Светлана Шиловская - Замок на гиблом месте. Забавы Танатоса

— А куда же делись орлы капитана Косыгина?

— Стратегия и тактика были другими — более ровный и спокойный план, поэтому ребята вблизи не светились, чтобы их никто не засек. Ну и чтобы хозяин беспрепятственно мог войти в свой замок. И только потом, по его сигналу, Гудков рассчитывал нагрянуть. А теперь все изменилось.

— Понятно, Макс, ты ждешь команды. Уже совсем темнеет. Позволь и мне с тобой, ведь я хорошо плаваю.

— Нет и нет, Галина! Мне майор башку снесет! Надо было и вас обеих отправить на твоей машине.

— А я убеждена, что мое место здесь. Прикинь, Броне известен номер моего мобильного. Я записала его Оле, то есть Тане, на бумажной салфетке. А эта волчица отобрала салфетку у девочки.

— Галь, ты думаешь, Броня через тебя начнет ее шантажировать?

— Конечно, ей нужна девочка. Она уверена, что за Таню хозяин отвалит любую сумму. Хорошо, что ребят отправили, — молодец, Гудков, сообразил! А то их по отдельности легко отловить. Этот вариант майор просчитывал, упоминал, что, может, придется эвакуироваться к Прониным. Я тогда не придала этому значения. Значит, все развивается по второму сценарию, я так поняла. А может быть и третий, непредсказуемый…

Не успела я договорить, как в моем кармане ожил мобильный. Послышался голос Гудкова:

— Галечка, сиди, не дергайся! Детей отправили?! Хорошо! Жди, может, кто-нибудь позвонит на твой мобильный. Соглашайся на все условия, тяни время. Поняла?

— Да, товарищ майор, не совсем дура! Беру паузу на раздумья, а сама перезваниваю тебе. Получив от тебя инструкции, отвечаю шантажисту или шантажистке.

— Ну, молодец, все, отбой!

— Галя, я понял, что скоро будет мой выход. А вы с Ирой останетесь на телефоне, будете держать связь! — скомандовал Макс.

И тут раздался стук в ворота.

— Это кто-то из деревенских припозднился, может, Семеновна или Пахомыч молоко нам принесли или кваску. Завтра им некогда будет — хоронят Ерофеича, — кинула я на ходу и побежала к воротам, не заметив упреждающего жеста Макса.

Только я открыла ворота, как на меня набросилась туша. Заткнув мне рот, прошипела:

— Девчонку мне, быстро! И ни звука, задушу!

Вспомнив указание Гудкова «на все соглашаться», я покорно закивала, одновременно почувствовав, как что-то тяжелое и холодное уперлось мне в спину Я понимала, что лишнее движение будет стоить мне жизни.

Когда я, передвигаясь под дулом, упертым мне в спину, завернула за угол и не увидела на веранде ни Макса, ни Ирки, то чуть не рухнула без сознания. Но пройдя с десяток шагов, услышала сзади удар. Мой захватчик, матюгнувшись, осел, выпустив меня и одновременно выстрелив. Послышался еще удар, и что-то отлетело в сторону.

Ирка подскочила ко мне с возгласом:

— Цела!!!

— Дура, да отбрось скорее оружие подальше, пока я держу этого борова! — закричал на Ирку Макс.

Ирка, подняв пистолет, понеслась с ним. Я, все еще не понимая, как осталась без «начинки» (выстрел-то был!), не устояв на ногах, опустилась на дорожку.

Но тут боров задвигался, заматерился:

— Надо было тогда не в камеру… а в вас, шалав, стрелять!

«Ах, вот он кто! Охранник, уволенный хозяином, прихвостень Брони или Грызина!» — промелькнуло в голове.

Макс уже вязал борову руки своим ремнем.

Окончательно я пришла в себя, когда у меня в кармане подал сигнал мобильный.

— Галечка, как там у вас?

