.

— Второй вопрос. Вы знакомы с этим человеком?

Дед близоруко вгляделся в фотографию, которую передал ему Потапыч, и огорченно замотал головой, жалобно снизу вверх посмотрел на Потапыча.

— Спасибо. Идите. Я вас еще приглашу, — Потапыч пропустил деда, снова сказал кому-то, сидевшему в коридоре: — Теперь вы, пожалуйста…

В дверях появился Чугуев. Он весь полыхал гневом, казалось, с большим трудом сдерживал себя, чтобы не превратить в обломки всю мебель этого кабинета, все здание отделения милиции. Не поздоровался. Сел. Стал ждать, нервно постукивая по колену кончиками пальцев.

— Валерий Иванович, вы знаете этого человека?

Видимо, почувствовав, что гроза миновала, Хрящ самодовольно, как свой в этом кабинете, ухмыльнулся, раскинув руки по столу.

— Конечно. Это — Крест. Только прибарахлился, новенький костюмчик одел…

— Простите, вы обо мне? Я — Крест? — переспросил Чугуев. — Ну, знаете, есть предел всему. — Он повернулся к Потапычу: — Я официально заявляю: вы, гражданин майор, — слово «гражданин» он оттенил язвительно, — ведете себя по меньшей мере бестактно. И я вынужден буду обратиться…

— Не надо, не надо лишних слов, Захар Федорович, — по-доброму остановил его Потапыч. — Сейчас во всем разберемся.

Теперь уже Хрящ, пристально вглядываясь в Чугуева, недоуменно потирал щеку.

— Вроде он… И не он… Голос другой… И манеры другие…

— Так Крест это или не Крест? — нетерпеливо спросил Потапыч.

— Вроде не Крест… Но похож очень… Нет, не Крест…

— Что здесь происходит? — опять взорвался Чугуев. — Кто-нибудь мне объяснит наконец?

Потапыч тяжело вздохнул.

— Объясняю. Вы очень похожи на человека по кличке Крест. У вас нет братьев?

— Нет и не было, — все еще сердито произнес Чугуев, но заметно было, что гнев смирился, пробилось любопытство.

— Эх, дела наши тяжкие! — глянул Потапыч снизу вверх на Сергея, как бы предлагая разделить свою горестную озабоченность. И снова Чугуеву:

— Извините. Но мы обязаны были проверить. Теперь ясно, что по Москве гуляет ваш двойник. Только голос и манеры у него другие…

Хрящ торопливо добавил:

— Тот покорявистей будет, посутулистей.

— Еще «покорявистей», «посутулистей», — грустно повторил Потапыч. — Может, подскажете, кто это?

— Понятия не имею. — Ответ Чугуева прозвучал вроде бы искренне, даже сочувственно.

— Тогда спасибо, что согласились приехать. Сейчас вас отвезут обратно в институт.

Сергей вышел из милиции, сжимая в руке полиэтиленовый пакет. Ну, пожалуйста, Крест, посмотри в мою сторону, если ты здесь, вот они, рукописи академика Климова!

И двигаясь скудно освещенными улицами до самого входа в метро, он опять прямо-таки кожей ощущал сторонний взгляд. Боже мой, неужели ты рядом? Не упусти меня, очень тебя прошу!

Было восемь утра, когда Сергея разбудил телефонный звонок.

— Сережа, это я, — услышал он голос Беты. — Что у тебя новенького?

— Все старенькое, к сожалению.

— Мне можно приехать? — не спросила, а попросила без всякой надежды и тут же торопливо, как бы оправдываясь, добавила: — Хорошо-хорошо, все понимаю. Я забегу на полчасика, приготовлю вам какую-нибудь пищу и скроюсь. Договорились?

Сергей опустил телефонную трубку так бережно, точно она была из тончайшего, хрупкого стекла.

За столом, положив склоненную голову на ладонь, лейтенант Воронцов читал книгу.

— Что же вы меня не разбудили?

Упрек прозвучал довольно-таки сурово, и лейтенант, как бы принимая на себя вину, ответил уступчиво.

— Детектив классный попался. К тому же я на работе, а вы дома… — Он расправил плечи, посмотрел в окно. — Что-то гость наш запаздывает…

— Хорошо, если запаздывает, — заметил Сергей, в голосе его уже звучало примирение. — Есть хотите?

— Я только что молока выпил с хлебом.

— Тогда ложитесь спать. Ваше дежурство кончилось.

— Слушаюсь, Сергей Андреевич!

Он сбросил ботинки и, прикрывшись пиджаком, растянулся на диване.

Лишь теперь, накинув халат, Сергей окончательно осознал: Крест не пришел ночью. Почему? Неужели его испугал арест Хряща? Нет, такого коварного хищника ничем не остановишь на пути к своей добыче… Семья Стельмахов, Костя Климов… Шел напролом, дерзко и беспощадно… Очень, очень нужен ему сундучок с бумагами… Придет… Знает ведь, что все здесь у меня… Придет… Просто чего-то выжидает… Обязательно придет…

Появилось нетерпеливое желание понять, почему так страстно жаждет Крест заполучить сундучок Климова?.. Именно сундучок… Рукописи, так казалось Сергею, вряд ли могут представлять большую ценность — ведь большинство из них опубликованы.

Он выставил сундучок на стол и начал внимательно его осматривать. Гордая церковная утварь, покойная и вечная, поселяющая глубокое уважение к себе, как все, что принадлежит православному храму. Вероятно, из черного мореного дуба. Окована искусным мастером, даже гвоздиков не видно, крест медный наверху будто притянут магнитным полем.