— Все нор… нормально. А ты, Гудков, где? Нет, Макса пока не могу позвать…

— Броня у нас, мы ее взяли — недалеко урыла. Но почему Макс молчит? Галя, дай ему свой мобильный! Да что с тобой?! — не вытерпев, заорал майор.

— Он бывшего охранника замка связывает, — выдавила я и выронила трубку.

И в это время раздался отборный мат. Но это уже Макс выразил свои чувства вслух, а потом приказал:

— Тащите быстро бельевую веревку! Твою мать, наручники в моей машине остались… и уехали с Ромкой.

Мы с Иркой бросились искать бельевую веревку. Наконец я сообразила, что она у меня над головой вместе с болтающимися на ней тряпками. В это время я услышала, как Макс, схватив брошенный мной мобильник, на беглом ментовском сленге кинул пару фраз Гудкову и тут же подстегнул нас:

— Поторапливайтесь, коровы!

Низкорослая моя подружка подпрыгивала с пистолетом в руке, другой пытаясь дотянуться до веревки. Меня чуть не охватил истерический хохот, но я все же догадалась — бросилась за кухонным ножом.

Наконец перерезанная в двух местах веревка оказалась у меня в руках. Пока мы с Максом перетягивали матерящуюся тушу, Ирка все еще вертела в руках конфискованное оружие. Заметив это, Макс заорал:

— Идиотка, положи ствол в какой-нибудь пакет — совсем залапала!.. И незаряженное ружье раз в год стреляет, а тут — почти с полной обоймой!

На меня опять накатил приступ нервного смеха, и я проблеяла:

— Хм, какая из Ирки корова… с бараньим-то весом?!

— А ты тоже не идиотничай! Ведь на волосок от смерти была. Полетела к воротам… я даже предупредить не успел. Вы, бабы, совсем без мозгов! Иди уж, Галь, последний узел я без тебя затяну. Лучше налей всем по пятьдесят граммов — не помешает.

— Водки нет, Гудков твою заначку с криминалистом допил.

— У меня есть в сумке еще бутылка, целехонькая! Перетащим этого баклана в твой «жигуль», в багажник, и дернем по маленькой.

— Но он же может…

— Ничего, не сдохнет! Хайло ему разлеплю, пусть вопит — будем знать, что живой.

Опять перед нами возникла Ирка, с гордостью держа на весу пакетик с оружием.

— Галина, отбери, наконец, у этой дефективной ствол и отнеси его наверх.

Я так и сделала, а подруга нервно закурила. Досмолив до фильтра, она молча вытащила водку из сумки Максима и первая остограммилась, захрустев маринованным огурчиком.

Когда мы с Максом закрыли багажник с матюгавшимся пленником, тоже присоединились, выпив свои боевые сто грамм. Я вспомнила, что не люблю и не пью национальный напиток, когда закусывала уже вторым огурцом.

Вдруг ожил мобильный Макса. Он в трубку произнес пару слов, видимо, ответил на приказ майора. Молча встал, взял акваланг и ласты и поспешил к реке.

Только он скрылся за калиткой, я сказала Ирке, чтобы была на связи и пасла пленника. Взяв надувную лодку, я двинулась вслед за Максом, совсем не представляя, чем смогу быть полезной. На удивление, подружка не стала меня отговаривать, лишь сказала:

— Будь осторожней. Гудкова не погладят по головке за операцию, проведенную с огромными потерями.

Я оценила по достоинству мужественный юмор подруги, крикнув ей на прощание:

— Бди и жди, и я вернусь. Только очень бди!

Я спускалась по знакомой тропинке к реке, таща за собой надувную лодку. И с каждым шагом казалось, что погружаюсь во что-то вязкое, темное, давящее на все мои чувства. Так, наверно, ощущает себя человек, внезапно потерявший зрение, слух, частично парализованный, но еще живой. И хотя длилось это состояние не больше минуты, но я знала, что запомню на всю жизнь такую непроглядную черную ночь, тягуче оглушающую тишину и тяжелую, без движения, воду, которая, сливаясь с берегом, больше походила на кратер. И вот туда мне предстояло шагнуть, спустив на воду лодку.